11 Аршинов В.И., Буданов В.Г. Синергетика – эволюционный аспект. //Самоорганизация и наука: опыт философского осмысления. М., 1994. С.235-236.

В.С.Лутай, д-р филос. наук

Синергетическая парадигма как философско-методологическая основа решения главных проблем ХХI века

Введение. Специфика главного противоречия и основного вопроса современой философии. Обострение глобальных проблем современности: экологической, распространения орудий массового уничтожения, терроризма и ряда других – становится все большей угрозой исчезновению человечества. Все это требует коренных изменений в стратегии нашей деятельности, разработки ее новой парадигмы и внедрения последней во все основные виды практики. Термином “парадигма”, возникшим от древнегреческого “общепринятый образец”, долгое время обозначалась господст-

10

вующая на данном этапе науки модель постановки и решения ее важнейших проблем. Но сейчас он все чаще употребляется и для обозначения подобных моделей других видов человеческой деятельности, в том числе новых форм организации деятельности всего человечества. В этой связи на Всемирной конференции ООН (1992) была принята и рекомендована для всех стран концепция “устойчивого развития”, а также документ “Глобальная программа действий – Порядок дня ХХI”.¹ Этой проблеме посвящен фундаментальный труд современных известных представителей Римского клуба ² и множество других работ ученых, в том числе и украинских, в частности специальный номер журнала “Практична філософія”³ . Однако продолжающееся обострение глобальных проблем говорит о явной недостаточности всех этих усилий по их решению.

Новая парадигма нашей деятельности требует самых существенных изменений в той системе мировоззренческих ценностей, которая и определяет данную деятельность. Поскольку же философия со времени своего возникновения всегда играла роль теоретико-рефлексивного анализа мировоззрения и его развития, то она приобретает чрезвычайно важную роль и в решении глобальных проблем. Но на последнем Всемирном философском конгрессе (Бостон, 1998) наблюдался “огромный спектр… различий в подходах к философии”⁴ , что свидетельствует об отсутствии философской основы новой парадигмы решения глобальных проблем, о том, что сама проблема возможности разработки такой общей основы остается остродискуссионной. Величайшую угрозу человечеству несет увеличивающийся разрыв в развитии богатых и бедных стран, усиливающиеся противоречия между основными типами культур, цивилизаций⁵ . Не отвечает успешному решению рассматриваемых проблем и современная система образования. Так, во введении к материалам Всемирной конференции по высшему образованию (Париж, 1998) говорится про развитие последней: “Этот величайший количественных прорыв… не сопровождался ни концептуальными, ни качественными изменениями…, которые бы отвечали новой ситуации, новым требованиям и потребностям”⁶ .

Каждая попытка какого-либо учения, направленная на решение острейших проблем человечества, опирается на определенную субординацию своих исходных идей, принципов. Разработка современной философско-методологической основы новой парадигмы деятельности человечества требует, прежде всего, разрешения важнейших противоречий, возникающих между основными учениями. В этой связи один из выдающихся современных представителей коммуникативно-практической философии Карл-Отто Аппель пишет, что "дифференциация между аналитической философией и “экзистенциализмом”… считается на западе важнейшим противоречием в современной философии”⁷ . Как известно, не только в самой философии, но и во всей человеческой деятельности огромную роль играет сциентическо-технократическое направление. Оно является и основным в аналитической философии. Именно эта деятельность, опирающаяся на достижения естественно-технических наук, прежде всего на так называемые “точные”, привела к величайшим успехам научно-технической революции, к удовлетворению многих человеческих потребностей, главным образом материально-экономических. Многие ученые считают, что успехи данного направления обеспечат и решение глобальных проблем – борьбы с бедностью, с загрязнением окружающей среды путем создания безотходных технологий и т.д.

Но в философии ХХ века все большую роль начало играть то направление, которое доказывало, что именно господство сциeнтическо-технократических ценностей стало важнейшей причиной появления и обострения глобальных проблем, что познать сущность человека и решать его острейшие проблемы вообще нельзя научными методами. Причем если ранее большинство философских систем исходило из принципа реализма (в частности космоцентризма), согласно которому человек рассматривался как высшая форма развития природы, космоса, абсолютного духа и т.п., то, в противоположность этому, для экзистенциализма и ряда других систем

11

исходным стал антропоцентрический принцип “познай самого себя”. В таком познании решающую роль начали играть различные нелогические формы мышления, например, интуиция, художественное мышление, многие другие методики современной гуманитаристики. Вслед за другими философами данное направление будем называть гуманистическо-антисциентическим. То, что Аппель назвал это направление экзистенциализмом в кавычках, говорит о том, что он его не сводит только к экзистенциализму в более узком понимании.

Особо важно отметить, что многие представители последнего направления, в противоположность сциентическо-технократическому, исходят из приоритета высших духовных ценностей – общечеловеческой морали, эстетических и т.п. – по отношению к удовлетворению материальных интересов, что именно этот принцип они рассматривают как важнейший в решении острейших проблем человечества. Но если среди философов, теологов, многих других мыслителей данный принцип играет все большую роль, то в практическом мировоззрении большинства людей продолжают господствовать материально-экономические интересы, которые и сейчас определяют решающую роль сциентическо-технократического направления в стратегии деятельности человечества. Тем самым то важнейшее или главное противоречие современной философии, которое сформулировал Аппель, не разрешено, т.е. существует огромный разрыв между двумя основными во многом противоположными направлениями философии, что и является препятствием в решении острейших проблем человечества как на теоретическом, так и на практическом уровнях.

Правда, нужно отметить, что крайние формы сциентизма, основанные на абсолютизации формально-логических законов, уже давно преодолены, что сейчас в философском анализе науки открыты многие закономерности взаимосвязи логического и интуитивного, формализованного и содержательного, необходимости и случайности и т.д., что такой анализ в более или менее явной форме стал опираться на диалектическую методологию. В этой связи важное внимание будет обращено на те философские учения, которые, путем систематического использования данной методологии, стремились преодолеть противоречия и разрывы между материальным и идеальным, экономическими и духовными ценностями, точными науками и гуманитарными знаниями и т.п. (в частности – гегельянство и неогегельянство, марксизм и неомарксизм, неотомизм, различные виды философии всеединства). Однако уже сам факт наличия острейшего неразрешенного главного противоречия современной философии, о котором говорилось выше, свидетельствует о том, что данная цель не была достигнута ни в одном из этих учений.

Все это ставит перед современной философией принципиально новые задачи. Так, президент Международной федерации философских обществ Миро Кесада, выбранный на Всемирном философском конгрессе в 1993 г., говорил: “Наибольшим недостатком современного человечества является неумение слушать и понимать “не свое”, терпимо относиться к чужому и, наоборот, умение с удивительным упорством превращать чужое во враждебное”⁸ . Конечно, этот недостаток был присущ и прошлым этапам развития человечества, что нередко приводило к кровавым столкновениям. Но только в нашу эпоху такие столкновения все более угрожают всему человечеству. Поэтому Кесада считает, что “основной вопрос философии сейчас – это утверждение мира в мире и в душах людей”⁹ . Цель достижения такого мира – с природой и космосом, между разными социумами, между обществом и человеком так же сама по себе не является новой. Она содержалась уже во всех мировых религиозных учениях и в большинстве философских систем. Однако принципиально новым является то, что на всех прошлых исторических этапах основной или основные вопросы философии сводились, как правило, к признанию истинности только одного из двух противоположных принципов – материи или сознания, науки или религии, логики или интуиции и т.д. (или же их дуалистическому соединению). Теперь же основным таким вопро-

12

сом стала задача достижения мира, согласия между всеми этими противоположными принципами, ибо без этого мы обречены на гибель. Причем, исходя из всего вышесказанного, эта задача стала основной не только для философов, других мыслителей, но и для всего человечества. Последнее требует и новой технологии как разработки философской основы современной парадигмы человеческой деятельности, так и ее внедрения во все области нашей деятельности, особенно в систему образования.

Исходя из этого основные задачи данной статьи будут сведены к следующим: 1. Анализ двух главных направлений в современной философии с точки зрения как критики их ограниченностей, так и, особенно, для возможного использования их достоинств в разработке новой философской парадигмы. 2. Анализ и дальнейшая разработка тех современных учений, в которых содержатся наиболее ценные идеи для оптимизации разрешения главного противоречия современной философии и решения глобальных проблем. 3. И главное – использование для решения последней задачи тех новейших достижений науки, которые получили название постнеклассической (или постнеоклассической).

1.0. Основные направления в разрешении главного противоречия современной философии

1.1. Гармонически-целостное диалектическое направление. Поскольку главная цель статьи заключается в совершенствовании методологии, направленной на оптимизацию разрешения важнейших противоречий нашей эпохи, в первую очередь главного противоречия современной философии, и поскольку проблемами разрешения подобных противоречий всегда занималась диалектическая методология, то следует сосредоточить основное внимание на той сути данной методологии, разработанной великими мыслителями прошлых эпох, которая может быть использована для достижения этой цели. Именно в диалектических философских системах разрабатывались важнейшие идеи о разрешении противоречий между материальным и идеальным, экономическими и духовными ценностями, точными науками и гуманитарными знаниями и т.п. Еще основатель античной диалектики Гераклит считал, что “борьба – отец всего и всему царь…, противоречивость сближает, разнообразие порождает прекраснейшую гармонию, и все через распрю создается”¹⁰ . Тем самым уже Гераклит высказал идеи о том, что исходными принципами диалектической методологии являются: доведение анализа познаваемых явлений до раскрытия борьбы противоположностей в их сути, объяснение на этой основе развития всех явлений, возможность достижения гармонического разрешения противоречий.

Эти принципы разрабатывались далее последующими выдающимися диалектиками. Так, Платон выявил “две основные разновидности” диалектического метода: 1) “Это способность, охватив все общим взглядом, возводить к единой идее разрозненные явления, чтобы, определив каждое из них, сделать ясным предмет поучения”¹¹ . 2) “Это, наоборот, умение разделить все на виды, на естественные части, стараясь при этом не раздробить ни один член…”¹² . Эти два основные вида диалектики получили в дальнейшем наименование методов восхождения от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Они рассматриваются многими выдающимися диалектиками как некоторая общая методологическая основа любых процессов нашего мышления. Так, А.Ф.Лосев утверждал: “Мышление есть в первую очередь различением и отождествлением. Это самый основной, абсолютно первичный исток мышления, то, без чего оно не может начинаться и существовать”¹³ . Действительно, восхождение мышления от конкретного к абстрактному во всех его вариантах направлено на раскрытие общей сути в познаваемых явлениях, тождественного в них, в том числе и законов их развития. Противоположное же восхождение дает возможность объяснить каждое явление как особую форму проявления данной сути или предвидеть, прогнозировать будущее в их развитии.

13

Поскольку эти два основных вида диалектической методологии будут использованы для разработки современной философской базы решения важнейших проблем человечества (конечно, в переработанной, на основе последних достижений философии, науки, форме), то приступим к краткому изложению сути каждой из них. Выдающийся диалектик эпохи Возрождения кардинал Николай Кузанский писал, что “хотя истина допускает равенство в себе в отвлечении от материальных вещей, скажем, в рассудке, но на опыте в вещах это совершенно невозможно, здесь оно (т.е. равенство – В.Л.) всегда неполное”¹⁴ . Мысленная процедура раскрытия некоторого равенства тождественной сути различных в нашем чувственном опыте вещей именуется сейчас идеализацией, а ее результат – идеализированным объектом. Однако, как это раскрыли Кузанский и его последователь Джордано Бруно, основой идеализации, с точки зрения ядра диалектики, является принцип тождества противоположностей в бесконечности. Т.е. когда мы наблюдаем в реальных вещах определенный процесс, в результате которого различие в определенных вещах, обладающих противоположными свойствами, уменьшается, то мысленное доведение данного процесса до его бесконечного предела приводит к тождеству этих противоположностей, к раскрытию их общей тождественной сути. Так, Кузанский показал, что при увеличении радиуса окружности, кривая линия, как часть этой окружности, будет все больше приближаться к касательной прямой к данной окружности. Поэтому кривая превращается в свою противоположность – прямую, когда мы допускаем, что радиус окружности становится бесконечно большим¹⁵ . Бруно писал: “Разве наименьшее теплое и наименьшее холодное не одно и то же?.. В субстанции, в корне любовь и ненависть, дружба и вражда одно и то же” ¹⁶ .

Принцип тождества противоположностей сыграл огромную роль прежде всего в развитии точных наук – становлении методов мысленного эксперимента, экстремальных принципов, других форм идеализации, посредством которых открываются глубоко скрытые от нашего чувственного опыта законы реального мира. Так, В.Гейзенберг писал, что разрыв между экспериментальными системами и идеальным (теоретическим) миром “может быть преодолен своего рода предельным переходом”, где “ряд конечных приближений надо мысленно продолжить в бесконечность”¹⁷ . Автором статьи осуществлена попытка объяснения всех существующих видов обобщения, их систематизации как особых форм конкретизации принципа тождества противоположностей в бесконечности¹⁸ . Рассматриваемый принцип нередко применялся и для разрешения важнейших противоречий в истории философии. Так, Бруно, разрабатывая свое пантеистическое учение, писал, что две обычно принятые субстанции – “духовная и телесная… в конечном счете сводятся к одному бытию, одному корню” ¹⁹ , т.е. он разрабатывал ту важнейшую идею о преодолении антагонистической противоположности между идеализмом и материализмом, которая должна быть применена и для решения основного вопроса современной философии. При этом Бруно утверждал: “Высшее благо…, высшее совершенство, высшее блаженство заключается в единстве, которое охватывает сложность всего”²⁰ .

Данные идеи сыграли важную роль и в развитии ряда современных философских систем, например, философии всеединства, неотомизма и других. Так, Папа Римский Иоанн-Павел II, подчеркивая важнейшую роль общечеловеческих и антропокосмических ценностей, прежде всего моральных, для современного человечества, пишет о существовании “общей имплицитной философии знание принципов которой ощущает в себе каждый человек, пусть в общих чертах и неосознанно”²¹ . На этой же основе он разработал и свой вариант примирения учения Галилея с христианской теологией посредством признания того, что “за пределами противостояния предубежденных взглядов существует более широкое видение, которое охватывает и опережает как одни, так и другие”. Отсюда следует тот вывод, что методологию разрешения каких-либо противоречий нуж-

14

но начинать не с того, что нас разъединяет, а с того, что объединяет, т.е. различные точки зрения следует рассматривать как противоположные формы проявления их тождественной сути.

Однако уже проблемы соотношения абстрактного и конкретного, общего и единичного, устойчивого порядка с его изменениями являются в диалектической методологии остродискуссионными. Так, Платон рассматривал общие идеи-эйдосы как ту устойчивую основу конкретных вещей, которую он отождествлял с истиной, добром, любовью, красотой, дружбой и т.д., а поэтому и с идеальной целью нашей деятельности. А материю он понимал как противоположную тенденцию, которая дробит единство каждой идеи на множество ощущаемых вещей, трактовал ее как неустойчивость, зло, безобразие и т.п. Но уже Аристотель подверг эту платоновскую абсолютизацию роли общих идей относительно конкретных вещей решительной критике. Тем самым диалектический анализ всех этих соотносительных категорий выявляет наличие двух противоположных тенденций, заключающихся в признании приоритетной роли (нередко и в абсолютизации) только одной из них. Это проявилось в истории философии в борьбе таких противоположных учений как реализм и номинализм, рационализм и сенсуализм и многих других. Данная проблема не может считаться решенной и в наше время, что является важным препятствием на пути разрешения современных основных противоречий. Так, известный финансист, филантроп и философ Джордж Сорос неоднократно писал о сложности определения понятия об общем интересе для любого социума и для всего человечества.

В этой связи важно подчеркнуть, что и применение принципа тождества противоположностей для раскрытия некоторой общей сути различных явлений в лучшем случае можно рассматривать лишь как гипотетический подход к познанию их истинной сути, ибо мы выявляем великое множество тенденций к уменьшению таких различий и каждый из их предельных результатов обязательно требует проверки, ибо он часто может быть неистинным. Общеметодологические закономерности такой проверки раскрываются в методе восхождения от абстрактного к конкретному, который действует и в стихийно-неосознанном виде. В наиболее развернутой форме этот метод был разработан в философии Гегеля. Кроме разработки своей общей философской системы – “науки логики”, он написал еще ряд книг, конкретизирующих идеи последней: “Философию права”, “Философию религии”, “Эстетику”, “Историю философии” (как логически систематизированную), “Философию природы” и некоторые другие. Этот великий гегелевский замысел конкретизации философских идей для решения важнейших проблем основных видов человеческой деятельности был высоко оценен не только марксистами, но и рядом других видных философов ХХ в. Так, Карл Ясперс писал, что “поразительно привлекательный и выразительный метод диалектики” дал возможность Гегелю показать исторический процесс “в таком разнообразии и с такой глубиною, которые и сегодня еще не достигнуты”²² . Все три классика марксизма ставили как важнейшую задачу разработки своего варианта философии методом восхождения от абстрактного к конкретному и высказали по этому поводу, как это в систематическом виде изложил в одной из своих последних книг Б.М.Кедров, много ценных идей²³ . К.Маркс и Ф.Энгельс не только разработали этим методом общую теорию политэкономии буржуазного общества, но и рассматривали в качестве дальнейшей ее конкретизации необходимость написания ряда книг о ее применении к основным областям экономических отношений капитализма: финансовым, промышленным, торговым, сельскохозяйственным и т.д.

Коротко остановимся на тех принципах метода восхождения от абстрактного к конкретному, которые будут применены и для разработки новейшей парадигмы решения основного вопроса современной философии. 1. Построение любой теории начинается с раскрытия главного противоречия ее объекта. 2. Принцип разрешения данного противоречия становится исходным для теории. Например, в “Капитале”

15

исходным принципом является закон стоимости как идеализированный принцип разрешения противоречий между обменом любых товаров. 3. Логика выведения теории из ее исходного принципа является обобщением истории ее предмета (положение о совпадении логического с его исторической тенденцией). 4. Поэтому исходная “клеточка” теории – это исторически и логически первая элементарная форма проявления исходного принципа теории (так, в гегелевской и марксистской философии – это бытие вообще, в “Капитале” – обмен любых двух товаров: Т₁ – Т₂). 5. Логика конкретизации этой “клеточки” вновь таки совпадает с тенденцией ее исторического развития. Это дает возможность понять главное противоречие какого-либо этапа развития предмета теории и принципа его разрешения как особые формы исходного общего противоречия и соответствующего ему принципа разрешения последнего. Например, в “Капитале” таким способом выводятся понятия о специфическом главном противоречии экономики буржуазного общества и закон прибавочной стоимости как идеализированный принцип его разрешения. 6. Конечная цель построения теории этим методом – это такое раскрытие логики конкретизации ее исходного принципа, которое дает возможность глубоко объяснить все явления, входящие в ее предмет, раскрыть закономерности их развития. Так, В.И.Ленин говорил, что диалектическая логика включает в себя всю практику.

Философы-марксисты внесли значительный вклад в дальнейшее развитие обоих основных видов диалектической методологии. Прежде всего нужно остановиться на введении в систему философских категорий принципа социальной практики и как исходного в познании, и как конечного критерия его истинности. Это дало возможность значительно конкретизировать и метод восхождения от конкретного (прежде всего от чувственно-практической деятельности) к абстрактному и обратный метод. Дальнейшей разработке этих методов применительно к построению теории диалектики как диалектической логики “с большой буквы” специально была посвящена вышеупомянутая книга Кедрова и две монографии автора статьи. На этом данный список книг исчерпывается. Не было также сделано ни одной попытки разработки теории социалистической экономики данными методами. Более того, как писал в середине ХХ в. один из главных представителей неотомизма Юзеф Бохеньский, “современные философы, в противоположность идеалистическому или материалистическому монизму ХIХ столетия, обычно являются плюралистами”²⁴ . Т.е. господствующая роль вышеупомянутых гармоническо-целостных (холистских) систем, каждая из которых исходила из определенного монистического принципа, была заменена приоритетным значением плюралистичности таких принципов даже у каждого отдельного философа.

В этой связи следует остановиться на важнейших недостатках вышеупомянутых холистских систем, в том числе разработанных с помощью диалектического метода.

1.2. Критика холизма и становление плюралистическо-релятивистского направления. Несмотря на некоторую общую цель всех холистских систем (познание истины, достижение гармонии, добра и т.п.), конкретизация данного общего в разных системах обычно приводила к выдвижению в них тех противоположных исходных принципов, которые стали играть значительно более важную роль, чем их общая идеализированная цель. Это относится к разделению данных систем как “враждебных” на материалистические и идеалистические, основанные на науке или религиозной вере и т.д.

Поскольку представители каждого из таких учений были убеждены в истинности только своей системы и в том, что другие учения являются злом, то известный философ ХХ в. Семен Франк (начавший свою деятельность в Киеве) писал: “Все горе и зло, что господствует на земле, все беды, унижения, страдания, по меньшей мере на 99 процентов суть результат воли к осуществлению добра, фа-

16

натичной веры в какие-либо священные принципы, которые надлежит немедленно насадить на земле, и воли к беспощадному уничтожению зла”²⁵ . Уже из это следует важный вывод о том, что господствующий и ныне в мировоззрении большинства людей принцип о необходимости разделения любых видов нашей деятельности на добро и зло является во многих случаях сильно устаревшим, что такое разделение часто представляет собою сложнейшую проблему. Резкой критике холистские попытки “перестроить “общество в целом”, в соответствии с определенным планом или проектом…, контролировать с “ключевых позиций” исторические силы, которые создают будущее развивающегося общества”²⁶ , подверг Карл Поппер. Называя такую цель “холистской утопической инженерией”, он писал, что любая такая “попытка контроля ведет к тирании”²⁷ .

Данная критика относится ко всем холистским учениям. В том числе выдающиеся представители христианской философии ХХ в. Ясперс и Бохеньский резко критиковали современное библейское учение за претензии на исключительность только своей истины, за неспособность пересмотреть основные положения религии для того, чтобы согласовать с современной наукой и т.д. Но нам наиболее известен марксистский вариант холистского учения, в котором, среди системы его принципов, ведущую роль стал играть принцип партийности. Так, широко известно положение Ленина, высказанное на III съезде комсомола о том, что “морально все, что помогает победе пролетариата”. Поскольку все, что помогает этой цели, определяется в конечном счете руководством партии, то оно, в соответствии со своим субъективным пониманием данной цели, и стремилось контролировать жестко ход исторического процесса. Поэтому все другие принципы, в том числе и социальная практика, были подчинены вышесформулированному принципу партийности, они уже не могли играть главной роли. Это и стало причиной, приведшей к огромным ошибкам в деятельности коммунистической партии. Правда, некоторые неортодоксальные философы-марксисты пытались разрабатывать диалектику, исходя их признания решающей роли в ней именно принципа социальной практики (А.А.Богданов, Э.В.Ильенков, издатели журнала “Praxis” в Загребе и др.). Однако это направление не получило признания в официальной философии СССР и других социалистических стран.

Важнейшую причину неспособности сциентических учений, в том числе и холистских систем, опирающихся на достижения науки, попытался раскрыть уже цитированный выше Бохеньский: “Силы, управляющие миром, несравненно могущественнее сил, которые вообще можно было вообразить не только в Средние века, но даже в ХIХ веке”. Поэтому “одной из наиболее важных реакций на новую духовную ситуацию стало чувство человеческого бессилия” ²⁸ . Т.е. эти могущественные силы, управляющие миром, вошли в острейшее противоречие со сциентическо-технократическим направлением деятельности человечества именно в нашу эпоху. Далее постараемся показать, что данные положения относятся и к науке большей части ХХ в., что это и явилось важнейшей причиной становления “экзистенциализма”, гуманистическо-антисциентического направления, основанного на принципах плюрализма и релятивизма.

Так, один из фундаторов современной философии постмодернизма Жан-Франсуа Лиотар считает, что главная задача философии не достижение единства, а наоборот – “деструктивизм”, т.е. “отказ от терроризма изоморфных структур”, что “инновации всегда появляются из различий, что конечная цель диалога – это скорее всего не консенсус, а паралогия…, гетероморфность языковых игр”²⁹ . Не имея здесь возможности более подробно раскрыть суть взглядов представителей второго из основных направлений разрешения главного противоречия современной философии, перейдем к краткой формулировке тех наиболее общих идей, которые и обусловили его преимущество в споре с холистическими учениями. 1) Признание относительной истинности каждого из существующих ныне мировоззренческих учений – принцип демократического плюра-

17

лизма – что направлено на мирное сосуществование данных учений. 2) Все большая специализация представителей каждой области деятельности обеспечивает значительно более глубокое изучение ее объектов, достижение на этой основе новых успехов в освоении каждой из данных областей. 3) Признание приоритетной роли принципа релятивизма в познании направлена на лучшее наше приспособление ко все убыстряющемуся динамизму развития общества, дает возможность формировать такие творческие личности, которые способны решать как современные проблемы, так и те, которые возникнут в будущем. 4) Принцип антропоцентризма, о котором речь шла во введении, направлен на развитие уникальности каждой личности, на преодоление тех стереотипов, которые ограничивают ее свободный творческий выбор. 5) Наконец, это философское направление способствует развитию новой методологии интеграции знаний о мире, основанной на следующем принципе: “Частные модели… – единственное средство, выработанное наукой для понимания мира”³⁰ . Таким образом, если ранее основой интеграции являлись такие модели, которые раскрывали общие свойства, закономерности в ранее разрозненных явлениях, т.е. интеграция осуществлялась сверху вниз, то теперь, в процессах продолжающегося дифференционного развития знаний, изобретаются такие частные модели, которые осуществляют снизу интеграцию наших ранее разрозненных знаний.

Однако и плюралистическо-релятивистская постмодернистская методология подвергается в последнее время все более резкой критике. Так, Папа Римский Иоанн-Павел II в упомянутой выше энциклике раскрывает, что именно игнорирование общей основы в философии “привело к возникновению различных видов агностицизма и релятивизма, и в результате философские искания увязли в трясине всеобщего скептицизма”³¹ . Один из основателей синергетики (или теории диссипативных систем) лауреат Нобелевской премии Илья Пригожин, анализируя “состояние современного образования в целом”, пишет: “В нем господствует фрагментарность, нет того синтетического подхода, который связывает разные науки…”³² . С подобной критикой плюралистическо-релятивистской методологии выступают и многие другие ученые, мыслители. Значительный перевес процессов дифференциации знаний над их интеграцией привел к так называемому информационному кризису. Суть его состоит в том, что, с одной стороны, мы имеем дело с безбрежным плюралистическим океаном информации, а с другой – очень часто ее потребители, в том числе и ученые, не в состоянии найти в нем ту наиболее ценную информацию, которая может сыграть важнейшую роль для решения проблем. Особенно остро данный кризис проявляется при решении комплексных проблем высшего уровня – в системе образования, разработке основного вопроса современной философии и т.п.

1.3. Становление новейшей синтетической парадигмы разрешения главного противоречия современной философии. Итак, ни холистское (гармоническо-целостное), ни во многом противоположное ему философское направление, опирающееся на плюралистическо-релятивистские принципы, не в состоянии успешно решить основной вопрос современной философии, острейшие мировоззренческие проблемы нашей эпохи. Тем самым важнейшая задача, стоящая перед современными мыслителями, состоит в разработке той новой парадигмы, которая бы преодолела односторонность каждого из рассмотренных двух основных направлений в решении главного противоречия современной философии. А именно – признание в них приоритета (не говоря уже об абсолютизации) либо общего порядка над различными формами их проявления, над частичными и индивидуальными интересами, либо противоположного принципа разрешения данного противоречия. Конечно, и идея о таком преодолении имеет давнюю историю. Но, только начиная где-то с середины ХХ века, она стала рассматриваться как важнейшая. Огромный вклад в разработку данной парадигмы (правда, на

18

материалах только понимания человеческой истории) внес Ясперс. Он показал, что “историческое сознание заключено в рамки некоей полярности”, т.е. противоречия. Первую сторону последнего Ясперс определяет как “единство человечества”, “единые истоки его истории”, ее “целостность”, “тотальность”. Вторая же состоит в “ощущении особенности нашей историчности”, в том, что “мы теперь отказываемся от абстрактного понимания человечества”, что я “полностью погружаюсь в настоящее…, в данное мгновение”, в “экзистенцию”, в “субъективность этого теперь” ³³ .

Тем самым понимание смысла истории и человеческого существования Ясперс усматривает в раскрытии “соединения” этих атрибутивных противоположных “моментов”, которые “находятся в напряженном соотношении друг с другом…, как в целом, так и в мельчайшей его области”, в достижении того, чтобы “историческое осознание тотальности”, находилось “в сочетании с любовью и близостью к особенному”³⁴ . При этом он раскрывает односторонность какой-либо абсолютизации роли только одной стороны вышеприведенного противоречия. Важнейшую роль в разрешении последнего играет следующее положение Ясперса: "… Обязательный для всех единый мировой порядок (в отличие от мировой империи) возможен именно в том случае, если многочисленные мировоззрения останутся свободными в своей исторической коммуникации”³⁵ . Исходя из этого положения, которое далее будем называть парадигмой Ясперса, он разрабатывал свою методологию общественного развития на идеях о целостно-плюралистическом, универсально-уникальном характере исторических событий³⁶ . Все это свидетельствует о самом существенном вкладе Ясперса в преодоление вышеупомянутой односторонности двух предыдущих направлений социальной философии.

Дальнейшее развитие данная парадигма получила, в частности, у представителей коммуникативной практической философии. Так, Аппель отмечает, что у людей “впервые в истории” появилась “необходимость принятия солидарной ответственности за последствия их действий в планетарном масштабе. Следует понять, что этому требованию должна соответствовать интерсубъективная значимость норм или, по крайней мере, основных принципов этики ответственности” ³⁷ . Близкие к данной парадигме идеи развиваются и неотомистами. Так, Иоанн Павел ІІ, говоря о том, что “каждый народ” имеет “свою оригинальную исконную мудрость”, cоединяет это положение с тем, что нам “необходима философия истинно метафизического характера…, чтобы в поисках истины открыть нечто абсолютное и фундаментальное” ³⁸ .

Таким образом, сущность новой парадигмы разрешения главного противоречия современной философии можно свести к системе следующих принципов. 1) Раскрытие тех закономерностей порядка, норм нашей деятельности, которые должны быть обязательными для всех. 2) Признание того, что эти общие нормы должны обязательно конкретизироваться в разных формах своего проявления, начиная от основных типов мировоззрения, кончая уникальностью каждой личности. 3) Необходимость сведения данных общих норм к тому минимуму, который может быть свободно принятым каждой вышеприведенной формой его проявления. 4) Преодоление любой из двух противоположных тенденций какой-либо абсолютизации увеличения роли или общего порядка или особенных форм его проявления, т.е. стремление оптимизировать разрешение данного противоречия. 5) Коммуникативно-диалоговое взаимодействие между представителями всех форм проявления общего порядка с целью преодоления антагонистических столкновений между ними и оптимизации разрешения главного противоречия современной философии.

Идеи о разработке новой парадигмы, близкие к вышеприведенным, стали разрабатываться еще в советской философии. Так, С.С. Соловьева, анализируя так называемую “негативную диалектику франкфуртской школы”, пишет, что “доминирующая идея нового типа философствования” должна состоять в том, чтобы “избежать двух крайних позиций, одинаково враждебных идее мира и сотрудничества… – униформизма, подчинения всех

19

культур стереотипу и шаблону, и релятивизма, раздробления, распадения культуры на большое количество островков, что ведет к утрате единства и целостности” ³⁹ .

Однако, несмотря на все эти вышеприведенные идеи о новой парадигме человеческой деятельности, она до сих пор не стала признанной даже большинством представителей философского сообщества. Это относится и к постсоветским государствам. Так, Б.С.Гершунский в своей фундаментальной монографии “Философия образования для ХХI века” утверждает: “Естественный, гуманистически сформулированный постулат “один мир – одна система”. Альтернативы указанному системно-образующему императиву практически нет… Любая сепаратизация… неизбежно порождает трудно преодолимый раскол, разъединение, противоречия и вражду”⁴⁰ , т.е. он исходит из принципов радикально холистской философии. Определенная тенденция к абсолютизации общего порядка содержится также во многих документах различных государств, межгосударственных организаций, в том числе ООН, где говорится о приоритете общечеловеческих интересов, особенно экологических, по отношению к более частным.

Но в современной философии еще более распространенными являются принципы противоположного направления. Так, С.С.Соловьева пишет о представителях негативной диалектики: “Согласно с нею, высшая ценность – не покой и инвариант, а незавершенное, негативное, открытое” ⁴¹ . То же самое можно сказать и о большинстве представителей постмодернизма. Все большее число и наших философов также начало переходить на противоположные холизму позиции плюралистическо-релятивистского направления, что объясняется, в первую очередь, раскрытием тех самых существенных недостатков холизма, особенно господства его марксистского варианта в Советском Союзе, о которых речь шла выше. Так, украинские составители хрестоматии “Современная зарубежная философия” пишут в предисловии: “Попытка отыскать единую правильную философию кажется нереальной… Современные постмодернистские варианты философии настаивают на том, что плюрализм, равноправие разных точек зрения, полицентризм, многоголосие, является самой адекватной формой охвата реальности” ⁴² .

В чем же причины того, что новейшая парадигма, о которой шла речь, так и не стала определяющей даже в теоретической философии? Одну из важнейших из них Бохеньский усматривает в том, что становлению новой философии… мешает консерватизм философов”, которые “не хотят отказаться от собственных предпосылок…”⁴³ . Этот консерватизм философов, а также теологов, ученых он рассматривает как такой, который “не отвечает духу нашего времени”. Тем самым остро ставится вопрос о внесении самых существенных изменений в существующие ныне философские основы различных видов мировоззрения. Однако преодоление односторонности двух противоположных тенденций в решении главного противоречия современной философии является не только важнейшей задачей, но и той сложнейшей проблемой, о которой Е.Б.Рашковский пишет: “…Мир человеческой духовности мечется между мертвящим традиционализмом и бунтующим богоотвержением, мир мышления – между пугливым неверием в мысль и самоуспокоенной рассудочностью, мир общественных отношений – между абсолютизмом исполнительной власти и абсолютизмом личного вольнодумства. Случаи благодатных прорывов между этими двумя крайностями воспринимаются в истории человечества как чудеса, но именно они и являют собой истинный смысл Бытия” ⁴⁴ . По сути дела Рашковский здесь также развивает идею о чрезвычайной важности разработки новейшей парадигмы разрешения главного философского противоречия современности.

В этой связи следует отметить, что все вышеприведенные положения о сути данной парадигмы являются еще довольно абстрактными, что различные попытки ее конкретизации обычно связаны с определенным признанием приоритетного значения только одной из сторон главного противоречия современной философии. Так, учение Ясперса о смысле истории и человеческого бытия все же обычно отно-

20

сят к экзистенциалистскому направлению, где острие критики направлено на холистические и сциентические системы. Величайшая сложность оптимизации разрешения главного противоречия, о котором идет речь, вытекает из наличия двух противоположных тенденций в развитии современного человечества. 1) Становление важнейших интересов все более общего уровня, включая и антропокосмические, глобализация общественных процессов. Это требует введения соответствующих общих обязательных правил и норм деятельности. 2) Все больший плюрализм современных форм бытия, мировоззрения, вплоть до уникальности свободного выбора своей деятельности каждой личностью. Причем, новейшая парадигма требует преодоления антагонистических форм разрешения этого противоречия на всех его уровнях проявления – начиная от общечеловеческой организации и кончая взаимоотношениями между “Я” и “Ты”. Это значит, что у современного человечества появилась главная задача, невиданная по своей сложности, что и явилось причиной широкого распространения скептицизма в ее решении. Однако появление принципиально новых проблем у людей обычно сопровождается и становлением новых средств их решения. Важнейшую роль в разрешении главного противоречия современной философии могут сыграть достижения современной науки, которая, в отличие от всех ее прошлых этапов, получила наименование постнеклассической и ядром которой, по мнению большинства методологов, стала синергетика как теория самоорганизации открытых сложных и очень сложных систем.

2.0. Синергетическая парадигма как методологическая основа разрешения главного противоречия современной философии.

2.1. Становление синергетической парадигмы. Термин “синергетика” происходит от древнегреческого слова “синергия” – содействие, совместный труд. Георг Хакен применил этот термин для названия той науки, которая начала изучать закономерности самоорганизации в сложных открытых физико-химических системах, находящихся в состояниях, далеких от равновесия (нестабильных). (Пригожин назвал эту науку теорией диссипативных систем). Но вскоре было раскрыто, что некоторые закономерности самоорганизации, присущие этим системам, являются фундаментальными, такими, которые распространяются и на многие другие сложные открытые системы, в том числе на биологические и социальные. Тем самым эти закономерности начали играть ту общеметодологическую роль в науке, которая, по мнению большинства синергетиков, имеет важнейшее значение в развитии междисциплинарных исследований. Последнее относится и к решению острейших современных глобальных проблем. Так, главной на Московском синергетическом форуме (1996 г.) была проблема достижения “устойчивого развития в мире, который изменяется”.

Однако эта функция синергетики находится только в стадии первых этапов своего становления, т.е. проблема разработки синергетической парадигмы как некоей общей основы новой философии является остродискуссионной. Так, коллективная монография “Синергетическая парадигма”, написанная известными синергетиками, участвовавшими в упомянутом форуме, имеет подзаголовок “многообразие методов и подходов”. Это говорит о том, что большинство представителей этой науки считает, что еще нет общей синергетической парадигмы. Немало синергетиков заявляет о том, что еще рано говорить и о философии синергетики. Это относится и ко многим специалистам в области философии синергетики. Тем самым даже у большинства представителей синергетики сейчас господствует определенный приоритет плюралистическо-релятивистской методологии в ее соотношении с целостной.

Однако в данной статье будет развиваться принципиально другой подход к пониманию синергетической парадигмы как основы новой философии. Он будет опираться, прежде всего, на идеи великих

21

ученых современности, основателей синергетики – Пригожина и Хакена. Так, Пригожин считает, что достижения этой науки вносят огромный вклад и в развитие философии, в становление того его нового этапа, который он назвал “философией нестабильности” ⁴⁵ . С нею он связывает и становление “новой картины универсума”, понимание его “новой целостности”. Более того, Пригожин развивает идею о том, что “конечной целью” этой философии “должно быть большее проникновение в сложные механизмы решения (тут речь идет о решении острейших глобальных проблем – В.Л.), которые гарантируют механизмы выживания общества” ⁴⁶ . Т.е. именно в синергетической философии он видит новое средство овладения теми неизвестными прошлой науке “могучими силами, которые управляют миром”. Хакен также рассматривает обобщение достижений синергетики как “натурфилософию ХХ века” (теперь же нужно говорить и ХХI). Так, анализируя сложность решения проблем информационного кризиса, он пишет: “Следовательно, совершенно в духе синергетики, важно найти общие унифицирующие идеи, чтобы справиться со столь огромным количеством информации” ⁴⁷ . Тем самым и Хакен стремится разработать новую систематизацию информации о мире на основе синергетической методологии.

Таким образом, возникла довольно парадоксальная ситуация. Главный вклад в разработку новейшей философии, опирающуюся на последние достижения науки и направленную на решение важнейших проблем человечества, внесли физико-химики Пригожин и Хакен. Большинство же философов, других мыслителей, занимающихся разработкой этих проблем, не знают синергетической методологии или слабо овладели ею и поэтому не используют последние достижения науки, во всяком случае в систематическом виде, для их решения. Причем и специалисты в области философских вопросов синергетики обычно не поднимаются до уровня разработки ее общей парадигмы, а занимаются решением отдельных из этих вопросов. Тем самым существенные разрывы между основными уровнями: современном философском – философии синергетики – отдельными ее проблемами – являются важнейшим препятствием, которое затрудняет разработку каждого из этих уровней. Это касается их применения к разрешению главного противоречия современной философии, к конкретизации новой парадигмы такого разрешения к основным областям нашей деятельности.

Можно еще многие годы писать о том, что “еще рано говорить о синергетической философии”. Но ведь данная точка зрения мешает разработке последней как той новейшей методологии, которая может “гарантировать выживание общества”. В этой связи следует отметить, что И.С.Добронравова в своей книге “Синергетика: становление нового мышления” – поставила важнейшую задачу, а именно – применения потенциала “целостной категориальной структуры диалектики как метода” к разработке новой синергетической методологии “исследовательской программы” ⁴⁸ и высказала в этой связи ряд важнейших предложений. Однако при этом сделана оговорка, что такая методология не поднимается “до общефилософского уровня” ⁴⁹ . Кроме того, в книге эта методология разрабатывается, в основном, только на материалах естественных наук, прежде всего физики. Поэтому данную статью следует рассматривать как попытку такого дальнейшего развития диалектических идей всех представителей синергетики, которая имеет своей задачей разработку основ общефилософской теории синергетической диалектики. Это объясняется прежде всего тем, что большинство работ автора статьи было посвящено разработке теории диалектики методами восхождения от конкретного к абстрактному и обратно (а в последней из монографий – “Философия современного образования” – такая разработка осуществлена с применением синергетической методологии). Поэтому данные методы будут использованы в статье для разработки основ новейшей философии как теории синергетической диалектики.

Еще Гегель писал о том, что философия, которая стремится раскрыть общий

22

метод познания, “до сих пор еще не нашла своего метода”. Поэтому прежде чем приступить к изложению своей системы в “Науке логики” и ее конкретизации в ряде монографий, о которых речь шла выше, он написал фундаментальный труд “Феноменология духа”, в которой и был разработан метод построения его системы. Маркс также до написания своего “Капитала” разработал метод его построения в работе “Теории прибавочной стоимости”. Поскольку здесь в качестве основы метода современной философии будет предложена синергетическая парадигма, то приступим к раскрытию ее сущности как той субординированной системы ее исходных принципов, которая может играть важнейшую роль в оптимизации разрешения главного противоречия современной философии.

2.2. Сущность новейшей парадигмы как системы исходных принципов синергетики. Исходя из вышеприведенных требований к разработке теории диалектики, начнем изложение принципов новой парадигмы современной философии с раскрытия главного противоречия специфического для синергетических систем. Пригожин пишет, что теперь “мир представляется… как последовательность деструктивных и креативных процессов”⁵⁰ . Развивая и уточняя эту мысль, Е.Н.Князева и С.П.Курдюмов выдвигают следующую идею: “Все зависит от взаимной игры, соревнования двух противоположных начал: создающего структуры (т.е. креативного – В.Л.), наращивающего неоднородности в сплошной среде…, и рассеивающего, размывающего неоднородности… самой различной природы” (т.е. деструктивного или диссипативного – В.Л.) ⁵¹ . Далее будем рассматривать взаимодействие данных противоположных начал как то главное противоречие синергетических систем, которое и обусловливает их появление, функционирование, развитие и исчезновение, т.е. как первый исходный принцип синергетической парадигмы. Из этого вытекает важность систематического анализа как каждой стороны данного противоречия, так и особенно их взаимодействия, различных результатов последнего.

Деструктивное или диссипативное (от латин. – dissipare – рассеивать) начало само по себе направлено на ликвидацию упорядочивания любой системы организации, на переход ее в максимально хаотическое состояние. Т.е., если рассматривать его абстрагировано от взаимодействия с противоположным структурирующим началом, то оно является энтропийным. Поэтому многие синергетики называют его также хаосом, злом. Однако такое его понимание существенно неточное, ибо данное начало (конечно, в своем взаимодействии со вторым атрибутивным началом главного синергетического противоречия) выполняет и важные позитивные функции. Первая из них заключается в том, что при достижении синергетической системы максимально хаотического состояния (точки бифуркации) в ней возникают, вначале на микроуровне, новые центры организации. Тем самым достижение максимальной диссипации, энтропии порождает свою противоположность – креативно-структурирующие процессы. Некоторые из этих центров становятся аттракторами (от латин. – attractire – притягивать), которые “как бы притягивают к себе все множество “траекторий” системы (здесь речь идет о наличии различных возможных траекторий развития системы – В.Л.)…, когда система попадает в конус аттрактора, то она неизбежно эволюционирует до этого устойчивого состояния (структуры)” ⁵² . Таким образом, микроаттрактор эволюционирует в новую относительно устойчивую структуру. В развитии общества роль аттракторов часто играют новые идеи, которые становятся общими, объединяющими людей в новое сообщество. Итак, аттракторы представляют собой те элементы будущего, которые ускоряют и определяют пути дальнейшего развития синергетических систем, их переход из нынешнего состояния в будущее.

Вторая, т.е. структурирующая, сторона главного синергетического противоречия также сама по себе не может рассматриваться ни как прогрессивная, ни как регрессивная. Действительно, в точке

23

бифуркации и сразу после ее прохождения появляется не только неисчислимое количество хаотически возникающих микроцентров новой организации, но, как правило, и множество различных противоречивых, довольно хаотически соотносящихся между собой макросистем. Именно это присуще современному состоянию общества, приоритетной ролью в нем плюралистическо-релятивисткого направления в решении многих его сложнейших проблем. Например, политической организации общества в Украине, где существует более 130 только официально зарегистрированных партий.

В этой связи диссипативное начало играет и вторую свою важную позитивную функцию, суть которой состоит в выедании, “выжигании” всего лишнего, ненужного в процессах развития синергетических систем⁵³ . Последнее относится к ликвидации как устаревших структур, так и тех микроцентров новой организации, которые не соответствуют определенному конусу аттрактора, а также и “выбору” одного или нескольких аттракторов из их множества в процессах возникновения и развития синергетических систем.

Синергетика раскрыла, что случайно-хаотически возникшие микроцентры новой организации, если они попадают в конус аттрактора, начинают играть все большую роль в развитии систем. Тем самым, если на первых этапах сила действия такого микроцентра на несколько порядков меньшая, чем те силы, которые направлены на сохранение старого макропорядка, то со временем это соотношение изменяется в противоположную сторону. Как известно, наука прошлых эпох и ее диалектическая методология рассматривали случайность только как играющую некоторую второстепенную роль по отношению к необходимости, т.е. лишь как дополнение последней, как форму ее проявления. Таким образом, синергетика впервые ввела в методологию науки категорию хаотической случайности, раскрыла ее важнейшую роль в развитии мира. И поскольку хаотическая случайность не подчиняется какому-то однозначному закону, то это означает, что синергетическая методология включает в себя принципы плюрализма и релятивизма. Это коренным образом отличает ее от сциентизма и холистской диалектики.

Однако новая методология ни в коем случае не сводится и к приоритету последних принципов, не означает какую-то абсолютизацию роли хаоса, плюрализма, изменчивости. Т.е. если каждая из отдельных случайных флюктуаций возникает хаотически, то в общем процессе развития синергетической системы вся их совокупность подчиняется определенным закономерностям. Такую взаимосвязь хаотических случайностей с общими закономерностями некоторые мыслители называют теорией хаоса (например, Дж.Сорос применительно к методологии объяснения развития современной экономики).

Поскольку же здесь развивается точка зрения, согласно которой разрешение главного противоречия синергетических систем является тем исходным принципом новой философии, который, в конце концов, обусловливает и разрешение всех других противоречий, т.е. дает возможность дать более глубокое объяснение всем явлениям реального мира, их развития, как “последовательности деструктивных и креативных процессов”, то следует перейти к раскрытию основных видов упомянутого разрешения. Их результаты, можно разделить прежде всего на равновесные и неравновесные. Полное равновесие всех противоположностей, хотя бы в сущности явлений определенного рода, обусловленное равенством действия диссипативного и структурирующего начал, т.е. их взаимопогашением, определяет неизменность пространственных структур данных явлений в течение периода этого равенства. Мы обладаем знанием о существовании в мире огромного количества вещей с такими структурами в течение определенных, нередко весьма длительных периодов времени. Тем самым только путем систематического анализа данного вида разрешения противоречий, его понимания как особой разновидности разрешения вышеупомянутого главного противоречия синергетических систем, мы можем прийти к рассмотрению синергетической парадигмы как единой основы объяснения всех явлений реального мира, т.е. как общефилософской.

24

Это дает возможность включить все наши знания и о неизменных равновесных структурах, в частности добытые в классической физике, других точных науках, в новую философскую методологию, объяснить их как ту особенную разновидность принципов синергетической парадигмы, которая успешно работает и в познании более простых и закрытых систем. Тем самым синергетическая парадигма не отбрасывает и сциентизм, как это делает “экзистенциалистическое” направление, а рассматривает его как свою идеализированную разновидность.

Как уже отмечалось выше, современная эпоха требует самых существенных изменений в деятельности человечества, перехода к новому порядку, его организации. Поэтому “сегодня интерес направлен не на системы, которые находятся в состоянии равновесия, а на ситуации, далекие от равновесия…”⁵⁴ , т.е. на те ситуации, когда результат взаимодействия структурирующего и диссипативного начал является сильно неуравновешенным. Выше уже было рассмотрено два вида такого неуравновешивания, когда: 1) действие диссипативного начала намного превосходит структурирующее, что приводит к ликвидации структуры данной организации (деструктивный этап развития систем); 2) процессы структурирования большого количества новых аттракторов (начальная фаза креативно-конструирующего этапа, когда действие структурирующего начала обусловливает возникновение довольно хаотического множества новых центров организации).

Однако решение острейших проблем современности не может никаким образом ограничиться раскрытием закономерностей только полностью равновесных и далеких от равновесия систем. Главное требование современности заключается в том, чтобы успешно соединить сохранение систем высших уровней планетарной организации (т.е. обязательной для всех мировой порядок по Ясперсу – в природе, человечестве, важнейшие моральные ценности, необходимые для этого и т.д.) – с необходимыми бифуркационными изменениями организации определенных ее низших структурных уровней. В этой связи основное внимание будет уделено тому виду разрешения вышеупомянутого главного противоречия, в котором результат неравных по своей силе взаимодействия противоположных начал образует, хотя бы в тенденции, некоторую постоянную величину, т.е. разрешение данного и всех других противоречий осуществляется в соответствии с определенной закономерностью. Именно данный вид разрешения противоречий позволяет сохранять структурную организацию высших уровней сверхсложных систем, т.е. обеспечить эволюционный характер их развития.

Следует отметить, что определенные закономерности такой эволюции были раскрыты задолго до появления синергетики. Например, в теории видообразования Дарвина, о которой Энгельс говорил: “в природе нет скачков именно потому, что она слагается сплошь из скачков”. Важная закономерность такого эволюционного развития была раскрыта в так называемом принципе сохранения динамической симметрии. Согласно последнему, вслед за обнаружением нарушения какой-либо симметрии, т.е. определенного закономерного порядка, обычно со временем раскрывается более общая симметрия, упорядоченность, которой соответствуют и процессы вышеупомянутого нарушения⁵⁵ . Однако последний принцип разрабатывался в основном на материалах точных наук, значительно меньше – биологических, и по сути дела не применялся к общественным. И только становление синергетики дало возможность раскрыть глубокие общеметодологические закономерности эволюционного развития всего нашего мира. Так, Пригожин, говоря о “мире в целом”, пишет, что новая методология понимает его как такой “мир процессов, в которых информация и структура разрушаются и сохраняются”, например, в социальных процессах “ценности – это коды, которые мы используем, чтобу удержать социальную систему на некоторой линии развития, которая выбрана историей. Системы ценностей всегда противостоят дестабилизирующим эффектам флюктуаций, которые порождаются социальной системой…”⁵⁶ . Тем самым, с одной стороны, и системы ценностей могут изменяться, поэтому

25

“будущее может быть представлено во многих вариантах”, оно “не фиксировано жестко” ⁵⁷ , с другой, – развитие синергетических систем осуществляется “весьма избирательно”, т.е. в соответствии с определенными закономерностями.

Важнейший вклад синергетики в развитие современной науки, философии состоит во введении в них того принципа, который Пригожин назвал “новой телеологией”. Суть телеологической идеи в том, что развитие мира в целом в своей тенденции происходит в соответствии с некоторой антиэнтропийной целью, т.е. от хаоса к порядку, от низших, более примитивных форм организации к высшим, более гармонично организованным; эта идея имеет давнюю историю, начиная с мифологического и религиозного мировоззрений и кончая представителями философии всеединства, особенно ее естественно-научного направления (К.Э.Циолковский, В.И.Вернадский, А.И.Чижевский и др.). Однако все эти идеи были, в лучшем случае, гипотетическо-натурфилософскими. И только с появлением синергетики, некоторых других постнеклассических наук, телеологическая идея получила неоспоримое подтверждение в многочисленных фактах, экспериментах и их обобщении в определенных закономерностях. Было раскрыто, что уже начиная с физического уровня движения происходят не только процессы превращения хаоса в новую упорядоченность, но имеет место в исторической тенденции развития синергетических систем образование все более сложно организованных систем высших структурных уровней из низших, более простых.

Роль данной новой телеологической идеи трудно переоценить, ибо этот принцип вносит огромный вклад в объяснение превращения физической формы движения в химическую, геологическую, биологическую, социальную, т.е. в ликвидацию тех разрывов, которые имеют место между нашими знаниями о различных областях реального мира. Он позволяет рассматривать их как различные исторические формы становления этого общего телеологического принципа. Так, Пригожин подчеркивает: “Сегодня, когда физика пытается конструктивно включить нестабильность в картину универсума, наблюдается сближение внутреннего (т.е. субъективного – В.Л.) и внешнего миров, что, возможно, является одним из важнейших культурных событий нашего времени…”⁵⁸ .

Коренное отличие синергетической методологии от прежних философских систем в решении важнейших проблем современности он кратко изложил в следующем положении: “Выбор сегодня обычно делается не между добром и злом, не между стабильностью и изменчивостью, а между различными неустойчивыми траекториями” ⁵⁹ . Это дает возможность преодолеть все еще господствующую в современных видах мировоззрения ту односторонность понимания добра и зла, когда добро связывается только с принципами своего вида мировоззрения, а зло – с чужими. Синергетическая философия направлена также на преодоление признания приоритета либо устойчивости, либо изменчивости, на раскрытие сложных механизмов выбора в каждом случае той определенной траектории из множества возможных нестабильных, которые, в своей исторической тенденции, соответствуют прогрессивному конусу аттрактора. В этой связи Пригожин пишет: “Наука сегодня, я надеюсь, сохранит аналитическую точность, присущую западной науке, но также будет заботиться о глобальной, холистской перспективе, стало быть, выйдет за рамки раздробленности классической культуры”⁶⁰ . Прежде всего речь идет об оптимизации взаимодействия между сциентическо-технократическими и духовно-гуманистическими ценностями, между культурами Запада и Востока, о конвергенции науки и религии и т.д., а тем самым и о разрешении главного противоречия современной философии.

В данной работе сделана первая попытка разработки системы принципов синергетической парадигмы как той единой основы новой теории диалектики, которая дает возможность оптимизировать разрешение острейших противоречий современности. Но в одной статье нет возможности раскрыть ряд тех других закономерностей синергетики, которые играют важную роль в становлении новой методоло-

26

гии. Например: бифуркационных процессов как раздвоения предыдущей траектории развития системы на две новых основных траектории; взаимосвязи между процессами дальнодействия и близкодействия (т.е., если признание приоритета первых связано со стремлением объяснить элементы целого из свойств последнего (холизм), то противоположная точка зрения направлена на объяснение целого как результата взаимодействия его элементов); взаимодействия между энтропийной и неэнтропийной тенденциями в развитии мира и т.д. Однако уже из сказанного выше о синергетической парадигме можно сделать следующие выводы. 1. Все прошлые формы становления синергетических систем от низших форм организации к высшим были либо стихийными (в природе), либо основанными на раскрытии отдельных, еще слабо систематизированных синергетических закономерностей. 2. Обострение глобальных проблем современности и необходимость их разрешения требует принципиально нового этапа раскрытия синергетических законов, их субординированной систематизации и внедрения данных теоретических достижений во все виды практической деятельности человечества. В этой связи очень важно проанализировать те главные причины, которые препятствуют разработке синергетической парадигмы, ее конкретизации в новой философской методологии и внедрению последней в жизнь, а также те современные идеи, которые направлены на устранение данных препятствий.

3.0. Основные задачи по организации разработки и внедрения в практическое мировоззрение новой парадигмы человеческой деятельности.

3.1. Анализ главных причин, препятствующих разработке новой парадигмы и ее практическому использованию. В предыдущих разделах статьи уже были рассмотрены две такие важные причины, а именно – сложность разработки комплексных проблем высшего уровня и консерватизм философов, других мыслителей, препятствующий их отказу от тех своих предпосылок, которые не соответствуют новой парадигме. Однако эти причины самым тесным образом связаны еще с одной важнейшей – организационной – формой развития нашей целесообразной деятельности, прежде всего науки. Дело в том, что тенденция ко все большей дифференциации всех наших знаний, науки, которая значительно опережает их интеграцию, “быстро и эффективно закрепляется… в организационной структуре общественных наук”, поэтому “на пути их синтеза создаются препятствия” ⁶¹ . Например, “нет такого звена, которое бы занималось исключительно общими проблемами философской тематики” ⁶² (тем самым и разработкой теории диалектики, ибо даже проблемы разработки диалектической логики, как правило, не доводились до уровня “диалектической логики с большой буквы”). Последнее относиться и к организации научных исследований вообще, т.е. к отсутствию тех организационных структур, которые бы занимались исключительно разработкой общих проблем развития науки, ее роли в решении важнейших проблем современности⁶³ .

Конечно, определенную общую организационную роль в решении данных проблем играет ЮНЕСКО. Однако, как уже отмечалось в первом разделе статьи, и у ЮНЕСКО еще нет какой-то своей философско-методологической парадигмы решения острейших проблем современного человечества. Она не предложена ни одним из всемирных философских конгрессов. Тем самым идеи выдающихся ученых о создании “единого мирового мозгового центра” (В.И.Вернадский и др.), о принятии “всемирного договора” между государствами и “всемирного правительства” (А.Печчеи и др.), которое бы обеспечивало выполнение данного договора, еще не получили своей реализации.

Таким образом, взаимодействие в основном стихийно-свободных процессов развития знаний, науки, в целом с организационными формами их дальнейшего развития, обуславливает все усиливающуюся их дифференциацию. Тем самым одна из важней-

27

ших причин, тормозящая процессы интеграции знаний, всех видов нашей деятельности, заключается в совершенно недостаточном влиянии всемировых, межгосударственных, государственных и негосударственных организаций на разработку высших уровней комплексных исследований, прежде всего той новой парадигмы, которая бы оптимизировала разрешение важнейших противоречий современности (и это на фоне убыстряющегося процесса организации разработки необозримого океана частных проблем).

В значительной мере такая ситуация обусловлена тем, что во всей прошлой истории человечества господство определенной парадигмы в любом социуме обычно было связано с холистским планом переустройства общества. Это, в свою очередь, приводило к тоталитарным методам управления и антагонистическим социальным столкновениям. Такая опасность существует и в нашу эпоху. Поэтому даже многие представители синергетики (уже не говоря о других мыслителях) считают, что разработка какой-то единой парадигмы деятельности современного человечества и ее внедрение в практическое мировоззрение окажет пагубное воздействие на свободный творческий выбор деятельности людей. Но именно последняя точка зрения препятствует раскрытию той специфики новой современной парадигмы (особенно учета в ней достижений синергетики), которая коренным образом отличается и от холистской, и от плюралистическо-реллятивистской методологии и которая как раз раскрывает новый путь “выживания человечества”. Причем, как уже отмечалось, важнейшее требование такого выживания состоит в предотвращении обострений основных противоречий современности до антагонизма, и поскольку такие обострения чаще всего происходят в социальном развитии, где “чужое” превращается во враждебное, то очень важно остановиться именно на анализе современных методов разрешения социальных противоречий, прежде всего на том, что и здесь, как и в разрешении главного современного философского противоречия, обнаруживаются два основных противоположных подхода.

Суть первого из них заключается в признании приоритета свободного выбора каждой личностью или группой совей деятельности, а поэтому и в понимании того, что главная прогрессивная тенденция исторического развития общества, особенно на современном этапе, состоит во все меньшем ограничении такого выбора. Например, в признании приоритета личных интересов над государственными (“не личность для государства, а государство для личности” и т.д.). Второе основное направление, наоборот, исходит из признания приоритета общих, коллективных интересов над индивидуальными (“думай сначала о родине, о человечестве, о Боге, о пролетариате и т.д., а потом уже о себе”, в частности: “люби ближнего как самого себя”). Именно противоречие между двумя тенденциями – признанием приоритета индивидуальных и близких к ним частичных интересов над более общими, коллективными и обратной – далее будет рассматриваться как то главное социальное противоречие, которое является особенной формой проявления главного противоречия современной философии, – на чем подробнее остановимся в следующем подразделе статьи. Конечно, многие представители любого из социальных учений стремятся интуитивно или более осознано, найти свое “лучшее” разрешение главного социального противоречия, в частности провозглашают тезис о необходимости достижения гармоничного соединения индивидуальных, частичных и более общих интересов. Однако сложность решения данной проблемы обуславливает то, что и сейчас рассмотренные два противоположных направления являются наиболее распространенными не только в теории, но и в практике организации общественных процессов, управления последними. Прежде всего, это проявляется в борьбе либерально-капиталистических и социалистических идей в теории и их реализации на практике в экономической, политической и других формах организации общества.

Так, даже такой выдающийся мыслитель как Ясперс, внесший важнейший вклад в разработку новой парадигмы разрешения острейших противоречий совре-

28

менного человечества, склонялся, в конце концов, к позитивной оценке именно основателей концепций “нового либерализма” Ф.Хайека и других, которые рассматривали социалистические методы плановой экономики как “путь к рабству” ⁶⁴ и настаивали на том, чтобы государство не вмешивалось в стихию развития свободных рыночных отношений. В связи с этим отметим, что последняя концепция по сути дела является особой социальной формой проявления плюралистическо-релятивистского направления разрешения главного противоречия современной философии, и что, как и в философии вообще, у большинства представителей социальных наук западных стран имеет место признание приоритета индивидуальных интересов над коллективными. Причем такая концепция оказывает значительное влияние и на практические формы организации общественных процессов, управления ими.

Однако и данная концепция, особенно в нашу эпоху, подвергается все более основательной критике. Так, Папа Римский Иоанн-Павел ІІ, в своих выступлениях в Кракове, говорил, что главный недостаток людей современных западных стран – это экономический эгоизм, что он обусловлен порочной абсолютизацией либеральных идей. А в уже цитированной выше энциклике он пишет, что этот эгоизм стал важнейшей причиной все увеличивающегося разрыва между богатыми и бедными странами, обострения противоречий между ними. Более того, многие современные мыслители (Дж.Сорос и др.) считают, что, в отличие от эпохи существования советского лагеря, сейчас главная опасность “нового тоталитаризма” стала исходить как раз из реальной практической реализации либерально-капиталистический идей свободного рыночного фундаментализма. Это относится к большинству представителей антиглобалистического движения, которые рассматривают экономический эгоизм богатейших стран “золотого миллиарда” как главную причину новой экономической формы угнетения (колониализма) остальных более бедных стран, а также ухудшения экологической ситуации. Об опасностях этой формы “нового тоталитаризма” пишут многие авторы. Так, бывший сотрудник британских служб Джон Колеман, в своей книге “Комитет 300. Тайны мирового правительства” утверждает, что существующий ныне комитет 300 богатейших семейств планеты есть “единственная организационная властная иерархия в мире, превосходящая все правительства и личности… Она охватывает финансы, оборону, а также политические партии всех цветов и типов” ⁶⁵ .

Таким образом, отсутствие тех организационных форм в мире и в каждой стране, которые бы отвечали за разработку новейшей парадигмы разрешения главного противоречия в философии вообще и в социальной философии в частности, является важнейшей причиной, тормозящей такую разработку уже на теоретическом уровне, не говоря уже о внедрении хотя бы некоторых предварительных успехов в ее разработке в основные виды практической деятельности людей. Так, в специальном исследовании Всемирного Банка “Государство в изменяющемся мире” говорится о неудаче концепций как опирающихся “на доминирующую роль государства”, так и об аналогичном результате противоположной концепции, отрицающей эффективную роль государства в “экономическом и социальном развитии”. Особенно это относится к неоправданно слабому использованию в разработке современной парадигмы разрешения острейших противоречий достижений современной синергетики и других постнеклассических наук, что и обуславливает господствующую роль уже сильно устаревших парадигм в таком разрешении.

В этой связи важно остановиться на анализе тех парадигм, которые были положены в основу реформирования экономики и всей социальной жизни в постсоветских странах, в первую очередь Украины и России. Специфика главного социального противоречия в полуфеодальной царской России (а поэтому и в Украине как ее части) состояла в том, что власть в основном находилась у представителей класса помещиков, которые занимали довольно реакционные позиции по отношению к демократическим преобразованиям

29

общества, предоставлению больших прав трудящимся, защите их интересов. (В Украине данная ситуация обострялась тем, что правящий класс в основном сначала ополячился, а затем русифицировался). Это и явилось главной причиной приведшей к невиданному для Европы обострению противоречий между богатыми и абсолютным большинством бедного населения, к тому что в 1917 году такое обострение достигло критического бифуркационного этапа, очень далекого от равновесия. Поэтому дальнейшее развитие России пошло не эволюционным, а революционно-бифуркационным путем, большинство ее населения выступило в поддержку крайне левых большевистских идей о необходимости слома старой системы “до основания” и построения нового общества на основе признания полного приоритета общих, коллективных интересов трудящихся над индивидуальными. Но, как уже отмечалось, в действительности реализация этих идей привела к становлению жестко централизованного бюрократического общества, тоталитарной формы управления им, которые достигли своего апогея в эпоху сталинизма. В конце концов, именно эта крайне односторонняя форма разрешения главного социального противоречия и стала важнейшей причиной трагических ошибок и недостатков в развитии социализма в СССР и других странах социалистического лагеря в экономике, политике и т.д.

Руководство компартии уже к середине 80-х г.г. выявило принципиальные недостатки централизовано-бюрократического управления государством, его экономикой и начало их эволюционную перестройку под лозунгом “больше демократии и больше социализма” (М.С.Горбачев). Однако отсутствие систематически разработанной концепции такой эволюционной перестройки, прежде всего, разрешения главного социального противоречия, т.е. раскрытия некоторого своего выбора оптимизации взаимодействия между противоположными индивидуалистической и коллективистической тенденциями, обусловили быстрое окончание такой перестройки. Что и привело, в конце концов, наше общество вновь к состоянию далекому от равновесия и новому революционно-бифуркационному этапу его развития. В конкретных условиях начала 90-х годов победу одержали представители того радикального либерально-капиталистического направления, которое считает, что только быстрый слом социалистической системы управления обществом, его экономикой и введение рыночных механизмов методом “шоковой терапии” обеспечат наши успехи. В этой связи модными стали лозунги: “не следует резать собаке хвост много раз по кусочкам, а нужно его отрубить сразу”, “иного пути не дано”. Т.е. этим путем надеялись раскрепостить индивидуально-частную свободную деятельность наших тружеников, в первую очередь предпринимателей, считали, что “невидимая рука” свободных рыночных отношений обеспечит наше быстрое развитие, вхождение в число развитых богатых стран Запада.

Почему же данный курс, который стал довольно успешно осуществляться в ряде постсоветских стран, потерпел явную неудачу в Украине и России? В основном это объясняется тем, что вся система общественных отношений в наших странах существенно отличается от Запада. Это объясняется тем, что Украина и Россия всегда находились на стыке взаимодействия двух великих культур – Западной и Восточной – и поэтому у нас выработались свои особенные формы взаимосвязи индивидуалистических и коллективистических тенденций, т.е. разрешения главного социального противоречия. В частности, значительно большая роль коллективных интересов существует в менталитете наших народов, чем, например, в других странах Восточной Европы. Причем, либеральные “реформаторы”, начавшие осуществлять новый курс перестройки нашей экономики, рассматривали эту специфику нашего менталитета только как пагубную “совковость”, которую нужно во чтобы-то ни стало быстрее изжить, что она, якобы, и является главным препятствием нашего перехода к рынку и важнейшей причиной всех существующих ныне недостатков. С этой точкой зрения нельзя согласиться уже потому, что в мире существуют и мно-

30

гие другие модели перехода к рыночным отношениям, в том числе и в тех странах Востока, где роль коллективистической тенденции в менталитете их народов была значительно большей, чем у нас, но которые нередко достигают темпов развития экономики (и не только), превосходящих Запад (“азиатские тигры”). Особенно поразительно в этом плане развитие ранее одной из наибеднейших стран мира – коммунистического Китая, который уже в течении более 20 лет развивается самыми высокими темпами в мире.

Все это говорит о том, что не только механический перенос чужих моделей в наши условия, но и рассмотрение Запада как некоторого идеала, к которому мы должны стремиться, являются и односторонними и во многом ошибочными. Так, известный ученый и педагог из Великобритании профессор Теодор Шанин еще в 1990 г. писал: “…Вы встаете в очередь за теми, которые в тупике. Потому, что для наиболее прогрессивных ученых Запада совершенно ясно, что с нашим капитализмом что-то не получается” ⁶⁶ . Иоанн-Павел II, внесший в свое время огромный вклад в борьбу против тоталитарного коммунизма, после распада СССР неоднократно говорил, что и в марксизме, и в реально существующем у нас социализме были и определенные преимущества по сравнению с западным капитализмом. Со временем все большее число наших ученных и политиков пришло к тому выводу, что именно модель радикального либерализма, явилась главной причиной наших неудач после развала СССР. Так, Президент Украины Леонид Данилович Кучма в качестве такой ошибки рассматривает “односторонний экономизм, рыночный фундаментализм”, который не позволил создать “социально ориентированную экономику” ⁶⁷ . Этот курс быстрой либерализации и сепаратизации, причем без какой либо более или менее своей четко разработанной концепции для проведения экономических реформ и соответствующей системы новых законов, причинил такие основные негативные последствия: 1. Разрыв существовавших ранее связей между экономическими субъектами неизбежно привел к общему падению экономики. Так, по данным Западных аналитиков, примерно 60% такого падения в Украине было обусловлено разрывом межреспубликанских связей. 2. Неконкурентоспособность большинства наших предприятий привела к значительному увеличению импорта очень многих товаров, а тем самым и к дальнейшему падению нашего производства. 3. Те чиновники и “красные директора” (начиная с председателей колхозов), которые ранее распоряжались подчиненными им организациями в основном в рамках существующих законов, партийно-государственного контроля, получили невиданную ранее власть. 4. Чрезвычайная сложность процессов реформирования своих предприятий в конкурентоспособные стала причиной того, что эта власть стала использоваться в основном для обогащения самих руководителей и близких к ним людей своего клана. 5. Увеличение налогов с предприятий, ставшее необходимым в условиях резкого падения экономики, привело к быстрому росту “теневой” экономики, которая уходила от уплаты налогов. 6. Необходимость создания “крыши” для успешного достижения своих клановых целей обусловила коррумпированный союз представителей теневой экономики с властью. 7. Важнейшую роль в ходе этих “реформ” стали играть экономические олигархи, особенно мультимиллионеры. Они получили огромную власть не только в экономике, но и в политической жизни страны, стали контролировать важнейшие, наиболее прибыльные секторы экономики, значительную часть импортно-экспортной торговли, а также большинство наших СМИ. Причем в этом Украина в последние годы сильно обогнала и Россию, где политическая власть олигархов значительно ограничена. Поэтому в уже цитированной работе Л.Д.Кучма в качестве нашей важнейшей задачи видит “борьбу с олигархическим капиталом”, который нередко становится коррумпированно-монополистическим. 8. Самым серьезным политическим недостатком современной Украины является недоверие большинства народа ко всем ветвям власти. Этот феномен имеет как свои истори-

31

ческие корни, так и обусловлен весьма медленными темпами становления гражданского общества, контроля народа за деятельностью правительства, чиновников, т.е. отсутствием многих необходимых атрибутов открытого общества.

9. Важнейшей причиной, ставшей на пути оптимизации разрешения главного социального противоречия в Украине и России, является, невиданное, по крайней мере, в западных странах, обострение отношений между представителями правых и левых сил, прежде всего партиями, стоящими на позициях либерального капитализма и социализма. Выше уже шла речь о недостатках первых. Но и представители социалистической мысли у нас обычно являются во многом значительно более радикальными, чем социалисты Запада, даже коммунисты Китая и ряда других стран. Эти крайности как капиталистического либерализма, так и левого социализма (коммунизма), которые во многих странах уже давно преодолены, к сожалению у нас до сих пор сильно затрудняют разработку нашей особенной модели реформирования экономики, перехода ее к рыночным отношениям, достижения согласия в нашем обществе, взаимопонимания между основными его группами, разработку нашей общей объединяющей украинской идеи.

10. С односторонним радикализмом в стремлении правых и левых идеологий в Украине тесно связана и подобная ситуация решения проблемы соотношения украинского и русского языков. Это проявляется, с одной стороны, в стремлении быстрейшего вытеснения русского языка, вообще культуры, как враждебных украинской культуре, использованию для этого принудительно-недемократических методов, не учитывающих свободного выбора русскоговорящих, составляющих все еще почти половину нашего населения, с другой – требования придания русскому языку, наряду с украинским, статуса второго государственного, нарушающего нашу Конституцию.

11. Еще одна существенная причина, затрудняющая оптимизацию разрешения острейших проблем современности, особенно в Украине, состоит в отсутствии тех многих современных организационных форм, задача которых заключается в улучшении взаимосвязи между теорией, прежде всего разработкой ее высших уровней, и практикой. Это относится и к общефилософскому уровню, который связан с отдельными науками, техникой, религией и т.д. – посредством философских оснований последних. Важнейшую роль в этой связи почти во всех развитых странах стали играть философские вопросы образования. И хотя в Украине сегодня сделаны некоторые шаги в этом направлении, однако ВАК до сих пор так и не принял наши предложения по введению специализации “философия образования” для защиты диссертаций, что мешает подготовке кадров по этой важнейшей специальности. Особенно это касается как организации систематической разработки новых современных философско-методологических основ нашей системы образования, так и ее внедрения во все виды образовательного процесса, на всех его этапах – начиная от дошкольного и заканчивая повышением квалификации и переподготовкой всех преподавателей, ученных и, главное, управленцев высших рангов⁶⁸ .

Совокупность всех этих недостатков, обусловленная в основном ошибочным выбором нашей специфической модели разрешения главного социального противоречия, стала причиной того, что Украина скатилась в число бедных стран третьего мира, стала одним из беднейших государств Европы, заняла одно из самых высоких мест по уровню коррумпированности, а поэтому и низших по иностранным инвестициям. Однако выше мы останавливались только на анализе тех недостатков, прежде всего организационных, которые затрудняют решение острейших проблем современности, в том числе в Украине и России, но еще более важно рассмотреть те главные предложения и соответствующие задачи, которые имеют целью устранение данных недостатков, оптимизацию такого решения.

32

3.2. Главные предложения по организации решения острейших проблем современности на основе новейшей синергетической парадигмы. Методология систематизации всей совокупности наук, которая должна быть положена и в основу организации дальнейших исследований, внедрения последних в практику, в наиболее развернутом виде была разработана на основе диалектики⁶⁹ . Прежде всего это относиться к развитию тех организационных форм, которые бы оптимизировали взаимодействие исследований на таких его уровнях: общефилософском, философских вопросов наук, всей совокупности научных исследований, а также внедрения последних в практику. Однако уже рассмотренные выше принципы стратегической парадигмы дают возможность внести следующие принципиально новые предложения в такую систематизацию и соответствующую ей организацию. 1. Охватить ею не только науку, на и другие ненаучные формы нашей деятельности, рассматривать их все как особенные формы проявления общих синергетических принципов, исторических этапов их становления, а тем самым и начать осуществление новой целостно-плюралистической формы организации всей совокупности форм нашей деятельности. 2. Включить в тот минимум общих и обязательных для всех правил ее деятельности не только то тождественное в различных видах мировоззрения, что свободно принимается их представителями, но и признание плюралистических форм проявления данной тождественной основы, а поэтому и организации диалогово-коммуникативного разрешения противоречий, возникающих между различными мировоззрениями, любыми точками зрения на решение каких-либо проблем. 3. Конечно, развиваемые и здесь, и у других авторов идеи о разработке современной стратегии человеческой деятельности должны быть обсуждены, прежде всего, в тех сообществах, которые занимаются философскими проблемами синергетики, – с целью принятия некоторой единой целостно-плюралистической парадигмы как основы данной стратегии. 4. Последнее относится и к организации разработки методологических проблем конкретизации данной парадигмы к основным областям человеческой деятельности, включая и практическую. Именно раскрытие взаимодействия синергетической парадигмы с данными областями нужно рассматривать как важнейшую, принципиально новую целостно-плюралистическую форму становления самоорганизации всей человеческой деятельности. 5. Кроме рассмотренных в предыдущих разделах принципов взаимосвязи различных наук, важную роль в решении данной проблемы играет методологический принцип соответствия. Суть последнего заключается в том, что в развитии научных теорий имеет место следующая закономерность. Старая теория, после возникновения новой, получает возможность такой своей реконструкции, что данная реконструированная теория “хорошо интерпретируется как предельный или частный случай новой”⁷⁰ . Тем самым принцип соответствия раскрывает определенную методологическую закономерность взаимосвязи более конкретных теорий с их частными, идеализированными проявлениями, что важно для систематизации наук. Однако идея общеметодологической роли принципа соответствия наталкивается на следующие, еще не решенные проблемы. Данный принцип “не дает ни прямых, ни косвенных указаний на то, каким именно образом будут развиваться новые тории” ⁷¹ , т.е. он может систематизировать уже полученные, независимо от него, “готовые” знания. Во вторых, он применялся только к точным наукам, значительно меньше к биологическим, но не к социальным, т.е. носит сциентический характер. Поэтому синергетическая парадигма, в частности рассмотренный выше ее принцип новой телеологии, дает возможность понимать прежнее толкование принципа соответствия как свою упрощенную сциентическую форму проявления. Тем самым она расширяет его применение к взаимосвязи всех наук и ненаучных форм знания, т.е. раскрывает общеметодологическую роль принципа, в частности и в становлении “новых теорий” и других видов знания о

33

реальном мире, т.е. рассматривает данный принцип как важную конкретизацию синергетической закономерности становления самоорганизованных систем в этом мире от более простых к сложным.

6. Не менее важную роль синергетическая парадигма может играть и в решении проблем компьютеризации современного общества. В компьютерном моделировании осуществляется движение познания и нашей целесообразной деятельности на следующих основных этапах: знания об исходном конкретном объекте; формализация этих знаний и закономерностей деятельности с объектом, т.е. их моделирование (особенно математическое) с целью получения такого обновленного объекта, который бы лучше удовлетворял наши потребности; реализация результата моделирования в практической деятельности; постоянное движение познания от конкретного к абстрактному и обратно (оборачивание метода) – включая и практические результаты по изменению объекта до тех пор, пока не будет реализована поставленная цель⁷² . Однако и в компьютеризации общества пока что наблюдается в основном сциентический подход, который не способствует решению его острейших проблем. В этой связи академик Н.Н. Моисеев считает, что “ключевой проблемой диалога “человек – машина”, “не математик – математик” является “объединение формальных методов мышления, свойственных математике, с неформальными методами, традиционными для гуманитарных наук” ⁷³ . Исходя их всего сказанного выше, именно синергетическая парадигма должна играть ключевую роль и в решении данной проблемы.

7. В этой связи следует рассмотреть еще одно важнейшее методологическое направление развития по сути дела большинства богатых стран, которое именуется “движением на опережение”. Суть его состоит в создании таких мегаполисов, в которых систематически осуществляется взаимодействие следующих основных элементов данного движения: новые открытия в фундаментальных, а также в прикладных науках; их внедрение в создание тех опытных образцов новейшей технологии, которых сейчас нет ни у кого; внедрение последних в массовое производство. Тем самым любые прежние методологии, направленные на то, чтобы сначала догнать развитые страны, в основном теми же методами, которыми они развивались в прошлом, ведут нас еще к большему отставанию от последних. Поэтому секретарь СНБО Украины Е.К.Марчук в ряде работ призывает всех нас разрабатывать и внедрять в жизнь методологию движения на опережение. Вместе с тем нужно останавливаться на том, что данная методология носит в основном сциентическо-технократический характер со всеми его отмеченными выше пороками (ухудшение экологии, увеличение разрыва между богатыми и бедными странами и т.д.). Поэтому и эта методология должна быть переработана на основе синергетической парадигмы, которая как раз и направлена на преодоление всех этих недостатков.

8. Но все же важнейшей задачей является разработка новой философско-методологической основы разрешения социальных противоречий, где до сих пор наиболее часто “чужое превращается во враждебное”, т.е. конкретизация синергетической парадигмы для разрешения вышеупомянутого главного социального противоречия. В этой связи процитируем положения выдающегося украинского историка и политического деятеля М.С.Грушевского: “Все более укрепляюсь в убеждении о решающей роли в вечных изменениях человеческой жизни этой неустанной конкуренции индивидуалистических и коллективистических тенденций и периодического чередования перевеса то одних, то других… Это чередование мне представляется как основа ритма социальной эволюции, которые исследует социология и все социальные науки вместе с нею” ⁷⁴ и далее: “Вся человеческая жизнь была вечным изменением, вечным чередованием стремлений к коллективизму и индивидуалистической самоудовлетворенности” ⁷⁵ . По сути дела в этих положениях Грушевский первым в истории человеческой мысли попытался четко сформулировать то главное противоречие, а также основные принципы его разрешения, которые определяют, в конце

34

концов, все формы социальной организации и деятельности людей, начиная от отдельных индивидов, кончая общими социальными законами такой организации и ее развития. И в наше время мы не встречаем такого четкого понимания решения данных проблем. (Идея о главном социальном противоречии, изложенная во втором разделе статьи, основывалась, главным образом, на приведенных положениях Грушевского⁷⁶ ).

К сожалению, эти положения, которые можно назвать социальной парадигмой Грушевского, так и не были систематически исследованы, а поэтому до сих пор не рассматриваются в качестве основы разрешения социальных противоречий. Остановимся здесь на тех идеях, вытекающих из парадигмы Грушевского, которые нужно рассматривать в качестве важнейшего интуитивно-синергетического прорыва в понимании сути общества и как конкретизацию общесинергетических принципов синергетики. 1) Соотношение индивидуальных и общих, коллективных интересов само по себе нельзя рассматривать как противоречие, ибо они могут и совпадать. Противоречие возникает между стремлениями к максимальному удовлетворению или индивидуальных (а также близких к ним частичных) интересов за счет общих (эгоизм), или наоборот. 2) Каждая личность и каждое общество осуществляет выбор своей деятельности из многих возможных с целью нахождения лучшего разрешения главного социального противоречия. Т.е. каждый индивид обязательно является социализированным определенным образом, и поэтому даже в условиях свободного выбора своей деятельности он обычно никогда не ориентируется только на свои эгоистические интересы. 3) Поэтому, любая точка зрения, концепция, основанная на приоритете одной стороны данного главного противоречия над другой, является односторонней. Она может играть некоторую позитивную роль только на определенном этапе, а затем превращается в ошибочную. 4) Развитие общества от рода к племени, государству и т.д. осуществляется, с одной стороны, посредством увеличения роли индивидуальных и частных интересов и свободного выбора людьми своей деятельности, но с другой – и возникновением новых более общих правовых, моральных правил, ограничивающих такой выбор. 5) Каждая культура, менталитет данного сообщества на данном историческом этапе подчиняется не только общим на данном этапе закономерностям, но имеет и свои специфические формы проявления. 6) Чрезвычайно важной, с точки зрения синергетической парадигмы, является идея Грушевского о постоянном чередовании перевеса либо индивидуалистической, либо коллективистической тенденции, что следует рассматривать как социальную конкретизацию синергетической методологии о выборе одной из прогрессивных траекторий в развитии синергетических систем из некоторого множества возможных. Последняя идея получила наилучшее подтверждение в социальной практике во многих демократических странах в процессах чередования смены тех правящих партий, которые опираются на признанные приоритеты либо либерально-капиталистических, либо социалистических идей (например, в большинстве стран Западной Европы).

Итак, на основе синергетической парадигмы сейчас началась разработка новой методологии разрешения современных противоречий, становление той целостно-плюралистической самоорганизации (начиная от взаимодействия отдельных личностей, кончая всем человечеством), которая должна рассматриваться как новая дорога движения к гармонии, истине, “к храму”. Конечно, эта дорога значительно сложнее, чем та, которая предлагалась в любом из существовавших или существующих ныне холистских учений, но она и не сводиться только к плюралистически-релятивистским методам “проб и ошибок”. Так, идею холистских мировоззрений о достижении высшего счастья для людей, посредством полного совпадения индивидуальных и общих интересов, следует рассматривать только как идеализацию их реального соотношения, ибо любые попытки выбора лучшего разрешения главного и философского и социального противоречия связаны с решением сложных

35

проблем, с “трагедией” такого выбора. И только систематическая разработка синергетической методологии, ее конкретизация посредством социальной парадигмы Грушевского могут оптимизировать решение данной задачи.

Нельзя хотя бы кратко не остановиться на проблеме внедрения синергетической парадигмы в жизнь, прежде всего в образовательные системы, которые готовят специалистов всех профилей, осуществляют повышение их квалификации и переквалификации. Поскольку суть любой из таких систем обусловлена господствующими отношениями в данном обществе, то и их главное противоречие следует рассматривать как особую форму проявления главного социального противоречия. Так, известный теоретик педагогики и учитель-новатор Шалва Амонашвили пишет об обострении важнейшего противоречия между “общественным нужно” и детским “хочу” ⁷⁷ . Тем самым и в его разрешении, и в решении проблемы “формирования всесторонне развитой личности” как образовательного идеала, должны применяться те современные парадигмы, о которых шла речь.

Последние могут играть огромную роль и в решении такой сложнейшей проблемы современной Украины, как включение ее в движение на опережение, где на основе данных парадигм будет осуществляться становление новых форм организации взаимодействия науки с производством, создание тех новейших технологий, которых еще нет ни у кого. В частности то, что духовные и коллективные ценности в менталитете нашего народа играют большую роль, чем на Западе, может способствовать преодолению негативных сторон сциентическо-технократического направления в данном движении. Тем самым Украина сможет не только успешно решать свои экономические проблемы, но и занять одно из ведущих мест в мире в разрешении острейших противоречий современности, в оптимизации решения проблемы соединения экономических и духовных интересов.

Рассмотренный выше подход, особенно парадигма Грушевского, дает возможность преодолеть и тот опаснейший пережиток нашего общества, который заключается в непреодолимой враждебности правых и левых взглядов, соответствующих им партий. Он сможет играть роль философско-социальной основы современного так называемого “нового центризма”, который уже разрабатывается многими нашими учеными, экономистами и который направлен на новое соединение эти противоположных взглядов.

Все это дает возможность осуществить новый прорыв и в разработке украинской объединяющей идеи, в решении тех проблем, которые до сих пор приводят к противоположным взглядам на суть этой идеи. Так, концепция о том, что в основу такой идеи должно быть положено понимание украинской нации только как политической, ибо она объединяет всех граждан Украины независимо от их этничности, особенностей культуры, языка, нужно рассматривать как некоторое высшее, а поэтому и наиболее абстрактное, обобщение интересов этих граждан. Однако данная концепция ни в коем случае не решает проблемы необходимой конкретизации данных наиболее общих интересов в разных этносах, регионах Украины, прежде всего украино- и руссскоязычных, т.е. те довольно острые противоречия, которые и сейчас имеют место между ними. Конечно, большинство наших политиков стремятся преодолеть обе эти крайности. Предлагаемые новые парадигмы будут во многом способствовать такому преодолению, новому диалоговому сотрудничеству между украинско- и русскоговорящими. Прежде всего, достижению согласия в том, что все граждане Украины должны хорошо овладеть государственным Украинским языком, ибо этнических украинцев в нашем государстве более 70 %. Но, с другой стороны, преодолению взглядов на русский язык и культуру как враждебные, а также свободному систематическому использованию русского и других языков, наряду с украинским, там, где большинство населения настаивает на этом.

В Украине, хотя и с большим опозданием по сравнению с Россией и другими странами, создано Всеукраинское синергетическое общество, которое охватывает 14 областных подразделений. Важнейшими

36

его задачами являются разработка и принятие синергетической парадигмы, ее конкретизация в основных областях нашей деятельности, особенно в системе образования, и внедрение данных разработок во все виды практической деятельности.

1. Контакт: Бюллетень Юнеско-ООН по образованию в области окружающей среды. – Париж, т. ХVІІ, № 2, 1992.
2. Podstway ochrony sradowiska. – T. 4, Warszawa, 1994.
3. Практична філософія. - № 2, 2001.
4. Автономова М.С. Впечатления из Бостона // Вопросы философии, 1999, № 5, с. 53.
5. Hangtington S. P. The Clash of Civilization and the Remarking of World Order. – N.-Y., 1996.
6. На пути к “повестке дня на ХХI век” в области высшего образования // Высшее образование в ХХI веке: подходы и практические меры. – Париж, Юнеско, 1998, с. 2.
7. Аппель К.-О. Апріорі спільноти комунікації //Сучасна зарубіжна філософія (Хрестоматія). – К., 1998, с. 368.
8. Кесада Миро // Известия. – 31.08.1993.
9. Там же.
10. Антология мировой философии в 4-х томах. Т. І., с. 296.
11. Там же, с. 388.
12. Там же, с. 389.
13. Лосев А.Ф. Основной принцип мышления и вытекающие из него логические законы мышления // Вопросы философии. – 1992, № 8, с. 144.
14. Кузанский Н. Об ученом незнании. Соч. в 2-х т.т., том 1. – М., 1979, с. 96.
15. Там же, с. 67.
16. Бруно Дж. Диалоги. – М., 1949, с. 290-291.
17. Гейзенберг В. Физика и философия. Часть и целое. – М., 1990, с. 376.
18. Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория науки. – К., 1981, с. 25-55, 67.
19. Бруно Дж. Диалоги, с. 247.
20. Там же, с. 292.
21. Иоанн Павел II. Энциклика “Вера и разум”. – М., 1999, с. 8.
22. Ясперс К. Смысл и назначение истории. – М. 1991, с. 292.
23. Кедров Б.М. О методе изложения теории диалектики (три великих замысла). – М., 1983.
24. Bochenski I. M. Contemporary European Philosophy. – Berkley and Los Angeles, 1996, c. 37.
25. Франк С. Крушение кумиров // Соч. – М., 1906, с. 123.
26. Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии . – 1992, № 9, с. 28.
27. Там же, с. 56.
28. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени // Вопросы философии. – 1993, с. 98.
29. Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. - М., С.-Пб., 1998, с. 12-13.
30. Гусинский Э.М., Турчанинова Ю.И. Введение в философию образования. – М., 2000, с. 27.
31. Иоанн Павел II Энциклика “Вера и разум”, с. 10.
32. Пригожин И. Делать не физику бога, а физику человека // Известия. – 1993, 24 июля.
33. Ясперс К. Смысл и назначение истории, с. 274-275.
34. Там же, с. 276.
35. Там же, с. 238.
36. Там же, с. 274-286, 463-464
37. Аппель К.-О. Апріорі спільноти комунікації, с. 362.
38. Иоанн Павел II Энциклика “Вера и разум”, с. 6 и 116.
39. Соловьева С.С. Негативная диалектика. – Алма-Ата, 1990, с. 3.
40. Гершунский Б.С. Философия образования для XXI века. – М., 1996, с. 176.
41. Соловьева С.С. Негативная диалектика, с. 189.
42. Передмова // Сучасна зарубіжна філософія, с. 4-5.
43. Бохеньский Ю. Духовная ситуация времени, с. 98.
44. Рашковский Е.Б. Лосев и Соловьев // Вопросы философии. – 1992, № 4, с. 147.
45. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. – 1991, № 6.

37

46. Пригожин. И. Природа, наука и новая рациональность // Философия и жизнь. – М., Знание. 1991, № 7, с. 35 и 37.
47. Хакен Г. Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным системам.
48. Добронравова И.С. Синергетика: становление нового мышления. – К., 1990, с. 137.
49. Там же.
50. Хакен Г. Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным системам. – М., 1991.
51. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение и диалог с И.Пригожиным // Вопросы философии – 1992, № 12, с. 8.
52. Там же, с. 14.
53. Там же, с. 9-10, 17, 21.
54. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность, с. 35,36.
55. Принцип симметрии (историко-методологические проблемы). – М., 1978, с. 25-26, 80.
56. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность, с. 36.
57. Там же, с. 37.
58. Пригожин И. Философия нестабильности, с. 52.
59. Там же, с. 56.
60. Prigogine I. The Philosopy of Instability // Future. – August, 1989, c. 400.
61. Готт В.С., Шевченко В.Н. Журнал, авторы и философские исследования // Философские науки. – 1987, № 1, с. 11.
62. Там же.
63. Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория науки, с. 3-20.
64. Ясперс К. Смысл и назначение истории, с. 284-286.
65. Колеман Д. Комитет 300. Тайны мирового правительства. – М., 2001, с. 232.
66. Шанин Т. Иное всегда дано // Знание – сила. – 1990, № 9.
67. Кучма Л.Д. Україна: підсумки соціально-політичного розвитку та погляд у майбутнє // Стратегічна панорама. – 2000, № 3-4, с. 4-5.
68. Лутай В.С. Філософія сучасної освіти. – К., 1996.
69. Лутай В.С. Теория диалектики и общая теория науки.
70. Принцип соответствия. – М., 1979, с. 194 и 266.
71. Там же, с. 186.
72. Лутай В.С., Бережна Н.М. Людина і ЕОМ (методологічний аналіз моделювання на ЕОМ). – К., 1989.
73. Моисеев Н.Н. Человек. Среда. Общество (проблемы формализованного описания). – М., 1982, с. 52.
74. Грушевський М.С. Початки громадянства: генетична соціологія. – Прага, 1921, с. 4.
75. Там же, с. 85-86.
76. См. также: Лутай В. Социальный принцип Михаила Грушевского // Вибір, 2000, № 1-2; Лутай В. Роль “неизвестного” социального принципа Грушевского в разработке украинской идеи // День, 09.06.2001.
77. Амонашвили Ш. В школу – в 6 лет // Педагогический поиск. – М., 1987, с. 20.

38

Вольфганг Гофкірхнер,Австрія

Життя в світі самоорганізації: змагання стилів мислення та світобачень *

Контекст, в якому формулюються сьогодні всі стратегії людських дій, істотно відрізняється від контексту минулих часів. Ми живемо за доби глобальних проблем. Внаслідок вражень від вибухів атомної бомби, промислових та аграрних катастроф, голоду, страждання, та смертей в бідніших частинах світу, відбувся зріст усвідомлення деструктивності та помилковості людської технічної сфери, крихкості та конечності людської екологічної сфери, та невлаштованості, незбалансованості людської соціальної сфери.

Глобальні проблеми – це проблеми, що стосуються виживання людства: по-перше, вони стосуються людства в цілому (як об'єкта); по-друге, вони й вирішені можуть бути лише людством в цілому (як суб'єктом). Приймаючи до уваги антропогенне походження цих проблем, пов'язане з використанням технічних, природних та людських ресурсів соціальних систем, можна стверджувати величезну важливість людських намагань впоратися з ними. В певному сенсі, будь-яка дія, що виконується соціальним суб'єктом – чи то нацією, соціальним інститутом або окремим індивідом, – може бути оцінена на основі її внеску до пом'якшення чи збільшення глобальних проблем, що стоять перед нами.

Співробітництво по знаходженню відповіді на глобальні виклики передбачає спілкування щодо цілей та засобів всіх, хто зачеплений, і спілкування це, у свою чергу, передбачає визнання загрози, її причин та можливих вирішень всіма індивідуумами, що беруть в ньому участь. Виробництво та запровадження стратегій дій щодо глобальної проблематики є колективною спробою, так би мовити актом колективного розуміння, який вимагає нових стилів мислення та нових світобачень.

Відбувається така глибинна зміна парадигми, якої ще ніколи не спостерігалось. Ця зміна торкається самої природи науки та техніки.

Оскільки проблеми є комплексними та глобальними, до спроб їх вирішення також слід наближуватись комплексним та глобальним чином. Розподіл на дисципліни, що є чужими й глухими одна до одної, є перешкодою послідовному осмисленню, яке приймає до розгляду стільки різноманітних аспектів, скільки виявляється необхідним для впровадження заходів щодо досягнення бажаних цілей та запобігання небажаних ефектів. На щастя, останнім часом зростає спонукання до переходу меж дисциплінами, тенденція до трансцдисциплінарності, до пошуку основи для порозуміння між різними областями науки.

Те, що відомо як наука про складність, теорії динамічних, відкритих, нелінійних систем, кібернетика другого порядку, теорії самоорганізації – все це є елементом, якщо не ядром, вказаної всеосяжної зміни. Таке мислення про складність пронизує наскрізь природничі і соціальні науки.

Згідно цьому мисленню, вся наука служить на користь зусиллям упоратись з глобальними викликами. Відповідно до цього, все більше й більше дослідників займаються системами, що еволюціонують. Незалежно від того, які саме об'єкти реального світу досліджуються, здобуття спеціалізованого знання про функціонування систем, що самоорганізуються, є істотним для впливу, що спонукає обрання такими системами

^* Стаття написана в контексті дослідницького проекту №2000-00298 “Людські стратегії в умовах складності: філософські засади теорії систем, що еволюціонують“, який фінансується ІНТАС (Міжнародною асоціацією заохочення співробітництва з науковцями з нових незалежних держав колишнього Радянського Союзу) та Австрійським Федеральним Міністерством освіти, науки та культури.

39

найбільш багатообіцяючих шляхів їх розвитку. Врешті решт, згідно цьому мисленню, різноманітні методологічні підходи все менш і менш розглядаються як завади, що загрожують єдності науки; вони все більшою мірою сприймаються, скоріше, як корисні засоби для досягнення спільних цілей та як засоби збагачення науки, принаймні доти, поки не порушується загальна основа різних методів.

Основа ж цього загального зсуву стосується стилів мислення і світобачень.

Стилі мислення

Стилі мислення можуть розглядатись як шляхи розуміння співвідношення однаковості та відмінності. В термінах ідеальних типів можна виокремити кілька стилів мислення:

• Перший встановлює однаковість шляхом усунення відмінності;
• Другий усуває однаковість шляхом встановлення відмінності;
• Останній встановлює як однаковість, так і відмінність.

Якщо говорити про однаковість та відмінність в умовах наближення до складності, то тут виникає питання про співвідношення простого зі складним – тобто, яким чином менш складні проблеми, або об'єкти, або явища, відносяться до більш складних. Відповідно до цього, ми можемо виокремити чотири стилі мислення:

• Перший встановлює однаковість шляхом усунення відмінності на користь менш складної частини відмінності; він зводить “вищу складність” до “нижчої складності”; такий підхід відомий як редукціонізм (а);
• Другий встановлює однаковість шляхом усунення відмінності на користь більш складної частини відмінності; цей спосіб використовує “вищий” рівень складності в якості своєї відправної точки та звідси здійснює екстраполяцію, або проекцію, на “нижчий” рівень складності; цей шлях протистоїть редукціонізму (а) та може бути названий “перспективою проекції” (б);
• Третій спосіб усуває однаковість шляхом встановлення відмінності заради кожного прояву відмінностів її власній природі; він полишає всі взаємовідносини між цими проявами, сприймаючи їх як роз’єднані, диз'юнктивні; цей шлях протистоїть як редукціонізму (а), так і перспективі проекції (б) і може бути названий “перспективою диз’юнкції” (в);
• Четвертий спосіб встановлює як однаковість, так і відмінність, не віддаючи перевагу жодному з проявів складності; він інтегрує “нижчу” та “вищу” складності, встановлюючи між ними таке відношення, що, зокрема, може бути охарактеризоване за наступними критеріями: по-перше, обидві сторони відношення протистоять одна одній; по-друге, вони залежать одна від одної; по-третє, вони є асиметричними. Коли всі ці критерії задовольняються, таке відношення звичайно називається “діалектичним”¹ . Такий підхід протистоїть редукціонізму (а), перспективі проекції (б) та перспективі диз'юнкції (в). Ми будемо називати її “перспективою інтеграції” (г).

Світобачення

Найбільш фундаментальні висновки з будь-яких ідей, оскільки вони йдуть поза судження про окреме, які формують лише одну з окремих частин світу, ті ідеї, що виражають позицію щодо світу в цілому, називаються світобаченнями (Weltanschauung). Теоретизовані світобачення, тобто, світобачення, теоретично відрефлексовані, відносяться до філософії.

Світобачення має три виміри:

• Перший відноситься до застосування інструментів з отримання знань; тут дається відповідь на питання – “Як ми впізнаємо світ”; цим займаються такі філософські дисципліни, як епістемологія та методологія; цей вимір можна назвати “підходом до світу” (1);
• Інший вимір має справу з припущеннями про природу реального світу; питання, що тут постає – “Яким є світ?”; цим займається онтологія; даний вимір може бути названий “моделюванням світу”, бо на ньому випрацьовуються певні ментальні моделі світу (2);
• Останній стосується розробки напрямків дії; питання, що звичайно ставиться етикою – “Як ми маємо діяти у світі”, або, точніше, “В напрямку якої цілі ми

40

маємвимір називається “бао діяти?”, що веде до питання: “Яким буде світ?”; таким чином, цей ченням світу” (3).

Ці три виміри є взаємопов'язаними наступним чином: специфічний підхід (1) узгоджується з певною багатоманітністю моделей (2), але виключає особливі моделі, специфічна модель узгоджується з певною багатоманітністю бачень (3), але виключає особливе передбачення. Бачення (3) може базуватись лише на певній моделі (2), і модель (2) – лише на одному певному підході (1).

Стилі мислення в контексті світобачення

Наступним кроком буде співвіднесення стилів мислення та світобачень та ідентифікаціяя парадигм – такої, що виявилась застарілою через те, що вона призвела до зворотних результатів щодо глобальних проблем, та нової парадигми, котра обіцяє знаходження виходу для людства (див. Табл. 1).

Табл. 1: Стилі мислення в контексті світобачення

Стара парадигма характеризується розділенням на натуралізм та анти-натуралізм, механіцизм та анти-механіцизм, модернізм та анти-модернізм. Кожна з цих дихотомій продовжує невирішене протиріччя між пануючою західною науковою думкою, з одного боку, та пригніченою гуманістичною чуттєвістю з іншого боку, що марно намагалася компенсувати недоліки першої, чи то у формі гуманітарних наук, або ж у вигляді езотерики.

Нова парадигма намагається віддати належне обом напрямкам, водночас долаючи однобічність шляхом підтримки ідеї єдності методів, реальності та практики.

Про це – більш детально.

Нова перспектива осягяння

Натуралізм (включаючи технікалізацію та формалізм) та антропоморфізм обертаються навколо одного основного методу пояснення та передбачення, на якому, як вважається, сходяться всі раціональні методи пізнання (див. Табл. 2).

Табл. 2: Зміна парадигми від дедуктивізму до діалектичного мислення

Говорячи мовою формальної логіки, пояснення чи передбачення є виводом висновку з посилок, таким чином, що висновок описує, що саме значить бути поясненим чи передбаченим, а посилки складаються з описів того, що має виконувати пояснення чи передбачення. Після Гемпеля та Оппенгейма ця схема називається дедуктивно-номологічною, якщо вона сполучає емпіричне та теоретичне знання через відношення емпіричних фактів до певного теоретичного закону, що охоплює ці факти.

В такій схемі нам дані, по-перше, всезагальна настанова як перша посилка, що являє собою закон, що охоплює; по-друге, компонента “якщо” – друга посилка, що зображує певну початкову або побічну умову; по-третє, застосування правилу modus ponens призводить до встановлення “то” - компоненти як висновку, що представляє

41

собою як раз ту кінцеву умову, яка була чи буде наявною в спостереженні. Висновок має реалізовуватись, якщо посилки мають місце. За визначенням, істина переноситься з посилок до висновку. Те ж саме стосується також і математичних чи комп’ютерних операцій; обчислювання та математичне комп”ютерне моделювання переносять початкові дані в результати недвозначним та повторюваним способом.

Натуралізм передбачає поза-людський спосіб бачення, як то, наприклад, фізикалістський чи біологістський. В будь-якому випадку, він зводить явища вищої складності у висновках до явищ нижчої складності у посилках. Антропоморфізм, навпаки, бере людську істоту за відправну точку. Це призводить до антропоморфічних засновків. Таким чином, посилки аргументу зроблені так, щоби містити у собі проекції.

Натуралістичний та антропоморфічний дедуктивізм приймає за належне, що всі явища можуть бути як пояснені, так і передбачені. Але це не завжди так. Адже існують випадки, коли такі пояснення та передбачення не працюють – і не на підставі незнання, тобто, відсутності спостережень чи гіпотез, але завдяки тому, що був упущений момент відмінності між необхідною умовою та задовільною умовою. Так зване “дво-культурне” мислення намагається знайти рішення в іншому способі розуміння (Verstehen), що є центральним терміном традицій феноменології та герменевтики. Така позиція пропонує цілком відмінну альтернативу, постулюючи цілком відмінний підхід до пізнання, який відрізняється від “номотетичного” шляху – “ідіографічний” спосіб. Сектори реальності, що не можуть бути пояснені, мають бути описані та інтерпретовані на основі деякого смислу. Оскільки такий смисл може бути будь-яким, цей наліт довільності залишає дво-культурне мислення відкритим для критики за відсутності раціонального обґрунтування його базових ідей.

Згідно обраного методу пояснення та передбачення, дедуктивізм наголошує на аналізі через розсічення як на слушному методі пізнання. Недедуктивістський культуралізм, навпаки, здійснює скоріше синтетичний підхід.

Підсумовуючи, натуралізм та антропоморфізм можна охарактеризувати на основі принципу повної виводимості, а дво-культурне мислення – на основі принципу невиводимості.

Щоби вибратися з пастки, потрібний новий, свіжий погляд.

На противагу натуралістському уявленню, не застосовувати експериментальних чи математичних методів зовсім не означає позбуватись науковості; на противагу антропоморфічній глобалізації культурного мислення, пояснення природничих наук не є лише незрозумілим різновидом традиційного розуміння в гуманітарних науках; і на противагу дуалістичному культуралізмові, не має сенсу розділяти застосовність наукових методів лінією диференціації номотетичного та ідіографічного. Як натуралістичний, так і культуралістичний типи

42

філософського мислення займаються описами подій та пізнанням їх виникнення, будь то в формі пояснення, передбачення чи розуміння. Це пізнання досягається, коли віднаходяться відповідні умови, якім може бути надана роль започаткування подій. Іноді такі умови обмежуються лише одним окремим випадком. Початок подій тоді виявляється наслідком з необхідності. Те, що відбувається з необхідністю, звичайно ж, має бути можливим. В іншому разі умови можуть охоплювати декілька випадків. Послідовність подій тоді виступає випадковим процесом, який, проте, був би неможливим в разі відсутності умов. Відповідні умови, таким чином, можуть бути описані як необхідні умови, що створюють можливість всіх потенційних випадків.

Отже, така безпосередня необхідна умова і є тим розшукуваним, яке уможливлює те, що має бути зрозумілим. Хоча її знайдено, пояснення та передбачення залишаються, як правило, неповними. Між потенційним та актуальним існує проміжок, який може бути подоланий, якщо необхідна умова є в той же час задовільною.

Визнання історичності в якості максіми означає, відповідно, демонстрацію передумов того, що еволюціонує, шляхом демонстрації можливостей реального. Тобто, має бути показано, що у випадку пізнання чогось актуального, status quo ante включає актуальне в якості потенційного, або, у випадку передбачення, status quo включає щось, що має з'явитись в якості потенційного.

Визнання складності як іншої максіми означає сходження від абстрактного до конкретного, що не є дедукцією у формально-логічному сенсі. Відтворення крок за кроком об'єкту пізнання збагачується знов доданими особливостями.

На противагу старому підходові, лейтмотивом якого був пошук “необхідної та задовільної умови”, або пошук чогось іншого, оскільки “взагалі немає ніяких умов”, новий принцип є пошуком “необхідної, але не в усіх випадках задовільної умови”. Цей принцип буде служити гарантом єдності методів.

Нова перспектива щодо реального світу

Механіцизм виступає ідеалом, до якого тяжіть головний напрямок мислення природничих наук. Він є матеріалізмом в тому, що він заперечує ідеальні причини. Всі явища пояснюються зведенням наслідків до причин, що є задовільними для продукування цих наслідків. Якщо причина та наслідок відносяться між собою таким чином, що кожна причина має призводити до одного і тільки одного наслідку, то детермінізм вважається повним² . Цей погляд відповідає суворому детермінізмові (див. Табл. 3).

Табл. 3: Зміна парадигми від суворого детермінізму до нестрогого детермінізму

Суворий детермінізм передбачає, що каузальні відносини у Всесвіті є такими же нескоримо взаємопов'язаними, як і логічні та математичні відносини в нашому розумі. Стверджується, що в суворо

43

детермінованих подіях наявні механізми, що з необхідністю здійснюють перетворення окремих причин на окремі наслідки. Тут причина дорівнює наслідку (causa aequat effectum), або “дія дорівнює протидії” (actio est reactio) – так можна проінтерпретувати тезу Ньютона³ . Поппер називав це “годинниковим” поглядом на Всесвіт, який міг би збудувати собі лапласівський демон⁴ . В цьому випадку термін “космос” вживається в своєму справжньому, буквальному смислі: повний порядок.

Якщо звернутись до еволюційного характеру світу, то нове тут повністю визначатиметься старим, так що і взагалі нічого нового не буде. Еволюція буде розумиься як розгортання чогось, що вже було присутнім і до розгортання. Саме це стверджують прибічники теорії преформації.

Що ж до системного характеру світу, то ціле повністю визначатиметься частинами. Не буде існувати цілого, що було б “більше за суму” своїх частин. Світ буде пояснюватися через сумування його частин. Це може бути назване мерізмом (або атомізмом).

Противагою механістичного погляду є ідеалістичний детермінізм. Цей детермінізм може бути таким же суворим як і механіцизм; відмінним є те, що причини мають ідеалістичний елемент. До такої позиції схиляються деякі гуманітарні науки.

Еволюція чогось, що вважається таким, що розвивається, повністю залежить, як їм здається, від телосу, який визначає поточний розвиток на основі майбутнього. Це – модель “тяги”, на противагу механістичної моделі “штовхання”. Такий підхід відомий як телеологія. Окрім того, системи ще й здійснюють значний вплив на свої елементи шляхом зворотної каузальності. Це називається холізмом.

Протилежністю як матеріалістичного механіцизму, так і ідеалістичного детермінізму виступає дуалістичний індетермінізм. Він заперечує, що наслідки спричинені, та стверджує, що, таким чином, немає сенсу у приписуванні причинно-наслідкових ролей подіям чи сутностям. З цієї перспективи світ є гетерогенним, фрагментованим та розділеним, він розпадається на диз'юнктивні сукупності речей. Дуалізм проглядає континуум та зневажає старим та частинами, що призводить до дихотомізації як старого та нового, так і частин та цілого. Старе та нове не залежать одне від одного, так само як і частини та ціле. Еволюція є такою ж невизначеною, а історія – такою ж довільною, як і порядок та логіка структури – це хаос, повне безладдя. Становлення та буття вподібнюються “хмарам” (порівняння Поппера), які є непередбачуваними та незводимими.

Однак, єдність реальності може бути встановлена шляхом слушної інтерпретації та узагальнення результатів дослідження феноменів самоорганізації, які доводять, що механічні системи є лише підмножиною всіх систем реального світу. Точніше, вони є системами в точці термодинамічної та хімічної рівноваги, або поблизу неї. У випадку із системами, що далекі від такої рівноваги (тобто, піддаються дії полів, в котрих нерівний розподіл щільності потоку вільної енергії перевищив критичне значення), відбувається добре відоме явище самоорганізації.

У випадку із системами, що самоорганізуються, події не є суворо детермінованими, результат не є передбачуваним, оскільки власне система втручається до ланцюгу причин та наслідків та вводить певну ступень свободи, що не може бути зведеною до однієї єдиної альтернативи. Наслідок є емерджентним, стимульованим самоорганізацією системи – тобто, здійснюється вироблення чогось нового, або деякого цілого. Таким чином, причина не дорівнює наслідку (causa non aequat effectum), дія не є тотожною результатові (actio non est reactio). Це не є ні суворим детермінізмом, ані індетермінізмом – це нестрогий детермінізм. Він розподіляє ролі причини та наслідку, але робить це не настільки однозначно, щоб не дозволяти причинам мати різні наслідки, або наслідкам – різні причини⁵ .

Емерджентізм вибудовує нову картину світу: це вже не є ні космос, ані хаос – світ несе в собі характеристики як того, так і іншого; це – “хаосмос”, термін, який запропонував французьким філософом Едгар Морен⁶ .

44

Якщо звернутись до аспекту становлення, процесу та еволюції, то Всесвіт та його складові вважаються тут відкритими в тому сенсі, що майбутнє для них не є напередвизначеним. Системи реалізують можливості подальшого розвитку, а коли провадження функцій, специфічних для даної системи, досягає своєї межі, системи можуть переходити чи не переходити на більш високий рівень організації, набуваючи, таким чином, нової якості існування у формі метасистеми. Діахронічний емерджентізм стверджує, що старе є лише необхідною умовою для нового, цебто, нове не може з'явитись, якщо старе не забезпечить передумови для започаткування нового. Але нове не є таким, що повністю визначається старим – в ньому присутня ступінь свободи, що не може бути редукована.

Що стосується аспекту буття, структури та системної ієрархії, то сутності Всесвіту тут виступають переважно як “голони” (як описано Артуром Кьостлером). Іншими словами, системи, як правило, мають у своєму складі підпорядковані підсистеми, та самі водночас є складовими надсистем. Разом вони утворюють шарову структуру, в якій системи, що виникають на більш пізніх етапах еволюційного процесу, опиняються на більш високих рівнях, старіші системи – на більш низьких. Синхронічний емерджентізм стверджує, що частини є лише необхідною умовою для цілого, цебто, не існує цілого без частин, але одні лише частини не спричиняють з необхідністю існування цілого. Ціле не є повністю детермінованим частинами та, у свою чергу, не детермінує повністю частини. Як в цілому, так і в частинах присутня незводима ступінь свободи.

Отже, на противагу суворому детермінізмові механіцизму та ідеалізму, на противагу індетерміністичному дуалізму, ядром парадигми самоорганізації в онтологічному плані є принцип нестрогого детермінізму, який характеризується визнанням “схильностей”, а не вічних “законів” або відсутності будь-яких закономірностей. Ця ідея належить пізньому Попперу. Гаслом є не “однакові результати з однакових умов” чи “грім серед ясного неба”, але “великі дуби з маленьких жолудів”.

Нова перспектива щодо стратегій

Модернізм є ідеологією певної доби, епохи в історії людства, в якій окремий тип цивілізаційного розвитку затверджується в якості домінуючого. Такий тип цивілізації має свої корені в Християнсько-західному виді науки та технології, чиї інновації розглядаються як сила, що рухає суспільство. Сьогодні західний тип науки й технології, пов'язані з ними промислове та комп'ютеризоване оволодіння природнім світом та похідна від цього уніфікована культура капіталізму, демократії та прав людини виступають головними рисами доби модерну.

Переконанням модернізму є те, що прогрес в науці та техніці автоматично перетворюється на прогрес у суспільстві. Таким чином, все, що може бути зроблене, має бути дозволено. І в принципі немає нічого, що б не могло бути зроблене (або, принаймні, таких речей усього декілька). Природа, іншими словами, може бути змінена, так, як людям подобається.

Таку модерністську точку зору можна простежити ще з Біблії. Її можна назвати “домініонізмом”, бо вона має за мету встановлення домінування над світом, в якому ми живемо. Це – погляд оптимістичний для тих, хто має владу: він стверджує, що все може бути сплановане, спрямоване, скероване; все, так сказати, може бути тотально проконтрольоване, якщо існує таке бажання (див. Табл. 4).

Табл. 4: Зміна парадигми від домініонізму до моделі систем, що еволюціонують

Втручання спрямовані на продукування бажаних кінцевих станів шляхом функціоналізації причинно-наслідкових відносин таким чином, що причини є тотожними початковим станам, від яких ми відправляємося, а наслідки дорівнюють бажаним станам, до яких ми приходимо. Втручання є операціями з лінійною послідовністю.

Втручання можуть бути коштовними в тому сенсі, що засоби, які використовуються, не є задовільними, хоча вони й ефективні, оскільки призводять до бажаного результату. Але для того, щоб засоби виконали свою функцію, іноді потрібно докласти великих зусиль. Окрім того, такі засоби можуть призводити також і до небажаних наслідків.

45

Антимодернізм у формі фундаменталізму може бути охарактеризований таким же переконанням у втручання у світ. Можна сказати, що відмінність від модернізму полягає лише в наголосі на кінцевій причині, оскільки вона віддає перевагу цінностями, етиці та моралі, на противагу модернізму.

Антимодернізм у вигляді ідеології постмодернізму взагалі відмовляється від втручання. З досвіду модернізму, який зіштовхувався з усіма небажаними результатами, – побічними ефектами в інших областях нашого світу, ефектами локальними та віддаленими, коротко- та довгостроковими, – що виявляються згубними для нашого існування, постмодернізм робить висновок у вигляді імперативу невтручання: світ є табу. Природа, Творіння, інші люди розглядаються як недоторкані.

Звідси, принцип повної контрольованості проти принципу неконтрольованості є типовими для модернізму та фундаменталізму проти постмодернізму. Проте, обидва ці принципи контрпродуктивні. Вони не забезпечують єдність практики. Вони не показують шляху оволодіння складними та глобальними проблемами.

З одного боку, продовження руху по шляху модернізму навряд чи може здаватися слушним (в тому плані, що простий зріст в науці та техніці при незмінному стані економічного натиску та політичної структури могла б привести до якісно нової ситуації), якщо сучасна ситуація зобов'язана своїм існуванням кількісно нижчому стану того ж розвитку. У випадку подібного консервативного варіанту абсолютизується неперервність та заперечується необхідність чи можливість якісних стрибків. Тут або вирішення глобальних проблем розглядається як те, що може знайти собі місце у структурі епохи модерну, не потребуючи якихось-то змін у цивілізаційному розвитку, або ж існуюча ситуація наділяється здатністю вирішувати проблеми в дуже відмінному масштабі, оскільки перешкоди не визнаються. В жодному з цих випадків немає потреби діяти.

З іншого боку, заклик до рішучого розвороту може виплеснути малюка разом з водою, якщо мається на увазі щось цілком радикальне, що не приймає до уваги існуючого рівня розвитку. Тут існує переконання, що потрібно просто відмовитися як від сучасної науки та техніки, так і від сучасної економіки та політики. Ця радикально - утопічна форма соціо-політичної лінії поведінки абсолютизує момент перевності, заперечуючи можливість чи необхідність неперервності певних структурних відносин у соціальному розвитку; такий підхід доводить дуалізм “поганої” реальності та бажаного блага до такої ступені, що дотримання будь-якого можливого напрямку дій стає надмірним.

Окрім цих двох крайніх альтернатив існує ще один підхід, котрий стверджує можливість та необхідність як перевності, так і неперервності у науково-технічному розвитку, що входить до складу розвитку соціального. Поступово, після століть верховенства західної, модерністської природничої науки, починає відбуватися зміна парадигми. Однак, нове бачення зовсім не

46

повинно бути поверненням до пре-модерністського споглядання, воно навіть має уникати цього.

Глобальні проблеми виникають, врешті решт, з соціо-політичного розвитку, але науково-технічний прогрес підсилює їх, і вирішити ці проблеми можна лише за рахунок взаємозв'язку соціальних та технічних змін. Наука та техніка зможе віддати належне своїй початковій меті – полегшувати людське життя та взагалі покращувати його – лише якщо вони залишать той курс, що здається зараз природнім. Замість того, щоб слідувати лише своїй власній динаміці, вони мають обмірковано вводитися до дії після відповідного розгляду та ретельного осмислення; вони мають бути керовані шляхом свідомого контролю, – тобто, їх програма має бути здійснювана у відповідності з ідеалами виживання людства в майбутньому, що стоїть того, аби жити, – за умови постійного контролю за результатами програми, прийнятої для здійснення. Це означає, що наука має приділяти значну увагу розгляду соціальних наслідків своєї діяльності, має передбачувати можливі бажані чи небажані ефекти та здійснювати будь-які відповідні перетворення чи переорієнтації.

Таким є принцип моделі систем, що еволюціонують. Приймаючи до уваги те, що реальність проявляє себе як емерджентна і, звідси, непередбачувана, новий підхід отримує перевагу з того факту, що малі причини можуть мати великі наслідки та надавати подразненням, які чинять вплив на системи, що самоорганізуються, лише роль спускових гачків, тим самим використовуючи внутрішній динамізм системи при намаганні сприяти протіканню природного процесу, чи гальмувати його. Отже, це не є повним контролем, або повною відсутністю контролю над системами, що самоорганізуються – це є розумним типом контролю, м'яким, непрямим контролем. Він розгортає простір для процесів самоорганізації шляхом впливу лише на загальну структуру, у відповідності з ієрархічними рівнями системи, що розглядається.

Якщо ми будемо ставитися до світ, в якому ми живемо, таким чином, з”явиться можливість керування ситуацією.

Об'єкти дії, об'єкти реальності та об'єкти судження

Розглянувши зміну парадигми від редукціоністського, проєктивістського та диз'юнктивного стилю мислення до інтегративного в усіх трьох вимірах світобачення, варто підкреслити близькі взаємини між вимірами в межах кожної з парадигм.

Ми будемо розрізняти об'єкти дії, об'єкти реальності та об'єкти судження. Об'єкти дії (О_д) – це об'єкти, над якими відбувається дія. Об'єкти реальності (О_р) – це об'єкти, що існують як такі. Нарешті, об'єкти судження (О_с) містяться у нашому розумі. В кінцевому рахунку всі ці об'єкти є тотожними.

Введемо позначення О_...¹ та О_...² для одного об'єкта у два різних моменти часу та для двох об'єктів в один момент часу; стрілка буде позначати лінійну трансформацію, а пунктирна стрілка – трансформацію, що включає до себе момент невизначеності.

Згідно з тим способом, яким ми (як ми гадаємо) діємо на об'єкти, ми уявляємо собі їх існування незалежно від наших дій. А відповідно тому способу, яким (як ми гадаємо) об'єкти існують, ми застосовуємо до них методи дослідження та представлення. Так само, згідно способу (як ми гадаємо) зв'язку об'єктів у дії, вони (ми гадаємо) можуть бути пов'язані і в реальності, а у відповідності з останнім вони (ми гадаємо) мають бути пов'язаними і в нашому судженні про них.

Отже, парадигму, що має бути подоланою, можна охарактеризувати наступним чином (див. Мал. 1): має місце домініонізм, дія у формі лінійної операції, що веде від одного об'єкту до іншого подібно до того, як початковий стан веде до добре визначеного кінцевого стану; це відповідає реальності з суворим детермінізмом, коли об'єкти пов'язані один з одним на вподобу зв'язку причини з її необхідним наслідком; нарешті, у судженні це відповідає дедуктивізму, згідно з яким один об'єкт з необхідністю веде до іншого, подібно до того, як посилки тягнуть за собою висновок у непереборному умовиводі.

47

Мал. 1: Об'єкти судження, реальності та дії у відповідності зі старою парадигмою

На противагу цьому, для парадигми самоорганізації, як можна зазначити, характерні такі наступні риси (див. Мал. 2): об'єкти судження пов'язуються діалектичним чином – перший являє собою необхідну умову для другого, що виступає як нова якість (зняття, за гегелівським Aufhebung, позначає водночас і знищення, і збереження, і підвищення); це відповідає тому, що перший об'єкт реальності є підґрунтям для другого, що з'являється (emerges) непередбачуваним шляхом, згідно існуючих схильностей; це, нарешті, відповідає таким об'єктам дії, що встановлені шляхом включення процесів сприяння чи притуплення, аби привести до бажаних результатів.

Мал. 2: Об'єкти судження, реальності та дії згідно нової парадигми

Таким чином, стратегії нового тисячоліття мають бути засновані на висновках з реального стану речей у світі та на осмисленні висновків з парадигми самоорганізації.

Переклав з англійської

Ю. О. Мєлков.

1. Hofkirchner, W. Emergence and the Logic of Explanation. An Argument for the Unity of Science. In: Acta Polytechnica Scandinavica, Mathematics, Computing and Management in Engineering Series, 1998, Iss. 91, P. 23-30.
2. Heylighen, F. Autonomy and Cognition as the Maintenance and Processing of Distinctions. In: Self-Steering and Cognition in Complex Systems, Toward a New Cybernetics /ed. by Heylighen, F., Rosseel, E. and Demeyere, F./, New York, 1990, P. 89-106.
3. Fleissner, P., Hofkirchner, W. Actio non est reactio. An extension of the concept of causality towards phenomena of information. In: World Futures, 1997, Iss. 49/50, # 3-4/1-4, P. 409-427.
4. Popper, K.R. Objektive Erkenntnis. Hoffmann und Campe, Hamburg, 1973.
5. Див. Heylighen, F., Op. Cit.
6. Morin, E. Homeland Earth. A Manifesto for the New Millennium. Hampton Press, 1998.
7. Koestler, A. The Ghost in the Machine. Arkana Books, 1989.
8. Popper, K.R. A World of Propensities. Thoemmes Press, 1997.

В.С.Ратников

СИНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ПОДХОД В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ

К настоящему времени массив исследований в области синергетики – как конкретно-научных, так и философско-методологических – разросся настолько, что трудно обозреть его в целом, определить его границы. Например, что имеется в виду, когда утверждают: «Синергетика является концептуальной основой новой научной картины мира (или новой парадигмы)»? В чем суть ее новизны? Чем синергетическая картина мира отличается, например, от обновленной (за счет активного включения нелинейных способов описания) квантово-релятивистской картины мира?

Порою затруднительно осуществлять научную коммуникацию в рамках синергетических исследований, и прежде всего вследствие трудностей адекватного и эффективного «перевода», интерпретации идей синергетики в иные области знания и адаптации этих идей в соответствующих конкретно-научных предметных областях, и особенно в области социогуманитарного знания. Эти трудности, а также все чаще встречающиеся разночтения и серьезные смысловые неопределенности в используемом концептуальном аппарате, вызывают потребность навести порядок в логико-концептуальном «хозяйстве» синергетики. Иными словами, настало время активизировать метанаучные исследования, призванные осмыслить эпистемологический статус синергетики, возможности ее приложений и связи с философской проблематикой; т.е. настало время формирования мета-синергетики.

Во многих случаях современная философская литература, посвященная синергетике, синергетическому подходу, синергетическим аспектам бытия, изобилуют метафоричностью, неопределенностью или по крайней мере необоснованными экстраполяциями. Может создаться впечатление (особенно у читателя, не склонного к философской рефлексии) о «всесилии» синергетики, универсальности синергетического подхода… И на память может прийти ситуация с диалектикой, когда ее (диалектику) применяли в свое время по любому поводу, вплоть до «диалектики коленчатого вала», либо «кулинарной диалектики». Однако все же что такое – синергетический подход? Как его мы будем здесь трактовать?

Помня об осторожности, с которой еще в 1983 году Ю.А.Данилов и Б.В.Кадомцев определяли синергетику как некую Х-науку [1], мы все же рискнем хотя бы в первом приближении определить синергетический подход (далее – СП), дать ему «рабочее» определение.

Синергетическим подходом мы будем называть такой способ описания (научной репрезентации) реальности, который базируется по крайней мере на следующих принципах:

Принцип нелинейности: самоорганизующийся объект репрезентируется нелинейными способами описания.

Принцип универсальность самоорганизации. Вследствие неравновесности самоорганизация является также «началом» эволюции системы как цепи бифуркаций;

Принцип открытости рассматриваемых систем. Ибо именно такие системы способны к самоорганизации, к саморазвитию.

При рассмотрении синергетического подхода имеет смысл напомнить три его источника:

• физический (термодинамика открытых неравновесных систем);
• системно-кибернетический источник, связанный с идеей целостности (от теории систем) и с идеями управляемой сложности и организации, переходящей в самоорганизацию, а также связано с введением в эту проблематику понятия информации. Заметим, что отмеченная выше (во втором принципе СП)

49

«конструктивная» роль неравновесности в процессе самоорганизации сложных систем в случае синергетики действительно конструктивна, в то время как в кибернетике это условие является разрушающим устойчивость самоорганизующейся системы;

• математический источник - нелинейные способы описания с новыми понятиями: «бифуркация», «детерминированный хаос», «аттрактор» и т.п.

Отмеченные источники по-разному влияли (не всегда положительно в смысле эксплицитности) на формирование каждого из приведенных выше принципов.

Делая акцент на математическом источнике, СП можно рассматривать как конкретизацию нелинейной динамики (т.е. как конкретизацию соответствующих нелинейных способов описания), вплоть до ее физических, химических, психологических, социологических, экономических моделей. Нередко это не модели-репрезентации, а модели-интерпретации, т.е. теоретические системы меньшей степени общности и меньшей абстрактности, нежели та система аксиом (или принципов), которой удовлетворяют упомянутые теоретические системы как модели-интерпретации. Однако в этих моделях есть некие общие, трансдисциплинарные черты.

При выявлении специфики СП значительное место отводится идее устойчивости и ее трансформации в исследованиях нелинейных эволюционирующих систем. При этом не всегда однозначно можно решить, допустимо принимать теоретические модели, прогнозирующие неустойчивую динамику как более вероятную, либо считать их неадекватными и продолжать поиски более устойчивых моделей с ориентацией на стабильность (в сравнении, например, с идеей глобальной нестабильности И.Пригожина [2])?

Синергетика демонстрирует новые способы видения (и моделирования) мира. Однако, при этом затруднительно сказать, доминирует ли в синергетических исследованиях ориентация на приумножение теоретических моделей, либо ориентация на построение общей (фундаментальной?) теории самоорганизации.

Кроме того, СП открывает возможность научной репрезентации объектов и процессов, ранее считавшихся совершенно недоступными для научного анализа - стохастических объектов (например, модель детерминированного хаоса), процессов с различными неопределенностями и с возможной локальной непредсказуемостью, а также вообще процессов, в которых участвуют сложные самоорганизующиеся системы. Причем упомянутые способы описания позволяют – и здесь мы сталкиваемся с одной из примечательных новаций СП – достаточно эксплицитно учитывать с помощью этого подхода также и ценностные аспекты репрезентируемой динамики.

Успехи СП ведут к признанию правомерности и оправданности более «мягкой» методологии научного познания (нежели методология классической науки), к возможности более либеральных критериев научной рациональности. Имеется в виду:

• преобладание правдоподобия и когерентности вместо строгой верифицированности теоретических моделей;
• допущение неопределенности (и даже некоторой метафоричности) при научном описании, а также локальной непредсказуемости и политеоретизма в функционировании теоретических моделей синергетики (см. об этом ниже).

Тем не менее, несмотря на успехи СП, до сих пор остается открытым вопрос об универсальности этого подхода. Нередко отмечается зыбкость синергетических моделей (особенно в тех случаях, когда их применяют в социогуманитарной сфере), хотя синергетический подход претендует на научную репрезентативность и точность также и в этих областях знания. Ибо суть СП – в научно-теоретическом моделировании реальности, причем речь идет о построении нелинейных моделей, имеющих достаточно высокую степень общности и способных описывать качественные переходы, эволюцию сложных систем любой природы. Однако, как и в любом моделировании, для получения адекватных и эффективных результатов должны учитываться специфика рассматриваемой предметной области и ее границы; и пусть учет осуществляется

50

этот учет не столь жестко, но важно, чтобы он был достаточно точен и определенен.

Значительная часть обсуждаемых в этой связи вопросов действительно оказываются эпистемологическими, требующими глубокой и серьезной философской рефлексии. Это, как отмечалось, вопросы предметной определенности синергетического знания, границ синергетического подхода вообще. Здесь уместен и такой вопрос: в какой мере экспансию синергетики в другие, нефизические области можно рассматривать как физикализацию, и насколько этот процесс можно уподобить ставшей уже в науке привычной математизации? И тогда вновь может встать проблема границ процесса такой физикализации (ведь теперь хорошо известно, что не любое знание математизируемо): в какой мере применимы к сфере человеческого бытия (например, к социальным, психологическим, культурологическим системам) те общие закономерности самоорганизации сложных систем, которые были найдены синергетикой?

Дело в том, что в эйфории успехов синергетики, говоря о почти неограниченных ее возможностях, нередко забывают кантовские предупреждения о возможных границах научных способов описания, научных моделей. А границы (и ограничения) эти существуют, причем даже в физической области, о чем много говорилось, например, в выступлениях И.Штеренберга (см. также [3]), Ю.А.Урманцева и др. на недавней международной конференции «Системный подход в современной науке», посвященной столетию Л.Берталанфи (Москва, сентябрь 2001 г.). На этой конференции выражалось даже опасение, как бы синергетика не стала своего рода всеобъемлющей идеологией, единственно верным, самым научным и самым универсальным учением о самоорганизующихся системах. Универсальность этого учения часто увязывают с все же присущими ему редукционистскими тенденциями, хотя вначале и декларируетя антиредукционистская установка. Возникает вопрос: в какой мере это совместимо с эффективностью СП и с растущим влиянием в научном познании нелинейного стиля мышления?

Действительно, успехи СП во многом связаны со все более широким распространением нелинейных способов описания, что обуславливает и изменение идеалов и критериев научной рациональности. Рассмотрим это подробнее на примере изменения способов научной репрезентации сложности и изменения статуса принципа простоты как регулятива научно-теоретического познания.

Вообще говоря, рациональность – это особый способ видения мира, специфический способ его освоения с приоритетом контролирующего Разума; это и особый стиль критичного мышления - мышления, учитывающего свою предметную определенность и смысл мыслимого. Научная же рациональность – это рациональность как она «работает» в науке, или иначе, это «вписанность» некоего объекта в научный контекст, либо вписанность в научный контекст какого-нибудь фрагмента знания на основе приоритета Разума в сравнении с мистикой, чудесами, трансценденцией и т. п.

Одним из ярких примеров изменений норм и идеалов научной рациональности в связи с успехами СП и является пересмотр традиционного понимания сложности и статуса принципа простоты в качестве научно-познавательного регулятива.

Последнее время естествознание все чаще сталкивается с необходимостью исследования сложных динамических систем, а также самоорганизующихся эволюционирующих объектов[4]. Кроме того, специалисты, работающие в социальной и экономической сфере, политике и гуманитарных науках, сознают, что основные проблемы человечества также отличаются сложностью, глобальностью и нелинейностью[5]. Тем самым в ХХІ век наука вступает все настойчивее вводя в свою предметную область сложность. Современный научный дискурс уже не избегает сложности.

Сложность стала подлинным объектом научной репрезентации сравнительно недавно. Последнее время довольно часто говорят даже о формировании цикла наук о сложном, например, о сложных эволюционирующих объектах. Сложность, как и эволюция, становится трансдисциплинар-

51

ным научным понятием. В связи с этим Г.Хакен, например, назвал активное вовлечение многообразия сложных систем в орбиту научных исследований своеобразным «вызовом искусству исследователя»[6]. Создаются даже специальные научные общества по изучению сложности, например такое, какое уже более десяти лет существует в Германии[7].

Однако так было не всегда. Еще не так давно наука, стремясь к простоте, относилась к сложности негативно или, по крайней мере, нейтрально, не видя в ней продуктивной и конструктивной значимости ни в онтологическом, ни в эпистемологическом плане.

Традиционно сложность противопоставляют простоте. Для того, чтобы определить, в чем суть пересмотра традиционного понимания сложности, мы представим здесь один из вариантов историко-методологической реконструкции процесса освоения наукой этого феномена – феномена сложности. В динамике указанного освоения выделим три качественно своеобразных и связанных между собой этапа развития представлений о сложности и способах описания сложных объектов.

Первый этап охватывает главным образом становление и развитие классической науки. Как известно, среди регулятивных принципов научной картины мира, формировавшейся в эпоху Нового времени, видное место занимал принцип простоты. “Почти три столетия, - отмечают Г.Николис и И.Пригожин, - вера в простоту мироздания на фундаментальном уровне являлась одной из движущих сил классической науки”[8]. Простота к тому же выступала в это время и в качестве идеала научного описания природы, идеала научной рациональности.

Утверждалось, что мир прост (по крайней мере в смысле его фундаментального устройства), а также описывающие его законы и модели также просты. Культ Разума в Новое время предусматривал, что мир – прост, и можно постичь эту простоту, если потрудиться освоить язык, на котором написана Книга Природы, и уметь задавать ей корректные вопросы. Сложность рассматривалась как своеобразное “инородное тело” в тогдашней картине мира. В ней доминировал принцип сведения сложного к простому, неизвестного и непривычного - к известному и более привычному и т.п. Большую роль в утверждении такой позиции сыграли атомистические идеи и вообще аналитический подход к исследованию Природы.

Среди способов точного описания природных объектов, которые формируются в это время, наиболее эффективными становятся так называемые динамические способы описания[9,Гл.ІІ,п.2.3.], которые вскоре приобретают парадигмальный статус. Эти способы ориентируют исследователя на простоту описания (прежде всего в смысле формальной простоты математических средств) простых же объектов – материальных точек, идеальной жидкости, абсолютно твердого тела и т.п. Выделим два основных элемента динамических способов описания: 1) основное уравнение движения (выражающее, например, физический закон); 2) определенные начальные условия. Предполагается, что знание основных физических законов некоторой материальной системы, а также полное и точное задание ее начальных условий в определенный момент времени, позволяют полностью и исчерпывающе описать (теоретически репрезентировать) все изменения этой системы, включая ее прошлое и будущее. При этом динамика рассматриваемой системы не приводит к качественным преобразованиям; происходит непрерывное развертывание форм лишь в количественном плане.

Отметим еще одно весьма важное свойство так трактуемых динамических способов описания – это их линейность. Вообще идея линейности является основополагающей в классической физической картине мира [10]. Одним из ее концептуально-теоретических выражений является известный принцип суперпозиции, играющий фундаментальную роль не только в теориях классической физики, но и вообще в математической физике. Еще в классической физике эот принцип обобщил ряд известных законов – закон параллелограмма сил, закон интенференции колебательных и волновых движений и др.

52

В математическом плане принцип суперпозиции связан с выражением физических законов на языке линейных уравнений, а линейность – с определенными свойствами их решений. Вообще свойство линейности в математике относится не только к функциям, выражающим упомянутые решения, но и к таким объектам, как множества, пространства, операторы, функционалы и др.

Господство идеи линейности ощущалось во всей физике примерно до середины ХХ века. Большая часть ее главных теорий – это линейные теории в смысле их основных уравнений. В процессе теоретизирнования нелинейности отводилась лишь локальная и эпизодическая значимость; ее учет, как правило, считался излишней и неоправданой “роскошью теоретика”, не дающей ничего нового в описании объекта. Более того, простота мира и его фундаментальных законов нередко связывались именно с линейными приближениями в решении исходных уравнений теории.

Ориентацию на простоту мира и простоту его описания можно рассматривать в контексте концепции детерминизма, которая в методологической культуре этого периода занимает ведущее место, особенно в лапласовской его версии. Известно, что научные истоки детерминизма находятся прежде всего в астрономии, а философские – уже в концепции Демокрита и даже еще ранее в древней мифологии. Эта концепция сама становится ко второй половине ХУІІІ века наиболее простой и интеллегибельной моделью мира. Простоту, наглядность ей придавала ориентация на механику как первую эффективную физическую теорию. В рамках тогдашнего детерминизма все связи и отношения старались рассматривать сквозь призму механики, то есть имеющие строго однозначный характер. Неоднозначность и неопределенность в связях и отношениях, вообще говоря допускалась, но истолковывалась как неполное выражение знаний об исследуемых объектах, лишь как подход к истине, либо как результат некорректной постановки задачи. Однозначность и необходимость почти не различались. Поэтому среди динамических способов описания на первый план выдвигаются жестко-детерминированные способы описания, в которых и предполагается возможность расчета, вычисления однозначных предсказаний поведения объектов в соответствии с принципами лапласовского детерминизма. Именно такому видению мира и такому способу его освоения соответствует традиционный (классический) идеал научной рациональности. Именно определенность, упорядоченность, закономерность мироустройства и логическая последовательность его мироописания, а также однозначная предсказуемость его динамики – все это созвучно с упоминавшимися выше идеалами простоты в ориентации научного дискурса. А что же со сложностью? Каков ее статус?

Если ответить кратко, то ее считали недоступной для познающего субъекта. При этом чаще других выделяли две причины. Во-первых, это чрезмерно большое количество элементов, составляющих изучаемый сложный объект; во-вторых, недостаток предварительной информации об этом объекте. Сложность в таких ситуациях либо игнорировали (старались не замечать), откладывая ее исследование на более позднее время, когда станут более совершенными средства исследования (например, математический аппарат, экспериментальная техника и т.п.), либо считали, что сложность такого вида вообще не познаваема, непостижима. Более умеренная позиция выглядит так: сложность отражает неполноту знания некоторого числа переменных, но при этом не было сомнения в существовании простых законов, связывающих эти переменные.

В этой связи весьма показательна эволюция представлений о случайности, так как это понятие часто переплетается с понятием сложности. Ибо как и сложность, случайность игнорировали в научном дискурсе этого периода (то есть периода классической науки), либо чрезмерно принижали ее онтологический и эпистемологический статус. Исследователи указывали на то, что случайность слишком сложна, чтобы быть научно (т.е. рационально) постижимой. Хотя традиционно в этот период

53

случайность интерпретировалась с субъективистских позиций, однако предпосылки объективного толкования случайности можно найти уже у Эмпедокла. Например, Б.Рассел пишет об этом так: «Эмпедокл рассматривал ход вещей как регулируемый скорее случайностью и необходимостью, чем целью. В этом отношении его философия была более научной, чем философия Парменида, Платона и Аристотеля» [11].

Второй специфический этап на пути освоения наукой феномена сложности (и случайности) связан, во-первых, с формированием статистической физики (кинетическая теория газов, статистическая механика) и, во-вторых, со становлением и развитием кибернетики, а также примыкающих к ней теории информации, теории систем и т.п. Рассмотрим сначала первую связь и особенности тех изменений методологической культуры, которые произошли при этом.

Ограниченность доминировавших ранее классических воззрений на случайность и классических способов ее описания стали заметными при построении кинетической теории газов как специфической физической теории. Становление статистических представлений в физике как «работающих» физических идей связано прежде всего с именами Р.Клаузиуса, Д.Максвелла, Л.Больцмана, У.Гиббса. Разрабатывая кинетическую теорию газов, рассматривая газ как сложный объект, состоящий («сложенный») из огромнейшего числа частиц, Клаузиус понял, что прямыми методами механики эту задачу решить нельзя, что для этих исследований нужно видоизменение методов. Именно об этом говорит введенное им понятие «средних» при характеристике состояний движения молекул газа. Это давало возможность перейти от механики отдельных частиц к исследованию физического состояния систем, образованных из огромного числа молекул.

По-видимому Д.Максвелл одним из первых ясно осознал, что в ходе разработки молекулярно-кинетической теории газов происходит переход от строго динамических методов механики и жестко-детерминистских способов описания к новым вероятностно-статистическим способам описания. Развивая нововведения Клаузиуса, он перешел от представлений о средних значениях величин, характеризующих движение молекул в макросистемах, к представлениям о вероятностных распределениях значений этих величин. Для отображения свойств и закономерностей материальных систем стало использоваться понятие вероятностного распределения – оно является центральным в многочисленных и разнообразных приложениях теории вероятности. Иными словами, здесь имеет место тенденция к точному описанию больших систем, состоящих из элементов, ведущих себя хаотично.

Одной из первых физико-теоретических моделей, строго и точно описывающих случайность (случайные, стохастические процессы в физическом мире), как раз и явилась модель идеального газа и связанная с ней функция распределения, которая становится ядром первых вероятностно-статистических способов описания.

В молекулярно-кинетической теории, как известно, допускались два типа законов – динамические и статистические. При этом предполагалось, что каждая отдельная молекула, как и вся масса газа, подчиняется динамическим законам классической механики. Вместе с тем микросостояние газа в любой данный момент времени не зависит от его микросостояния в начальный момент времени, на что обращал внимание, например, Л. Больцман [12]. Исходя из этих предположений, Больцман разработал статистическую версию второго начала термодинамики и вывел важную формулу, связывающую энтропию замкнутой системы с вероятностью данного ее состояния. Энтропия же, как известно, - это величина, выражающая степень неупорядоченности системы. Связывая энтропию с вероятностью, Больцман считал, что термодинамическому равновесию системы соответствует максимум вероятности данного состояния. Он достаточно четко поставил проблему соотношения между законами, описывающими поведение отдельных частиц, и законами, описывающими поведение большой их совокупности, как проблему методологичес-

54

кого характера. Уже в его работах подчеркивалась принципиальная невыводимость статистических законов движения молекул газа из законов классической механики, которым подчинено движение каждой отдельной молекулы.

Последующие преобразования в физической картине мира, связанные с формированием СТО и квантовой механики, не внесли, однако, радикальных изменений в методологическую культуру освоения наукой сложности. (Хотя по отношению к квантовой механике можно отметить такую новацию онтологического характера – интерпретацию случайности как проявления вероятностных свойств не только на статистическом уровне, но и на уровне – и это особенно важно – индивидуального, единичного микрообъекта). Такие изменения внесла главным образом кибернетика и связанный с ней системно-структурный подход. С этим подходом ассоциируется даже новая (системная) методология. В ее рамках «сложность системы определяется числом элементов системы и характером связей между ними, степенью и разнообразием их взаимодействия» [13]. Большие, сложные системы характеризуются большим числом (десять в четвертой – десять в седьмой степени и выше) элементов и массовым, случайным их взаимодействием. Это стохастические (в кибернетическом смысле), вероятностные системы. Поведение каждого элемента в них нельзя проследить и предсказать полностью, но с помощью вероятностно-статистических способов описания можно оценить совокупный эффект.

По мере своего становления и развития кибернетика, так сказать, «дорисовывала» уже относительно сформировавшуюся вероятностно-статистическую картину мира, представляя первые точные модели, показывающие условия (и отчасти механизмы) устойчивости больших систем, пути борьбы с рассеянием энергии и ростом хаоса в них. Помимо этого, на формальном уровне информация была отождествлена с отрицательной энтропией. А обратная связь, которой в кибернетике придавалось большое значение, позволила обращать причинность, формируя целенаправленное «поведение».

Механизм обратной связи призван сделать систему более устойчивой, надежной и эффективной. В широком смысле понятие обратной связи «означает, что часть выходной энергии аппарата или машины возвращается на вход. Положительная обратная связь прибавляется к входным сигналам и корректирует их. Термин «обратная связь» применяется также и в более узком смысле для обозначения того, что поведение объекта управляется величиной ошибки в положении объекта по отношению к некоторой специфической цели»[20]. Механизм обратной связи делает систему иной, повышая степень ее внутренней организованности и создавая возможность в перспективе говорить о самоорганизации.

Тем самым кибернетика внесла важный вклад и в общую теорию систем, обогатив и расширив ее математический аппарат. «При математическом описании достаточно сложной системы, - пишут специалисты в этой области, - неправомерно говорить о модели вообще (как единственно приемлемой – В.Р.). Существует ряд моделей, каждая из которых способна дать ответ на вполне определенный круг конкретных вопросов о поведении системы, причем каждая из них имеет свою математическую структуру. Более того, нельзя говорить о сложности системы в каком-то одном единственном значении этого понятия. Система может быть сложной в одном смысле и «простой» - в другом» [14], то есть имеет место своеобразный принцип дополнительности, связанный с относительностью к уровню организации систем.

Поэтому в этот контекст научного дискурса следует ввести также идею уровней и понятие организации, что характеризует своеобразие рассматриваемого здесь второго этапа освоения наукой феномена сложности.

Проблему соотношения сложности и организованности рассматривают также на основе понятия разнообразия. Еще Д.Нейман показал, что в общем случае сложность систем есть не только функция их разнообразия, но и функция (вообще говоря нелинейная) числа элементов и подсистем [15]. Далее было показано, что объективно существуют условия, при которых

55

изменение разнообразия (сложности) может прямо коррелировать с изменениями относительной организованности системы. А успешнее оценка того и другого будет тогда, когда для сравнения берут существенно различные системы.

Кроме того, было установлено, что система тем легче «справляется» с разнообразием, сложностью поступающих сигналов, самим объемом информации и объемом ответных реакций, чем больше у нее степень и уровень организованности. Одним из примеров проявления такой ситуации является закон необходимого разнообразия Эшби [16]: чтобы оставаться устойчивой, система должна иметь величину внутреннего разнообразия (сложности) не ниже поступающего извне воздействия (в том числе и разрушающего). При изучении ситуации возможного порога минимальной сложности было показано, что, если устранить избыточную сложность (разнообразие), то есть минимизировать сложность при той же организованности, то по изменению сложности можно хотя бы приблизительно судить об изменении относительной организованности сравниваемых систем. Сложной считается та система, которая содержит в себе различные подсистемы, имеющие в общем случае различные уровни организации. С кибернетическо-управленческой точки зрения «средний уровень сложности системы может рассматриваться как своеобразная мера власти человека над природой, некоторый гуманитарный показатель состояния науки и техники в данное время» [17].

Соотнося сложность и организованность систем, в кибернетике было развито понятие иерархической системы. Принцип иерархичности, следование которому выражает также и своеобразие второго этапа освоения наукой феномена сложности, стал рассматриваться как фундаментальный принцип строения любой системы, образованной на определенной ступени возрастания ее сложности[18].

Помимо идеи иерархичности при изучении сложных систем (особенно биологических) видное место отводится также концепции уровней и уровневому подходу. Все это во многом послужило основанием для переориентации кибернетики на проблему самоорганизации, в том числе рассматривая последнюю как разновидность сложного поведения (функционирования) систем. Здесь еще раз обратим внимание на фундаментальную значимость работ Д. Неймана в этой области.

По мере развития кибернетики, примерно к 60-ым годам, разработка теории самоорганизации становится одним из главных направлений кибернетических исследований[19]. Важным шагом на этом пути явилось развитие представлений о случайности, в особенности при сопоставлении больших сложных систем с биологическими объектами (биосистемами).

Для того, чтобы подчеркнуть специфику современного подхода к исследованию феномена случайности как действительно сложного феномена, вводят модель, предполагающую различение по крайней мере двух видов случайности – массовой (в традиционном смысле) и индивидуальной (специфичной для биологических и квантово-механических объектов)[20].

Индивидуальная случайность трактуется иногда как внутрення сложность системы. Важную методологическую роль при выделении внутренней сложности имеют исследования, базирующиеся на идеях Н.А. Бернштейна. После выдвинутой им идеи о том, что у любого живого организма существуют планы его будущего поведения, стало ясно, что организм нельзя адекватно описать простыми схемами, включающими только его память (прошлое системы) и реакции на внешние стимулы (настоящее системы). Живая система (биологический объект) всегда в какой-то мере обращена в будущее, однако при этом действует и обратная связь. А включение планирования будущего как важнейшего составного звена управления предполагает выделение соответствующей подсистемы [21].

Таким образом, на втором этапе освоения наукой сложности на примере исследования случайности первоначальный агностицизм и субъективизм уступают место реальной разработке эффективных средств научной репрезентации случайных процессов и массовых явлений, формирова-

56

нию специфичных вероятностно-статистических способов описания с качественно новыми модельными объектами. Уже на этом этапе обнаруживается междисциплинарность при исследовании больших сложных (эволюционирующих) систем. Это нашло свое яркое выражение, например, в методе системного моделирования[22]. Этот метод обеспечивает достаточно высокую степень предсказуемости при описании динамики таких систем, как биосфера, экосистема и др. Однако часто возникает острая потребность в предсказании поведения других сложных объектов, объектов несколько иного типа, таких как погода, климат и т.д. Тем не менее ситуация, при которой новейшие физические теории, такие как квантовая теория поля, наряду с кибернетикой позволяющие описывать трансмутации элементарных объектов и даже эволюцию Вселенной, - эта ситуация может рассматриваться как существенная веха на пути освоения сложности и формирования новых способов ее описания.

Третий этап освоения наукой феномена сложности прежде всего характеризуется отказом от приоритета простоты как важнейшего регулятивного принципа научного познания. Мир уже не предстает исследователю простым, и простота перестает быть идеалом его описания. Например, по отношению к современному физическому познанию известный физик-теоретик Я.Б.Зельдович (в отличие, например, от А.Эйнштейна) выражает позицию отхода от идеала простоты описания природы, вполне допуская, что новая единая физическая теория окажется сложнее нынешних, прежде всего вследствие использования более изощренных и хитроумных теоретических моделей пространства и времени[23].

Сказанное выше, однако, не означает, что простота исключается из списка научно-познавательных регулятивов. Простые объекты и простые же способы их описания по-прежнему остаются более предпочтительными как правило в новых областях и на начальных стадиях исследования. Однако теперь все чаще изучают простые объекты, но со сложным поведением, сложной динамикой (своеобразная «сложность простоты»). Если вновь обратиться к феномену случайности, хаотичности, то в современной (нелинейной) динамике была доказана возможность случайного, хаотического поведения простых объектов (простых динамических систем, но в состоянии неустойчивости)[24]. Уже здесь мы сталкиваемся с переориентацией научного дискурса на новые, нелинейные способы описания, которые, однако, впервые сформировались, как известно, еще в механике (в классической динамике).

Действительно, поистине прорывом в изучении феномена сложности явилось развитие в ХХ в. нелинейных способов описания. Это определяет лицо рассматриваемого третьего этапа освоения наукой феномена сложности. Здесь прежде всего следует отметить разработку весьма общей, но достаточно широко применимой теории, имеющей к тому же ярко выраженный междисциплинарный характер, - речь идет о теории динамических систем или нелинейной динамике. Один из ее основателей - А. Пуанкаре - на рубеже Х1Х-ХХ вв. подверг тщательному математическому анализу качественно различные типы поведения систем, описываемых взаимосвязанными нелинейными уравнениями. В этом плане механика как наука о простых объектах обнаруживает в своей предметной области и в способах ее описания новые уровни, которые простыми назвать уже нельзя. Однако в математике и естествознании все же остается заметной тенденция к простоте способов описания (сложное по разным соображениям все-таки стараются описывать попроще).

Предметом нелинейной динамики становятся, в частности, сложные движения, не репрезентируемые традиционными динамическими способами описания. Хорошо известными примерами здесь могут быть динамика нелинейных диссипативных систем, динамика турбулентности, динамика странного аттрактора и т.п. В рамках нелинейной динамики, как уже отмечалось, было доказано существование ситуаций, в которых простая, жестко-детерминированная система вследствие своей неустойчивости способна вести себя хаотично, сложно. Такие простые объекты,

57

но со сложным поведением, действительно требуют для своей теоретической репрезентации нелинейных способов описания. Это относится также и к таким с первого взгляда простым объектам, как солитоны[25].

Уже отмечалась связь сложности и организации. Однако на третьем этапе важен акцент не столько на организацию, сколько на самоорганизацию. При этом одной из особенностей концептуального и методологического обновления на этом этапе является признание того факта, что самоорганизация становится общим (или даже – с точки зрения некоторых авторов - универсальным) свойством сложных систем. В значительной степени это признание пришло с синергетикой.

Ранее уже упоминались первые теоретические модели самоорганизации Д. Неймана, относящиеся к техническим системам. Важно отметить, что тогда имелись в виду именно технические, а не природные системы. Теперь же, благодаря успехам новых отраслей динамики систем, кибернетики и развитию синергетического подхода оказалось возможным вскрыть внутренние механизмы самоорганизации. Мы теперь уже знаем, что самоорганизация характеризуется возникновением внутренне согласованного функционирования или коллективного движения в открытых системах за счет их внутренних связей и со своеобразным учетом их предыдущей их «истории» [26].

На третьем этапе сложность имеет еще один новый аспект, который Н.Н.Моисеев называет «наследственностью» [27]. Последняя интерпретируется им так: в динамике системы любой ее элемент (или подсистема) ведет себя таким образом, что его будущее не определяется строго, а просто зависит от прошлого. Иными словами, имеет место более «мягкая» связь-детерминация, которая ведет к усложнению научной репрезентации этой динамики, так как приходится сталкиваться с дополнительными неопределенностями.

Действие внутренних механизмов поведения сложной самоорганизующейся или даже эволюционирующей системы тесно связано с нелинейностью этой системы, нелинейностью ее природы и динамики. Здесь существенную роль играют флуктуации. Их статус – как онтологический, так и методологический, - радикально меняется по мере освоения наукой феномена сложности. Здесь также можно говорить и об изменении методологической культуры. Рассмотрим хотя бы вкратце эти изменения статуса флуктуации.

Долгое время флуктуации рассматривались в физической картине мира как инородные образования; при описании физических объектов от них старались избавиться. Теперь же, с возникновением и развитием неравновесной термодинамики открытых систем, было показано, что флуктуации играют существенную, конструктивную роль в динамике физических объектов; в определенных ситуациях они даже ответственны за возникновение новой качественной определенности рассматриваемого объекта.

В новом подходе к флуктуациям своеобразно сочетаются идея спонтанности и идея детерминистичности. Первая из них несет с собой неопределенность и локальную непредсказуемость поведения системы; вторая же – эксплицитность, предсказуемость, достаточно строгую последовательность смены этапов динамики. Научные исследования последних лет привели к следующей закономерности смены этапов динамики с участием флуктуаций: спонтанные флуктуации ® образование структуры и усиление флуктуаций ® выход на устойчивый режим и образование упорядоченной стабильной структуры (в процессе самоорганизации) [28]. Эта закономерность отражает определенный вариант единства во многообразии с первого взгляда хаотичных движений, причем во многообразии проявлений случайного, сложного.

Действительно, за спонтанно возникающими флуктуациями следует своеобразный отклик, стремящийся вернуть систему в начальное состояние. Флуктуация рассматривается как случайное явление, в то время как отклик на нее происходит в соответствии с детерминистскими законами, хотя и, возможно, статистическими (в контексте вероятностно-статистических способов описания). Многочисленными иссле-

58

дованиями случайных флуктуаций было установлено, что в точке образования новой структуры флуктуации усиливаются, достигая макроскопического уровня, и делают устойчивым новый режим, который представляет структуру, возникающую вслед за неустойчивостью. Тем самым мы имеем здесь переходный процесс упорядочивающегося взаимодействия компонентов сложной системы, приводящего к образованию устойчивых структур. Именно с образованием таких структур главным образом связаны процессы самоорганизации. Все это также может рассматриваться как еще один шаг научного дискурса на пути изменения норм и идеалов научной рациональности.

Отметим еще раз, что со спонтанно возникающими флуктуациями связывают эффекты неопределенности в динамике объекта, и в частности, неопределенности в процессе его эволюции. Однако неопределенность в поведении объекта может возникать не только за счет спонтанности флуктуаций. Напомним в этой связи, что в случае микрообъекта неопределенность в его поведении может иметь место за счет его квантовой природы (это может иметь место даже в нерелятивистской ситуации – см. соотношение неопределенностей Гейзенберга).

Осознание в науке изменения статуса флуктуаций формирует у некоторых исследователей убеждение в фундаментальности статистического подхода и относительной самостоятельности вероятностно-статистических способов описания. Действительно, переменные, относящиеся к состоянию систем, которые описываются в рамках вероятностно-статистических способов описания, следует понимать в статистическом смысле. «Это означает, - поясняют Г. Николис и И. Пригожин, - что такие переменные представляют собой либо средние значения по мгновенным состояниям на длинном временном интервале, либо, возможно, наиболее вероятные, которые могут приниматься этими переменными» [29].

Тем не менее, не следует абсолютизировать фундаментальность статистического подхода и относительную самостоятельность вероятностно-статистических способов описания. На современном этапе освоения наукой случайности и сложности все же более адекватно говорить о дополнительности жестко-детерминистских и вероятностно-статистических способов описания. Это является в определенной мере отражением ситуации, которую Г. Николис и И. Пригожин описывали следующим образом: «с классической точки зрения существует резкое различие между возможностью и необходимостью, между стохастическим и детерминистическим поведением; в действительности же наблюдается более тонкая ситуация. Существуют различные формы случайности, причем некоторые из них связаны с хаотическим поведением решений простых детерминистических уравнений» [30].

Отказ от прежде резкого противопоставления жестко-детерминистских и вероятностно-статистических способов описания отражает общую тенденцию современного научного мышления к повышению степени свободы мысли (прежде всего мысли теоретика), к либерализации критериев рациональности. В частности, изменения в трактовке статуса флуктуации вместе с развитием нелинейных способов описания привели к изменениям и в понимании соотношения хаоса и порядка. В картине мира классической науки хаос и порядок различались весьма резко, были часто несовместимы друг с другом. Теперь же можно говорить даже о своеобразном взаимопереходе порядка и хаоса. Как отмечал И.Пригожин, роль случайности изменилась теперь настолько, что она (случайность) стала ведущей детерминантой человеческого бытия [31].

Как уже отмечалось, прогресс в освоении наукой сложности не устраняет стремления исследователей к простоте описания, и в особенности описания тех сложных объектов, которые ранее вообще были недоступны для точного научно-теоретического исследования. К таким объектам относится, например, климат. Еще не так давно динамика климата определялась чисто статистической (вероятностной) природой этого объекта (так сказать, внешним хаосом). Современные же исследования нелинейных динамических моделей климата

59

показали, что его динамика в основном определяется лишь четырьмя фундаментальными параметрами, на которые «накладывается» действие в основном внутренней хаотичности климатического процесса. Иными словами, здесь оказывается, что сложность и стохастичность динамики физического объекта – не столько внешняя (и то лишь четыре фундаментальных параметра), сколько внутренняя, главным образом вследствие флуктуаций и бифуркаций [32].

Процедуру упрощения описания довольно часто можно реализовать, например, через понижение числа степеней свободы нелинейной динамической системы, к которой можно отнести, в частности, климат. Осуществляется это понижение, с одной стороны, в окрестности точки бифуркации, а с другой – при «выходе» динамической системы в режим с аттрактором, причем обе стороны реализуются в ситуации фазового перехода. Метод понижения числа степеней свободы связан еще с одним методом, отражающим установку на простоту сложного, - с так назывемым методом агрегирования (укрупнения) в имитационном моделировании сложных систем, например, в глобальном моделировании экологических систем[33].

В современной науке уже не абсолютизируют статус познавательного регулятива простоты. Например, в свое время известный современный философ науки М.Бунге не раз даже называл этот регулятив мифом[34]. Теперь уже осознан утопизм прежней методологической установки, доминировавшей на первом и отчасти втором из отмеченных здесь этапов, - установки на простоту, экономность описания и объяснения простых объектов.

В этом же контексте можно рассматривать и трактовки рациональности. Рассуждая несколько огрубленно, можно сказать в этой связи: Разуму проще (легче, «экономнее») осваивать более простой объект. (Здесь уместно напомнить знаменитые дискуссии в философии и естествознании второй половины ХІХ века о статусе принципа экономии мышления).

Видеть в стремлении к простоте рационалистскую установку нередко вынуждает нас опыт становления и развития классического естествознания. В методологической культуре традиционный образ научности и рациональности знания складывался прежде всего по мере становления норм и идеалов классической науки. Как уже отмечалось, на первом этапе, в период господства лапласовского детерминизма, с последним ассоциировалась также и рациональность, ставшая затем традиционной, классической. Рациональностью считалась линейная упорядоченность, закономерность, системность устройства, строения мира (рассматриваемого все же как механизм, а не организм) и знания о нем. При этом долгое время доминировала ориентация на идею простоты мироустройства и простоты, экономности способов его описания; под этим же углом зрения формировались и соответствующие критерии рациональности (в том числе в соответствии с аналитическим подходом, распространенными тогда версиями детерминизма и редукционизма).

Таким образом, проведенный анализ эволюции научных представлений о сложности и статуса принципа прстоты показывает, что в настоящее время СП диктует необходимость изменения образа научной рациональности, к пересмотру ее классических норм и идеалов. Сведем кратко эти изменения к следующим пунктам:

1.Переход к нелинейным способам описания существенно расширил сферу возможностей научной репрезентации таких (сложных, самоорганизующихся и т.п.) объектов, которые ранее были вне поля зрения науки, за горизонтом научной рациональности.

2.Отказ от противопоставления жестко-детерминистских и вероятностно-статистических способов описания ведет также к либерализации норм и критериев научной рациональности и углублению концепции детерминизма.

3.Отказ от традиционной трактовки соотношения порядка и хаоса, в которой хаос рассматривался ранее вне поля научной репрезентации, порою даже как иррациональный феномен. Теперь же, в свете углубления наших представлений о

60

детерминизме, сфера научно-рационального в очередной раз претерпела расширение.

В заключении сделаем несколько замечаний о неоднозначности используемых синергетическим подходом понятий. Эта неоднозначность вряд ли способствует прогрессу научной репрезентации реальности самоорганизующихся систем, эффективному применению моделей синергетики. Более того, современный научный дискурс в синергетике редко обращает внимание на то, на каком уровне научной (модельной) репрезентации реальности собственно ведутся исследования (в частности, научное моделирование), а отсюда – возможности научного решения соответствующих вопросов (задач) на уровне ли модельного объекта, либо на уровне теоретической модели, имеющей объяснительную и предсказательную силу. В рамках синергетических исследований на таких уровнях репрезентации реальности можно указать, например, на актуальную проблему концептуального определения сравнительной степени упорядоченности или, напротив, хаотичности различных неравновесных состояний открытых систем [35].

Однако, в развитом естественнонаучном знании существует еще один, еще более высокий (в логико-концептуальном смысле) уровень модельной репрезентации реальности – уровень фундаментальной теории. Уместен в этой связи вопрос: можно ли говорить о том, что синергетические исследования уже достигли такого уровня репрезентации реальности? (Ибо некоторые авторы – и к ним относится, например, выступавшая здесь И.С.Добронравова [36] – рассматривают синергетику не как научную теорию, а как научно-исследовательскую программу; правда, остается в силе вопрос о ядре такой программы).

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ

1. Данилов Ю.А.,Кадомцев Б.Б. Что такое синергетика? // Нелинейные волны. Самоорганизация. – М., 1983.

2. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопр. филос. 1991, №6.

3. Штеренберг М.И. Синергетика: надежды и реальность // Полигнозис 2000, №4.

4. Отметим в этой связи такие работы последних лет: Хакен Г. Информация и самоорганизация. Макроскопический подход к сложным системам. М., 1991; Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1994; Gell-Mann M. Quark and the Jaguar – Adventures in the simple and the complex. N.Y. 1994; Hilborn R. Chaos and Nonlineor dynamics. Oxford, 1994; Katok A. Hasselblat B. Introduction to the Modern Theory of Dinamical Systems. Cambridge, 1995; Mainzer K. Thinking in Complexity. Nhe Complex Dinamics of Matter, Mind and Mankind. Berlin, 1997.
5. См.: Мамчур Е.А.,Овчинников Н.Ф.,Уемов А.И. Принцип простоты и меры сложности. – М.,1989; Костюк В.Н. Изменяющиеся системы. - М.,1993; Разумовский О.И. Бихевиоральные системы. - Новосибирск,1993; Майнцер К. Сложность и самоорганизация // Вопросы философии. 1997, № 3; Сачков Ю.В. Вероятность – на путях познания сложности // Философия науки. Вып. 4. М., 1998, с. 134-149; Князева Е.Н. Сложные системы и нелинейная динамика в природе и обществе // Вопросы философии 1998, № 4; Levin R. Complexity – Life at the Ege of of Chaos. N.Y. 1993; Casti J. Comlexification: explaining a paradoxical world through the science of surprise N.Y. 1994; Holland J. Hidden Order – How Adaption builds complexity. N.Y. 1995. Back P. How Nature works – The Science of Self-Organised Criticality. N.Y. 1996.
6. Хакен Г. Цит. соч., с.14.
7. Майнцер К. Цит. соч., с. 49. Кроме того, издательство Academic Press уже несколько лет выпукает международный журнал. The Journal of Complexity.
8. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. М., 1990, с. 249.
9. Ратников В.С. Физико-теоретическое моделирование: основания, развитие, рациональность. – К., 1995.
10. Ратников В.С. О методологическом статусе концепции нелинейности в основаниях физики // Метологические проблемы оснований науки. Тезисы докладов ІХ Всесоюзного совещания. – К., 1986.
11. Рассел Б. История западной философии. М., 1959, с. 76.
12. Больцман Л. Лекции по теории газов. М., 1959, с. 528.
13. Поваров Г.Н. Ступени сложности // Управление, информация, интеллект. М., 1976, с. 162.
14. Гупало Ю.П., Пионтковский А.А. Предисловие // Касти Д. Большие системы. Связность, сложность и катастрофы. М., 1982, с. 5-6.
15. Нейман Д. Общая и логическая теория автоматов // Тьюринг А. Может ли машина мыслить? М., 1960, с. 59-101.
16. Эшби У. Введение в кибернетику. М., 1959, с. 293-302.
17. Поваров Г.Н. Цит. соч. с. 162.
18. См. Николис Г., Пригожин И. Цит. соч.; Бирюков Б.В. Кибернетика и методология науки. М., 1974, с. 17.
19. См.: Самоорганизующиеся системы. - М., 1964; Принципы самоорганизации. - М., 1966; Аптер М. Кибернетика и развитие. М., 1970.
20. Шуков В.А., Хон Г.Н. Цит. соч., с. 82-83.
21. Иванов Вяч. Чет и нечет. М., 1978, с. 16.
22. См.: Моисеев Н.Н. Математика ставит эксперимент. М., 1979; его же: Человек, среда, общество. М., 1982 и др.
23. Зельдович Я.Б. Пути и цели науки: Микромир частиц и Вселенная // Наука и жизнь, 1986, № 12, с. 19.
24. Гапонов-Грехов А.В., Рабинович М.И. Хаотическая динамика простых систем // Природа, 1981, № 2; Синай Я.Г. Случайность неслучайного // там же, 1981, № 3 и др.

25. Филиппов А.Т. Многоликий солитон. – М., 1990.

26. См.: Хаккен Г. Цит. соч.; Костюк В.Н. Изменяющиеся системы. М., 1993.

27. Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. – М., 1987; Он же Расставание с простотой. – М., 2001.

28. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986.
29. Николис Г., Пригожин И. Цит. соч., с. 82.
30. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность // В поисках новой рациональности. М., 1991, с. 32-41.
31. См.: Природа моделей и модели природы. – М.,1986
32. Николис Г. Пригожин И. Цит. соч. с. 8.
33. Пригожин И. Наука, цивилизация и демократия // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1988-1989. М., 1989, с. 14.
34. Bunge M. The myth of simрlisity. – Englewood, 1963.
35. Татарский В.И. О критериях степени хаотичности // УФН 1989, т. 158, №1.
36. Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мыщления. – К., 1991.

61

Горбунова Л.С, канд.филос.наук, доц.

Опыт поссибилистского* мышления и возможности его развития в синергетической парадигме

«Мы испытываем душевный подъем, ибо начинаем различать путь, ведущий от того, что уже стало, явилось, к тому, что еще только становится, возникает»

Пригожин И., Стенгерс И. (23.8)

Современная культурно-историческая ситуация, которую в определенном смысле можно оценить как состояние особой неравновесности, как своеобразную «паузу культуры» перед выбором, содержит в себе интенции и генетические коды смыслов, разворачивающихся в разнохарактерных философских концептуализациях. Их общей характерной чертой является маргинальность, неустойчивость, устремленность к границам философского знания («философия по краям»).

На наш взгляд, поиски новой парадигмы гуманитарной культуры могут быть успешными, если будут направлены не только на то, чтобы представить привычное в новом свете на путях «играющей» деконструкции, но и увидеть при-сущее, ранее нерелевантное, неразличимое или «сокрытое». Разрешение данной эвристической ситуации может быть успешным, если к ее основным интенциям, кроме «открытия», будет принадлежать стремление к конструированию на новых, междисциплинарных и транскультурных, основаниях, которые также предстоит открывать.

К числу таких аспектов в философии, прежде не акцентуируемых, но в настоящее время переживающих свой ренессанс, относится проблема модальностей. Категория модальности позволяет рассмотреть множественные модусы бытия и мышления: возможное и невозможное, потенциальное и актуальное, необходимое и случайное, устойчивое и неустойчивое, хаотическое и упорядоченное… Переоткрытие модальности в современной философии можно рассматривать как результат самоисчерпания известной метафизической и методологической традиции, составлявшей наследие позитивизма. Модальность, эксплицирующаяся в «интенсиональных», глубинных понятиях, которые невозможно верифицировать и свести к набору «экстенсиональных», эмпирических фактов, была главным предметом критики в рамках этой философской традиции, провозгласившей своим кредо «истина, вся истина и ничего, кроме истины».

Но «что есть истина»? Зайдя в тупик словесного «инструментализма» и в результате потерявши «мир», позитивизм в лице аналитической философии выруливает на перекресток «пост». И хотя в современной «постпозитивистской» философии все еще преобладает «технократический» подход к модальностям, выражающийся в сведении их к логическим дисциплинам (модальная и вероятностная логика, квантификация модальных контекстов, семантика возможных миров и т.д.), все же можно говорить о Повороте, завершаемом уже постаналитической философией.

Каково место этого события в философии в контексте ее собственной истории? Какими могут быть коннотативные ряды в осмыслении его значения?

На наш взгляд, очень интересной и эвристичной является периодизация развития философии в аспекте ее модального существования, предложенная М.Эпштейном¹ . Смену больших философских эпох он рассматривает прежде всего как смену модальностей мышления, ибо различие модальностей гораздо глубже и принципиальнее любых различий в содержании мышления. Разграничение трех модусов

63

бытия и соответственно трех модальностей высказывания принадлежит к древнейшим темам философии. Еще Аристотель проводил различение между действительным, возможным и необходимым, позднее развитое в средневековой схоластике. Кант в «Критике чистого разума» предложил разделение суждений на ассерторические (суждения действительности), аподиктические (суждения необходимости) и проблематические (суждения возможности): «Проблематическими называются те суждения, в которых утверждение или отрицание принимается только как возможное (произвольное). Ассерторическими называются те суждения, в которых утверждение или отрицание рассматривается как действительное (истинное), а аподиктическими те, в которых оно рассматривается как необходимое…Эти три функции модальности можно называть также тремя моментами мышления вообще»² .

В языке, как известно, выделяется три разновидности предложений и три наклонения глагола: изъявительное («есть»), повелительное («будь») и сослагательное («было бы»). Очевидно, что вычленение трех модальностей соответствует глубинной структуре человеческого сознания.

С этой точки зрения в истории философии можно выделить две большие эпохи: первая из них – эпоха метафизики сущего (акцентуированная изъявительность), вторая – критико-активистская (акцентуированная повелительность).

В свою метафизическую эпоху философия как «философия тождества» пыталась объяснить мир посредством поиска сущностей в самом объекте философского размышления без учета субъективных условий и предпосылок его восприятия. Мир представлялся тождественным мышлению о нем; то, что мыслилось, мыслилось как содержание самой реальности.

Начало второй эпохи связано с «Критикой чистого разума», которая одновременно и ограничила и расширила его возможности. Ограничила прежде всего возможности теоретической философии, которой было отказано в достоверном знании о мире, как он существует сам по себе. Зато преимущество в познании действительности получают позитивные науки. Роль философии постепенно сводится к самокритике, т.е. критике языка философских высказываний, цель которой усматривается в очищении последнего от метафизического содержания и обнаружении своей условности и знаковости³ .

Ограничения, поставленные теоретическому разуму, способствуют тому, что энергия мысли выплескивается в сферу практической философии, которая не столько объясняет мир, сколько ставит своей задачей его преобразование: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»⁴ . Осознав свою нетождественность бытию, философская мысль пытается восстановить утраченное единство, но уже в императивной модальности «будь!». Философия превращается в проект изменения мира и в этой своей ипостаси вдохновляет выдающихся мыслителей конца ХУІІІ – ХХ вв. от Фихте, Фурье, Маркса до Ницше, Сартра, Дьюи. Кантовский вопрос «что я должен делать?» становится доминирующей интенцией философствующего сознания, все более ораничивающей сферу познания и все более расширяющей сферу действия. Поскольку теоретической философии был положен предел непознаваемой «вещью-в-себе», постольку практической философии был открыт простор преобразования «вещи-для-нас».

Как считает Эпштейн, важно понять единство двух философских крайностей этой эпохи: беспощадного критицизма и неутолимого активизма. Оружие критики (предметом которой было мышление) часто переходило в критику оружием (предметом которой была действительность), ибо сама позиция преобразовательного активизма в отношении к миру исходно критична.

Кантовская критика чистого разума стала прототипом всех последующих критик. Шопенгауэр и Ницше, Маркс и Энгельс, Сартр, Фрейд и Маркузе подвергли критике систему идеальных ценностей, «превращенные» формы сознания, всю историю западной метафизики, всю историю цивилизации. В деконструкции критико-активистская программа завершает себя критикой самой философской крити-

64

ки, когда философия поставила вопрос о собственном существовании.

Таким образом, мышление докритической эпохи разворачивалось в изъявительной модальности как мысле-бытийное тождество. Кантовский критический переворот разбивает это единство и переводит мышление в императивную модальность, устанавливая между ним и действительностью отношения долженствования.

«В настоящее время философия, исчерпав модальность наивно сущего и сентиментально должного, открывает в себе возможность третьей модальности – модальности самого возможного»⁵ . Предметом философии в третью – посткритическую эпоху – выступает мир возможного, призванием - умножение возможных миров, возможностное (поссибилистское) мышление. Это не значит, что изъявительная и повелительная модальности не имеют права существовать в пространстве философской мысли. Навсегда оставаясь в резерве мыслительного опыта, они лишь утрачивают свое господство.

Аналогично «возможное» всегда присутствовало в критической и докритической философии как модус бытия и модальность суждений. Начиная с античных времен философия постоянно обращалась к проблеме возможного в его соотношении с действительным и необходимым, вырисовывая многообразные онтологические и эпистемологические конфигурации. Но главным, пожалуй, в этом «разговоре через эпохи» был вопрос о соперничестве возможности и действительности в их отношении к вечности, первичности, истинности и полноте. Если Аристотель настаивал на том, что «действительность …первее возможности»⁶ , а вслед за ним Фома Аквинский утверждал примат действительного над возможным⁷ (5.830), то Плотин в своем учении о Едином поставил именно потенциальность в начало всех начал ⁸ .

Но самым замечательным опытом мышления в контексте решения данной проблемы, на наш взгляд, является философия Николая Кузанского, впервые построившего систематическую метафизику возможного, в которой соотношение актуального и потенциального коренным образом изменено в пользу последнего. Превышение возможности над действительностью есть источник подвижности и изменений в сотворенном мире, ибо «сама по себе возможность, без которой ничто ничего не может, есть то субстанциальнейшее, что только может быть»⁹ . Итак, эпоха Ренессанса рождает первую апологию возможного.

В дальнейшем категория возможного разрабатывается философией Нового времени, немецкого романтизма, экзистенциализма…

Однако богатство мыслительного опыта «возможного» в контексте «философии тождества» и критико-активистского мышления, к сожалению, еще не эксплицирует структурные и содержательные особенности собственно поссибилистского мышления. Ибо этот опыт, прежде всего, совершался в пределах господствующей моноонтической парадигмы, и потому его можно рассматривать лишь как опыт возможности того, что мы называем возможностным мышлением.

Но прежде чем перейти к пониманию содержания нашего предмета в контексте современного философского дискурса, зададимся вопросом об условиях самой возможности такого мышления. Ибо, по словам Мераба Мамардашвили, «вопрос «как это возможно?» и есть метод и одновременно способ существования живой мысли»¹⁰ . Особенность философского сознания как раз и заключается в том, что его основной интенцией является не сама действительность, а ее возможность. Вопросы «Как возможна природа?» (Кант), «Как возможно общество?» (Зиммель), «Как возможна мысль?» (Мамардашвили) – выражают самое суть философского вопрошания. Поэтому первым условием возможности возможностного мышления в философии является ее исходный первоисточник, ее перводвигатель и ее «архэ» – философское удивление. Это отметил еще Аристотель, говоря, что именно удивление побуждает людей философствовать. Философское удивление возникает в тот момент, когда мы остраняем вещи в их возможности быть другими. «…Мир как бы выталкивает тебя в момент переживания

65

из самого себя, отчуждает, и ты вдруг ясно что-то ощущаешь, сознаешь. Это и есть осмысленная, истинная возможность этого мира»¹¹ .

Итак, первым условием возможностного мышления является не столько мышление о возможном объекте, сколько о возможностях этого объекта. Это мышление о действительном с точки зрения его возможностей, т.е. возможностей быть иным.

Трансцендируя за пределы действительного, философская мысль ветвится, совершая переход от налично-сущего к альтернативно-возможному. В «филогенезе» философского опыта это переход от моно- к полионтической парадигме, начало самовыстраиванию которой положили «возможные миры» Лейбница.

Обосновывая свободу Бога в сотворении нашего мира, он открывает укорененность модальности возможного в его основе. Божественная воля в творческом акте не ограничена одной действительностью, но совершает выбор из множества возможных миров, монад, субстанций. Поэтому все действительное может быть постигнуто как возможное. «Воспоминаниями о будущем» можно было бы назвать теорию множественности возможных миров и монадологию Лейбница в контексте синергетического видения мира.

Сама идея множественности миров представляла собой свернутое пространство возможностей противоречивых альтернатив в развитии будущего мыслительного опыта. Впоследствии их актуализация в эпистемологической и онтологической проблематике непримиримо развела номиналистов и модальных реалистов.

У реалистов гипотеза множественности миров предназначена для максимально объективистской интерпретации реальности. Мир рассматривается в своей совокупности как реализация всех возможных вариантов проделанного опыта. Вселенная ветвится, распадаясь на множественные возможные миры, но мы, как наблюдатели, имеем результаты опыта лишь в нашем действительном мире. Поэтому все возможные миры также действительны, ибо каждый мир представляется себе действительным, а к другим относится как к возможным, утверждает представитель крайнего реализма Дэвид Льюис.

Номиналисты же рассматривают возможное не как особое бытие, а как условность, полезную для анализа существующего мира и отражающую в символической форме его свойства. Поэтому особенностью возможного выступает его сводимость к реальному.

Как видим, обе эти крайние позиции, по сути, устраняют качественную специфику возможного, его отличие от актуального. В случае с крайним номинализмом «возможное» оказывается только именем, которое используется в высказываниях о существующем мире. В случае с крайним реализмом возможное оказывается лишь способом взаимоотношения между актуальными мирами, знаком их отстояния друг от друга.

Рассматривая противостояние номиналистической и реалистической традиций в контексте ситуации, сложившейся в культуре ХХ века, можно определенно утверждать, что невозможность его разрешения была обусловлена общим состоянием замкнутости на сциентизм. Наука же в образе «чистой рациональности» (т.е. очищенной от ценностей, следовательно, от культуры), а вместе с ней и философия науки в лице аналитической философии, во имя достижения истины сосредоточились на инструменталистском подходе к своему предмету, развенчав «интенсиональное» (собственно человеческое) как нерелевантное. В результате философия была сведена к чисто логическому анализу научный рассуждений, изощренной технике экспликаций и аргументаций.

Уже несколько десятилетий ведутся разговоры о кризисе рационалистических начал культуры. Постнеклассическая научная рациональность в лице синергетики пытается найти гармонию с человеческими духовными устремлениями, и таким образом преодолеть нынешний разлом между науками о природе и науками о человеке. Но этот разлом прошел значительно глубже: между наукой и культурой.

«Современная наука, - пишет С.С.Гусев, - выстраивая образ мира, состоящий из теоретических абстракций (связь между

66

которыми определяется не нуждами людей, а принципами конституирования понятийных схем), становится в определенном смысле культурным маргиналом еще и потому, что теряет связь с исходной задачей, для решения которой она возникла – задачей защиты людей от равнодушия вселенной. В тех «возможных мирах», которыми оперирует современное научное знание, нет места человеку как носителю культуры»¹² .

Мы далеки от умаления достижений науки и аналитической философии и их роли в культуре человеческого опыта. Но сейчас нас интересует Поворот, в ракурсе которого ситуативно самовыстраивается подобный гештальт ретроспекции.

Опыт самоосознания мышления как возможности совершается в культуре. Э.Кассирер, уловив главную тенденцию развития культуры – неизбежность пролиферации «символических» форм, в каждой из которых человек обнаруживает возможность высвобождения из рамок органического мира и творения многообразных миров культуры, подчеркивал: «Если вся культура выражается в творении определенных символических форм, определенных идеальных образных миров, то цель философии заключается… в том, чтобы понять и осознать их в их фундаментальном формобразующем принципе…из самого творческого процесса, как бы различны и несхожи ни были созданные в нем формы, можно все-таки извлечь определенно общие и типичные характеристики самого процесса формообразования. Если философии культуры удастся схватить и выявить такие характеристики, то можно будет считать, что она выполнила свою задачу в ее новом понимании – во множестве выражений духа найти единство его сущности – ибо это последнее обнаруживается наиболее явно как раз в том, что многообразие творений культуры не только не наносит ущерба единству ее творческой деятельности, но скорее доказывает и подтверждает его»¹³ .

Множественность миров как возможностей реализации человеческого духа, неподлинность действительного мира как «данного», творческая сила понимания – предмет размышлений для Эрнста Кассирера, оказавшего огромное влияние на творческую позицию Нельсона Гудмена,

«…Рассуждение даже о возможных вещах не заставляет нас выходить за границы реального мира. То, что мы часто ошибочно принимаем за реальный мир, есть лишь одно из его конкретных описаний. А то, что мы ошибочно считаем возможными мирами, есть в равной мере истинные описания реального мира, но только в других терминах. Мы привыкли считать реальный мир одним из множества возможных миров. Это представление следует исправить. Все возможные миры заключены в одном реальном мире» (11.59).

В каком же релевантном смысле Кассирер подчеркивал разнообразие множества существующих возможных миров? Как считает Гудмен, в данном случае речь идет не о множественности альтернатив единственному действительному миру, а о множественности действительных миров. Если мы захотим что-то сказать о мире, мы обязательно сделаем это в какой-то системе координат, в какой-то системе описания на ее языке: «Что бы мы ни описывали, мы всегда связаны способами описания. Наша вселенная … состоит скорее из этих способов описания, чем из мира или миров»(11.120).

Существует огромное разнообразие версий и способов видения мира в различных науках, в философии, искусстве, литературе, а также в восприятии и интерпретации этих версий людьми, обусловленных их собственным пониманием, интересами и опытом жизни. Даже если отбросить все иллюзорные, неправильные и сомнительные версии, оставшиеся показывают нам новые измерения несоответствий. Как отмечает Гудмен, здесь мы имеем проблему их взаимной непереводимости.

Возможно, правильность той или иной версии зависит от ее применимости к миру? На этот вопрос Нельсон Гудмен отвечает вполне определенно: «Скорее, нам следовало бы сказать, что «мир» зависит от

правильности»(11.121). Ибо мы не можем проверить ту или иную версию, сравнивая ее с миром неописанным, неизображенным, неосознанным.

Резюмируя, можно сказать, что мы имеем множество описаний как множество

67

«возможных миров», за которыми где-то действительный «затерянный мир». Некоторый пессимизм Гудмена по этому поводу легко преодолевается иной, оптимистической интерпретацией его же собственных умозаключений. Ведь чем больше «возможных миров» как субъективных, личностных интерпретаций мира, тем более развернутым в возможности своего многообразия предстает для нас этот мир. «Возможные миры» по сути окна, через которые мир является нам, и другого способа встречи с миром не существует.

В этом смысле различные версии - «способы, которыми мир существует», - можно рассматривать как наши миры. Множество различных версий мира имеет самостоятельное значение и самоценность, и не требует сведения их к какой-то одной основе (11.122).

Если противопоставление правильных версий допустимо, а редукция множества версий к одной «единственно истинной» невозможна, то возникает вопрос, что является основанием единства этого множества. Ибо мы ощущаем интуитивное требование какой-то прочной основы. Ее отсутствие «колеблет почву под нашими ногами», вселяет неуверенность, обостряет чувство опасности и оставляет нас на произвол судьбы.

В чем же тогда может заключаться единство множественности «возможных миров»? Как утверждает Н.Гудмен, «…единство должно быть найдено не в многозначном или нейтральном нечто, лежащем в их основе, а в общей организации, охватывающей все версии»(11.122). То есть, в нашем понимании, в некотором порядке сосуществования и движения этих версий, заданном определенными параметрами в рамках какого-то пространства-времени.

«Когда оставлена ложная надежда на прочное основание, когда мир замещен мирами, которые являются всего лишь версиями, когда субстанция растворена в функции и когда данное признается как принятое, мы оказывается перед вопросом о том, как миры сделаны…»(11.124). Способы организации не «обнаружены в мире», но встроены в него. «Упорядочение… участвует в создании миров»(11.131).

Каковы же критерии успеха в создании мира? - В роли подобного критерия может выступать понятие истины. Но истина не может быть определена или проверена посредством ее соответствия с «миром», потому что не только истины для различных миров различны, но и природа соответствия между миром и его версией довольно туманна. Истина – вовсе не преисполненный важности строгий хозяин, она – смиренный, послушный слуга. Ибо, как правило, версия принимается за истинную тогда, когда она не ущемляет никаких устойчивых верований, убеждений и предрассудков. «Утверждение «Истина, вся истина и ничего, кроме истины» было бы поэтому превратным и парализующим кредо для любого создателя миров» (11.136-137).

Но имеет ли какой-либо смысл это безумное умножение миров? Не разумно ли было бы признать, что все это лишь версии одного и того же нейтрального, объективного, лежащего в основе всего мира и вернуться в нему? - Мир, который бы мы подобным образом вновь обрели, стал бы миром, лишенным порядка, движения, покоя, времени, ценностей и смыслов. «Иными словами, - пишет Гудмен, - он оказался бы миром, за который или против которого вовсе не стоит бороться»(11.137).

Готовность признавать альтернативные миры раскрепощает и наводит на размышления о «возможных мирах» философского опыта в его нелинейной истории. Возможна ли объективная история философии и адекватное «распредмечивание» «возможных миров»? Существует ли общее основание и логика развития философского знания, связующая историю философии как единую реальность из идей, проблем, смысложизненных вопросов, метафор, методов мышления, языков и духа эпохи? Или она состоит только из процессов, разрывающих ткань философии на множество дискретных мыслительных опытов - смысловых сдвигов, смены парадигм, трансформации образов, изменения ценностных ориентаций?

Инициаторами такой дискуссии применительно к развитию науки были прежде всего представители поппернианской школы. Спор о рациональном и историче-

68

ском методах реконструкции, оказавшись весьма плодотворным в смысле разработки новой аргументации и породивший огромную массу литературы, продолжается до сих пор.

Основоположник метода рациональной реконструкции Карл Поппер считает, что некоторые идеи и проблемы, однажды сформулированные в истории философии, порождают возможности, последствия реализации которых их создатели не могли предугадать. Любая теория или идея содержит в себе возможность впоследствии стать первоосновой любых немыслимых для ее авторов следствий. Движение идей происходит относительно автономно в «третьем» объективном мире - мире культуры. Этот мир воздействует на сознание людей, поэтому развитие цивилизации представляет собой актуализацию идеальных объектов.

Другая, противоположная описанной выше тенденция в философии получает свое оформление с выходом в свет книги Томаса Куна «Структура научных революций»(12). Сделаный в ней акцент, как казалось, на иррациональных факторах, обусловливающих принятие научной теории, вызвал волну самых противоречивых реакций в среде философов науки. Но в конечном итоге такие понятия, как «парадигма», «нормальная наука», «научная революция», прочно завоевывают пространство философского мышления ХХ века.

Одна из тенденций в интерпретации книги Куна заключается в том, что в истории науки нет места универсальному рациональному обоснованию, а происходят лишь переключения гештальта,конверсии, смены парадигм, в рамках которых осуществляется процесс рационального упорядочения познания.

Упомянутая выше тенденция со всей определенностью проявилась в работе Пола Фейерабенда «Против метода», в которой автор показал несостоятельность логицистской концепции линейного, кумулятивного развития науки, создав концепцию «методологического анархизма», в соответствии с которой развитие научного знания предполагает пролиферацию конкурирующих теорий и идей, хаотическое нагромождение произвольных переворотов, случайных и иррациональных движений, не имеющих каких-либо объективных оснований и рационально не объяснимых.

По мнению Фейерабенда, любая концепция рациональности, построенная в соответствии со своими собственными стандартами, является мошенничеством. Именно поэтому он называет свою теорию «методологическим анархизмом»(13).

В рамках этой тенденции в развитии философии науки оформляется тезис о несоизмеримости, в соответствии с которым понятия и термины, используемые нами, совпадающие номинально с понятиями и терминами других культур и эпох, не совпадают с ними по своему смысловому значению или же по своей референции. Как подчеркивает Кун, ученые, работающие в различных парадигмах, живут в «различных мирах».

«Возможный мир» - это мир ученого, представляющий собой воплощенный в парадигме опыт расы, культурной и профессиональной группы, а также уникальный личностный опыт.

«Традиция нормальной науки, которая возникает после научной революции, не только несовместима, но часто фактически и несоизмерима с традицией, существовавшей до нее»(12.137).

Поэтому, как считает Кун, во время революции, когда начинает изменяться нормальная научная традиция, ученый должен научиться заново воспринимать окружающий мир, он должен научиться видеть новый гештальт. После этого мир его исследования будет казаться в отдельных случаях несовместимым с миром, в котором он «жил» до сих пор. «…После революции ученые работают в другом мире»(12.173).

Выбор между конкурирующими парадигмами постоянно порождает вопросы, которые невозможно разрешить с помощью критериев логики нормальной науки. Любое обсуждение парадигмы ее сторонниками и противниками характеризуется «неполнотой логического контакта». Данное положение можно описать как «несоизмеримость предреволюционных и послереволюционных нормальных научных традиций»(12.188). «Коммуникация, осуществляю-

69

щаяся через фронт революционного процесса, неминуемо ограниченна»(12.189).

Говоря же о наиболее фундаментальном аспекте несовместимости конкурирующих парадигм, Кун заключает: «В некотором смысле… защитники конкурирующих парадигм осуществляют свои исследования в разных мирах»(12.190).

Переход от одной парадигмы к другой, из одного «возможного мира» в другой «возможный мир» – это переход между несовместимыми структурами, поэтому он не может быть осуществлен постепенно, шаг за шагом, посредством логики и нейтрального опыта. «Подобно переключению гештальта, он должен произойти сразу … или не произойти вообще»(12.191).

Возникает вопрос, как возможно осуществить такую переориентацию?

Как считает Кун, переход от признания одной парадигмы к признанию другой есть акт «обращения в новую веру»(12.193), в котором не может быть места принуждению, пусть оно даже осуществляется как проявление силы рационального аргумента. «Я считаю, что убедить кого-либо – это значит внушить ему, что чье-то мнение обладает превосходством и может заменить его собственное мнение»(12.255).

Что может быть основанием выбора при обсуждении парадигм? -

Люди принимают ту или иную парадигму по самым разным соображениям и мотивам. Некоторые из них лежат полностью вне сферы науки, часто зависят от особенностей личности, ее жизненного опыта, ее личностного знания. Тот, кто принимает парадигму на ранней стадии, должен часто решаться на такой шаг, пренебрегая доказательством. Другими словами, он должен верить, что новая парадигма достигнет успеха. «Принятие решения такого типа может быть основано только на вере»(12.199).

Но что может быть основой для веры в ту теорию, которая избрана в качестве возможной парадигмы? - При обсуждении парадигм всегда возникает вопрос о том, какие проблемы являются для каждой из них более важными, приоритетными, т.е. ценными. Основания для выбора функционируют как ценности. Кун пишет, что « вопрос о ценностях может получить ответ только на основе критерия, который лежит всецело вне сферы нормальной науки»(12.144).

Принцип несоизмеримости «миров» оспаривается Хилари Патнэмом : «Из того, что концепции различаются, вовсе не следует…что «на самом деле правильный «перевод вообще невозможен. Напротив, мы не могли бы утверждать, что концепции различаются, и определить, чем же, собственно говоря, они отличаются, если бы мы не могли переводить»(14.157). Ибо откуда бы мы узнали, что схема перевода «работает», если концепции всегда оказываются различными? Ответ на этот вопрос, который дают многие мыслители от Дж. Вико до современных философов, заключается в том, что «успех интерпретации не требует того, чтобы переводимые убеждения были тождественными нашим собственным; в действительности он требует только того, чтобы они были понятными для нас»(14.157).

Понимание же требует благожелательного доверия к интерпретируемому тексту («истолковывайте их слова таким образом, чтобы они предстали верующими в истину и почитающими благо»; «истолковывайте их так, чтобы их убеждения оказались разумными с точки зрения того, что они учили»). Сама возможность интерпретации, направленной на понимание, формируется из нашего морального отношения и желания, как об этом писал Вико, приписывать тем людям, чьи рассуждения и поступки мы интепретируем, максимальную степень человечности. «Тот факт, что мы, с точки зрения универсального человеческого опыта, способны достичь подобного понимания, относится к числу определяющих фактов человеческого опыта, развертывающегося в мире различных культур, взаимодействующих друг с другом в ходе исторического процесса и подвергающихся по отдельности более или менее быстрым изменениям. Это означает, что мы способны осмысленно истолковывать убеждения, желания и изречения друг друга»(14.158).

Принцип доброжелательности в интерпретирующем понимании – это трансцендентальный аргумент, заключающийся в наделении тех, кого мы интерпретируем

70

общей референцией и общими понятиями, ибо «мы обладаем также общими представлениями о том, что разумно, естественно и т.д.»(14.160). Как бы ни различались наши «возможные миры», мы имеем прочное моральное основание, чтобы с вершины универсального человеческого опыта достигнуть понимания «даже с наиболее причудливой культурой, которую сумели успешно истолковать»(14.160).

Таким образом, Патнэм утверждает моральную реальность мышления, понимаемую как синтез убеждений, которые в своем органическом единстве образуют устойчивый «моральный образ мира», некоторый канон моральной объективности, который даже в своей контекстуальной относительности выступает как определенная реальность. Его утверждение несомненной множественности «возможных миров» и исследование их ценности как «моральной объективности», по нашему мнению, является прочным основанием для возможностного мышления как кросскультурного, то есть коммуницирующего мышления «сквозь возможные миры».

Вся история философии состоит из «возможных миров». Эти миры нам нужны, чтобы не потеряться в анонимном пространстве – времени и иметь возможность рисовать «образ самих себя». Нам нужны эти вершины мыслительного опыта, чтобы взбираясь и преодолевая их, видеть собственные перспективы и формировать собственные возможности.

Наш интерес к истории философии продиктован не только теоретическими потребностями, а скорее всего, как подметил Ричард Рорти, психологическими, или экзистенциальными – потребностями самосознания, самоидентификации и самоутверждения, а также потребностями в коммуникации, чтобы видеть в интеллектуальной истории длящийся взаимообмен в форме разговора, или свидетельство «солидарности», «видеть в поддержании разговора самодостаточную цель философии и усматривать смысл мудрости в способности его поддержания» (15.198).

Предлагаемый Рорти разговор «через эпохи» и «в эпохе» предполагает метафорическое прочтение текстов, реконтекстуализацию, реинтерпретацию, свободу воображения, интуитивное схватывание целостности смысла. Колебательные движения понимающего сознания от целого к части и от части к целому помогают уловить вибрацию мысли прошлого, попасть в темпоритм мыслеобразного континуума «возможных миров», достичь синергийного восхождения мысли к вершинам открытий. Тогда уникальное индивидуальное событие встречи с «возможным миром» становится со-бытием с мыслителем, эпохой, человечеством.

Поворот философии от познания и истины к разговору и коммуникации «возможных миров» делает востребованным само возможностное мышление и свидетельствует еще об одном шаге в утверждении поссибилизма в культуре.

Но «моментом истины» в этом сложном нелинейном процессе становления поссибилистской рациональности, как нам кажется, является синергетическое переоткрытие мира.

«…Кому охота тревожить себя такими опасными «может быть»! Для этого нужно выжидать появления новой породы философов… - философов опасного «может быть» во всех смыслах».

Ф.Ницше. «По ту сторону добра и зла. Прелюдия к философии будущего» (16.242).

Синергетика описывает процессы самоорганизации сложных открытых систем, т.е. обменивающихся с внешним миром веществом, энергией и информацией. В синергетической картине мира царит становление, характеризующееся спонтанностью, нелинейностью, многовариантностью и необратимостью. Существующее и возникающее, порядок и хаос, необходимость и случайность объединяются в единой темпоральной голограмме эволюционирующей Вселенной (время «картины мира» прошло).

В данном описании существенно различие между интегрируемыми и неинтегрируемыми системами, введенное Пуанкаре. Интегрируемые системы устойчивы, детерминистичны, обратимы во времени.

Что же касается неинтегрируемых систем, то именно они представляют эволюционный аспект Вселенной и составляют

71

подавляющее большинство природных систем, воплощающих сложные креативные процессы.

Уайтхед писал: «Созидание есть актуализация потенциальности, и процесс актуализации есть событие человеческого опыта… Процесс созидания есть форма проявления единства Вселенной»(17.252). Таким образом, самоорганизация может быть представлена в синергетической парадигме через соотношение потенциального и актуального.

Возможность, или потенциальность, есть особый вид реальности, с присущей ей двойственностью. «С одной стороны, это возможность существования актуализованных объектов. С другой стороны, это возможное существование, т.е. особый вид реальности, позволяющий говорить не просто о возможности, а о потенциальном бытии или о потенциальной реальности»(18.8).

В своих описаниях мы далеки от намерения представить потенциальную реальность как существующую саму по себе, по образу мира идей Платона. В некотором смысле это идеализация, полезная как дополнительное описание реальности, один из возможных путей ее осмысления и конструирования ее «возможного существования».

Динамика отношений потенциального и актуального проявляется через различия устойчивости и неустойчивости, свойственных как структуре, так и стационарным состояниям системы.

Можно говорить о потенциальной реальности как об основе всех неустойчивостей, в поле напряжения которой формируются поливариантные, конкурирующие между собой структуры креативных процессов, проявляющиеся на поверхности актуального бытия как точки аттракции. Возможно, именно на уровне потенциального бытия существуют селективные механизмы, определяющие ту или иную актуализацию, проявляющуюся как случайность.

Неустойчивость означает, что флуктуации, инициируемые локализацией напряженности потенциального, могут перестать быть просто «шумом» и в точке «разрыва» поверхности «наличного состояния» превратиться в фактор, направляющий глобальную эволюцию системы.

В то же время можно предположить, что каждая актуализованная спонтанность способна изменять конфигурацию и напряженность пространства потенциальной реальности, но масштабы этих изменений зависят от степени неравновесности состояния системы. В этом контексте можно говорить о Бытии как о взаимодействии конкурирующих, переплетающихся, врастающих друг в друга ризомоморфных составляющих – актуальной и потенциальной – совместно формирующих архитектуру времени.

Неравновесность в процессе ее усиления вблизи точки бифуркации образно представляется нам как возрастание напряженности в «диалоге» потенциальной и актуальной реальности, когда ставшее исчерпывает свою аргументацию (изъявительность существования), и система как бы обращается к всеобъемлющему нелокальному потенциальному бытию, вопрошая сокрытость о тайне своего будущего во всем богатстве его возможностей.

«Если такие бытийные возможности присутствия внутри озаботившегося обращения дадут себя выявить, то откроется путь пойти вслед за высвечивающим так феноменом и попытаться как бы «застать» его и опросить на предмет кажущих в нем себя структур» (Хайдеггер. 19.72).

Таким образом, мир потенциальной реальности, как составляющей креативного процесса, представленный неинтегрируемыми системами, находит свое описание в синергетической парадигме. Но на каких основаниях возможно единое описание, включающее также интегрируемые системы?

«…Квантовые интегрируемые системы – это наиболее яркие представители физики бытия»(20.351). Добронравова И.С. видит задачу в том, чтобы рассмотреть их с эволюционистской точки зрения, которая призвана объединить физику бытия с физикой становления. В нашем аспекте это значит раскрыть тотальность Бытия как напряженную, изменчивую взаимооткрытость потенциальной и актуальной реальности, проявляющейся через относительность устойчивости систем, в том числе и интегрируемых. «…Мы можем рассматри-

72

вать квантовые системы как виртуально открытые по отношению к среде в условиях их стабильного существования. Легко представить, что в условиях самоорганизации ядер, атомов и молекул они были реально открыты по отношению к породившей их среде»(20.351). Проясняя различие между реально и виртуально открытыми системами, Добронравова И.С. обращается к идеям Пригожина о различии внутреннего и внешнего времени самоорганизующейся системы. «При этом внутреннее время стабильной системы, внутренние процессы которой имеют периодический характер, может быть рассмотрено как мнимое время»(20.351).

В нашем контексте «мнимое время» устойчивой интегрируемой системы, лишь виртуально открытой для среды, может быть истолковано как локальная пауза в диалоге возможности и действительности, как «молчание» уставшего потенциального бытия. Таким образом, нелинейное описание Добронравовой стабильных интегрируемых квантовых систем как обладающих относительной динамической устойчивостью и виртуальной открытостью среде, по отношению к которой они были актуально открыты в процессе их самоорганизации, позволяет понять изменчивую динамику сопряжения потенциального и актуального в процессе саморазвертывающейся тотальности Бытия.

Очень важно, что для открытого неравновесного сущего потенциальное богаче актуального, возможность богаче действительности. Каждое существование таит в себе много потенциальных сущностей. Синергетика, раскрывая нам онтологические горизонты превышения возможности над действительностью, создает основания для поссибилистского мышления как создающего преизбыток возможности для действительности культуры.

Сложное сопряжение потенциального и актуального креативно и способно порождать новое. Примечательно то, что новое невыводимо из наличного, оно эмерджентно, непредвиденно для наблюдателя. Это происходит потому, что переход из одной актуальности в другую осуществляется через хаотическое пространство потенциальной реальности, «непрозрачной» для нас.

В человеческом измерении иллюстрацией крайнего выражения перехода к новому является акт трансгрессии, т.е. выхода за пределы мира налично данного, прорыв пространства актуально существующего с присущими ему возможностями. Речь идет прежде всего о преодолении табу той или иной культурной традиции, об открытии, озарении, откровении, т.е. о том, что совершает человек, пронзая мир, завершая себя как «универсальность» в потустороннем. Поэтому о трансгрессии можно говорить как об опыте не бытия, а становления. Это поворот, говоря словами Пригожина, «от существующего к возникающему», возможность которого формируется в сфере хаоса потенциальной реальности.

Если продолжить движение мысли в плоскости понятий потенциальной реальности как сферы возможности и актуальной реальности как действительности, мы придем к пониманию внутренней противоречивости данных коннотаций и невозможности ее разрешения в пределах прежнего опыта. Поэтому, на наш взгляд, удачным выходом является введение философией постмодерна понятия «невозможности» как особой онтологической модальности бытия и мышления, радикально альтернативной не только действительности, но и возможности, обусловленной наличным данным.

В таком понимании невозможности, в отличие от классического философствования, мы обнаруживаем изоморфизм позиций философского постмодерна и синергетики. Ибо возможность формирования принципиально новых эволюционных перспектив, не детерминированных наличным состоянием системы, выступает как невозможность по отношению к предшествующему состоянию, не является линейно вытекающим из него единственным следствием.

Эта «невозможная возможность» обусловлена нелинейным характером сложных процессов в открытых системах, их возрастающей неустойчивостью вблизи точки бифуркации. В случае выхода системы

73

на неустойчивый аттрактор следует целая цепь бифуркационных ситуаций («каскад бифуркаций»), каждая из которых разрешается принципиально случайным образом. Этим задается сугубо вероятностный мир с принципиально непредсказуемыми вариантами будущего.

Важнейшим следствием синергетического видения феномена бифуркации является формирование сугубо плюралистической модели исследуемой реальности. В этом контексте возможно новое толкование проблемы модальности в мышлении. Расхождение путей эволюции как смысловых конфигураций в точке ветвления потенциальных траекторий задает возможность эволюции различных «возможных миров», порой исключающих друг друга, как «не-совозможных» (Лейбниц) версий единого мира. Поэтому то, что в одном из не-совозможных миров возможно и обладает смыслом, в другом выступает как невозможность и бессмыслица. Таким образом, в данном контексте возможность и невозможность лишаются своего онтологического противостояния и входят в отношения со-присутствия.

Закономерно встает вопрос об условиях возможности их единства как понимания и взаимопонимания в культуре. Одним из возможных путей к этой цели является возведение «не-совозможных миров» к такому состоянию, которое в их разных системах отсчета выступает как исходный общий смысловой код, эксплицирующийся как поливариантный в режиме не-совозможности. Это означает, что исключающие друг друга параллельные ментальные «миры», несмотря на их «не-совозможность», все же имеют нечто объективно общее, что восходит к универсальному человеческому опыту и разворачивается как разнообразие решений одних и тех же проблем.

В открытом мыслительном пространстве синергетической философии мышление о возможном становится возможностным мышлением, приобретая способность к трансгрессивному выходу за рамки актуально-наличного не только к иной, новой возможности, но и к тому, что в данном «возможном мире» мыслится как невозможность. Трансгрессивность становится релевантной в синергетическом способе мышления как мышления «сквозь миры».

Нелинейность, метафоричность, случайность, спонтанность смыслов синергетических образов и гештальтов, их принципиальная незавершенность, открытость и диалогичность формируют креативное гипертекстуальное пространство возможных миров.

Мыслить синергетически значит владеть навыками «перенастройки» мышления, навыками осознаваемого переключения концептуальных образов-гештальтов «возможных миров», владение стратегиями изменения мышления с одной перспективы на другую.

Как отмечает В.Аршинов, «синергетическое мышление – это мультипарадигмальное мышление, или даже, лучше сказать, межпарадигмальное»(21.140). То есть релевантность этого мышления в том, что оно коммуникативно и интертекстуально, а следовательно, возможностно.

В синергетической философии потенциация выступает как способ порождения понятий, образов, метафор, «мыслимостей» в идиографическом описании в сослагательном наклонении – это конструирование после деконструкции. Релевантность этого философского метода определяется его творческим потенциалом, интенсивностью смыслообразования.

Синергетика позволяет более точно выявить исходную интенцию деконструкции как предпосылки конструктивной деятельности мышления. Здесь следует особо подчеркнуть конструктивную роль хаоса как механизма самоорганизации.

Начальный этап самоорганизации нового характеризуется максимальным расширением креативного поля потенциальной реальности, формированием разнообразия возможных конфигураций будущего. Главное и неглавное, существенное и несущественное, центральное и периферийное «выпадают» из разрушающихся иерархий и уравниваются, перемешиваясь в творческом хаосе мира возможного. Можно говорить о хаотических механизмах возникновения нового порядка, когда в результате случайной флуктуации система попадает в конус определенного аттрактора – будуще-

74

го относительно устойчивого состояния, после чего элементы актуальной реальности довольно строго выстраиваются в соответствии с будущим порядком.

Свою критическую роль деконструкция уже сыграла: разрушив иерархии, создала ситуацию творческого хаоса, в возможностном пространстве которого уже формируются новые структурные порядки.

Синергетическая экспликация поссибилистского мышления обладает ярко выраженным когнитивным потенциалом, проявляющимся не только в прогностической сфере, но и в сфере интерпретационной. В контексте формирования планетарной общности, в противоречивой динамике взаимодействия различных культурных традиций синергетический подход позволяет выявить механизмы осуществления диалога культур, ведущего в взаимопониманию и актуализации креативных возможностей каждой.

Развитие поссибилистского мышления в современной культуре, благодаря обратной положительной связи, дает мощный импульс разворачиванию интеграционных тенденций, актуализируя свой аксиологический потенциал, что, в свою очередь, когерентно разворачивающимся процессам доминирования аксиологической составляющей в современной философии: от феноменологии к экзистенциализму и герменевтике, затем к нормативно-ценностной культурологии, постструктурализму и неопрагматизму.

В контексте современных проблем культуры актуализируется задача философского самоопределения синергетики.

Как отмечают Аршинов В.И. и Буданов В.Г.: «…Синергетика в качестве междисциплинарного направления включает в себя и философское измерение, коммуникацию философской традиции, сопрягая ее некоторым образом с современной постмодернистской парадигмой, в которой субъект не задан изначально, но становится – не утверждает, а утверждается – в разнообразии самотрансценденций, разнообразии коммуникативных практик в широком смысле этого слова»(22.94).

Для осмысления полноты бытия и человеческого «бытия-в-мире», когда познаны границы хрупкости «присутствия» и «порог устойчивости», необходима философия поиска «великого» и «опасного «может быть», философия тревоги и «умеренной надежды», чтобы помочь обеспечить человеческое «не-алиби-в-бытии» как «со-возможность» и «со-участие».

Синергетическая философия может быть введением в третью, посткритическую эпоху мышления, для которой характерно отсутствие доминирования ноуменально-объяснительного и императивно-доказательного философствования. Разворачивающийся фрактал возможностного мышления нацелен не на извлечение сущности бытия для его критики и активного преобразования, а на осмысление и описание его многомерности, на раскрытие все новых и новых возможностей сознания в его конструктивной динамике осмысления и смыслообразования в сослагательном наклонении…

Л и т е р а т у р а :

1. Эпштейн М.Н. Философия возможного: - СПб.:Алетейя, 2001.
2. Кант Иммануил . Критика чистого разума.- ИКА «ТАЙМ-АУТ», С.-Петербург, 1993.
3. Маркс К. Тезисы о Фейербахе // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч.: в 50 т. М.,1955-1981. Т.3.
4. Метафизика // Аристотель. Соч.: В 4 т. Т.1. М.: Мысль, 1975. С.244.
5. Сумма теологии // Антология мировой философии: В 4 т. Т.1. Ч.2. М.: Мысль, 1969. С.830.
6. Плотин. Эннеады // Антология мировой философии: В 4 т. Т.1.Ч.1. М.: Мысль, 1969. С.551.
7. Мамардашвили М. Как я понимаю философию. М., 1990. С.17.
8. Гусев С.С. Черты культурной маргинальности в науке // Наука в культуре. М., 1998.
9. Кассирер Э. Философия символических форм: введение и постановка проблемы // Культурология. ХХ век. Антология. М., 1995.
10. Гудмен Нельсон. Способы создания миров.- М.: Идея-Пресс, Логос, Праксис, 2001.
11. Кун Т. Структура научных революций. – М.: «Прогресс», 1975.Аршинов В.И. Синергетика как феномен постнеклассической науки.- М., 1999.
12. Фейерабенд П. Против методологического принуждения. Очерк анархистской теории познания. – Б.: БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 1998.
13. Патнэм Хилари. Разум, истина и история. – М.: Праксис, 2002.Хакинг Я. Представление и вмешательство. М.: Логос, 1998.
14. Рорти Ричард. Философия и зеркало природы. Новосибирск, Издательство Новосибирского университета, 1997.
15. Ницше Фридрих. Сочинения в двух томах, Т.2 – М.: «Мысль», 1990.
16. Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М.: Издательская группа «Прогресс», 1999.
17. Костюк В.Н. Теория эволюции и социоэкономические процессы.- М.: Эдиториал УРСС, 2001.
18. Хайдеггер Мартин. Бытие и время. – М.: Издательство «Ad Marginem», 1997.
19. Добронравова И.С. На каких основаниях осуществимо едиство современной науки? // Синергетическая парадигма. Многообрразие поисков и подходов. – М.: Прогресс-Традици, 2000. С.343-352.
20. Аршинов В.И. Синергетика как феномен постнеклассической науки.- М., 1999.
21. Аршинов В.И., Буданов В.Г. Когнитивные основания синергетики //Синергетическая парадигма. Нелинейное мышление в науке и искусстве.- М.: Прогресс-Традиция, 2002. C.67-107.
22. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М.: Эдиториал УРСС, 2000.

76

Мєлков Ю. О., канд.філос.наук

Подія дійсності та факт науки: постнекласичний діалог^*

Сучасний розвиток нових наукових концепцій, становлення таких трансдисциплінарних наукових підходів, як синергетика, дозволяє стверджувати, що наукова революція, яка відбувається на наших очах, має своїм результатом вибудову цілком нового типу наукової парадигми. Сучасна наука спрямовує свою дослідницьку увагу на об' єкти, які виявляються складними та унікальними системами, що саморозвиваються. Для уможливлення адекватного світогляду наука звертається до філософії – взагалі, сьогоденна ситуація глобальної кризи вимагає для свого вирішення сполучення зусиль та діяльності всіх форм культурної творчості людини: науки, філософії, релігії та мистецтва. Серед філософських концепцій сучасної науки найбільш ретельно розробленою є концепція В. С. Стьопіна¹ , згідно з якою наука сьогодення розглядається як постнекласична, на противагу класичній науці XVII - XIX ст. та некласичній науці першої половини ХХ ст. Слід відмітити, що подібна назва добре узгоджується з однією з найбільш характерних рис сучасної ситуації – намаганням позбутися старих класичних дихотомій, віднайти певний "третій шлях" між Сциллою та Харибдою.

Якщо поглянути на засади нової науки, можна виокремити їх особливості по відношенню до попередніх етапів розвитку науки. Я буду намагатись розглянути такі феномени як подія та факт – в той час як перший з них виявляється одиницею наукової картини світу, необхідною для окреслення онтології сьогоденної науки, факт виступає як одиниця наукового пізнання, вслуговуючи компонентою гносеологічних засад науки.

Класична наука не дозволяла проведення розрізнення та філософського дослідження понять факту та події. Ці два терміни, і особливо перший з них, зберігали своє інтуїтивне, повсякденне значення. Факт міг бути зрозумілий як у сенсі дійсної події, так і в значенні нашого знання про цю подію. Що ж стосується власне події, то детерміністична картина світу класичної доби не залишала цьому феноменові великої значущості. Поняття події входить до науки завдяки Г. Галілею: у Всесвіті, що рухається, подія розуміється як зміна стану, яка відбувається в кожній точці та в кожну мить. Локальні події визначаються рухом усього Всесвіту, і тому всі вони пов' язані між собою, виступаючи проявом законів. Усі події, підпорядковані даному правилу, відбуваються однаково і можуть бути повторені в однорідному просторі – в межах однієї всеосяжної свідомості Трансцендентального суб' єкта – за умов відповідних обставин (мал. 1).

Мал. 1.

Некласична наука, становлення якої починається на самому початку ХХ ст., змінює цей погляд. Дослідження мікросвіту, до яких звертаються природничі науки в цей час, можливі лише за допомогою спеціальних приладів, котрі виступають частиною макросвіту, так само як і власне дослідник. Таким чином, відбувається розрив між системою та спостерігачем, і результати спостереження визначаються не лише подіями мікросвіту, але також і приладовою ситуацією. В результаті цього, поняття наукового факту як одиниці

77

нашого знання перестає використовуватись в якості синоніма події дійсності, але постає як відображення відповідної події за певних умов, певних приладів та певних спостерігачів. Інша важлива зміна стосується детермінізму: подія більш не вважається простим проявом закону; вона може відбуватися випадково, згідно ймовірнісній природі статистичного закону (мал. 2).

Мал. 2.

Сучасна, постнекласична наука здійснює побудову нової картини реальності. Розвиток синергетики та осмислення процесу самоорганізації складних систем дозволяє реконструювати нову онтологію. Перш за все, її характерною рисою виступає зазначена "подвійна негація", як відображення спроби знаходження третього шляху, зокрема, між детермінізмом та індетермінізмом, спроби обгрунтування доповняльності випадку та необхідності. Висуваються концепції "неповного детермінізму" (П. Флейсснер та В. Гофкірхнер² ). За І. С. Добронравовою, в синергетичній парадигмі випадковість доповнює необхідність, а не є лише її "проявом"³ . Точка біфуркації виявляється місцем народження спонтанного вибору щодо подальшого розвитку системи, що самоорганизується.

На мою думку поняття спонтанності виявляється слушним терміном для позначення "третього типу" детермінації, на противагу як детермінізмові, так і індетермінізму. Термін "спонтанність" в буквальному перекладі з латини означає "самодовільність"; ще Епікур користувався цим поняттям для пояснення "відхилень" атомів від своїх визначених шляхів. Подекуди і досі термін "спонтанність" вживається як синонім випадковості; але таке вживання не є виправданим у філософії: спонтанність скоріше поєднує в собі випадковість із необхідністю. В філософській системі Г. Лейбніца поняття спонтанності характеризувало свободу дій монад, яка не виключала існування напередвстановленої гармонії, а узгоджувалась з нею та передбачала її.

В ХХ ст. концепцію спонтанності розробляє такий видатний російський учений та філософ як В. В. Налімов. Згідно його системі, спонтанність як емердженція – поява чогось нового – означає мультиплікативне поєднання напередвизначених принципів із свободою волі. Спонтанні явища не є визначеними причинними відношенням, проте, вони несуть у собі елементи необхідності. Насправді, спонтанність постає як розпакування, втілення "континууму сенсів", що потенційно закладені у природі⁴ . Іншими словами, подібна емердженція відображує необхідність, оскільки наявний стан системи та її середовища визначає майбутній шлях розвитку даної системи, незалежно від вибору, який ця система зробить у момент біфуркації; з іншого боку, можливість вибору віддзеркалює елемент випадковості та свободи волі. За виразом В. В. Налімова, спонтанність позначає питання Майбутнього, що поставлене до Минулого у відповідності із ситуацією, яка відбувається у Теперішньому. Майбутнє існує у своїй нереалізованій потенціальності, і його реалізація здійснюється на основі вільного вибору – але цей вибір не є чимось цілком свавільним, чимось позбавленим смислу. В дійсності, спонтанність емердженції переконливо демонструє, що самоорганізація є, згідно назви однієї зі статей В. В. Налімова, "творчим процесом"⁵ .

Така нова точка зору, що уможливлюється розвитком постнекласичної науки та її філософського осмислення, дозволяє не лише позбутися ідей безумовного панування класичного детермінізму, але й поміти-

78

ти та дослідити інші рівні каузальних відносин. Так, Й. Вольф у своїй спробі розробити нову онтологію для сучасної науки⁶ пропонує розрізнення між двома типами причинності. Існує традиційний науковий тип причинності, який відбувається в просторі та часі: якщо наявні певні обставини і певна подія відбувається в деякий час, то це спричиняє іншу комбінацію обставин та подій у пізніший момент часу. Інший тип причинності, бачення якого уможливлюється розвитком філософського осмислення нової наукової парадигми, має місце між цілим та його частинами – Й. Вольф називає його "холістичною каузальністю". Цей вид причинності не пов' язаний з ходом часу – події, що є співвіднесеними, можуть відбуватися цілком одночасно. За Й. Вольфом, "причина цього полягає в тому, що одна з цих подій не є результатом іншої у часі та просторі, а обидві події є результатом однієї "над-події" в просторі з більшою розмірністю" (переклад наш)⁷ .

Така холістична каузальність відповідає сучасним поглядам на природу складних систем, що самоорганизуються. У психології К. - Г. Юнг висунув ідею "синхронистичності" – "акаузального принципу, що поєднує". Синхронистичність є іншим яскравим прикладом "екзотичних" видів причинності, оскільки збіг двох паралельних подій здається спостерігачеві випадковим, бо між ними не може бути виявлено ніяких причинно-наслідкових стосунків⁸ .

Як можна помітити, нова наука починає розглядати свої об' єкти як цілісності. Некласична наука відкрила, що людина виступає спостерігачем, який належить до макросвіту, в той час як предмет його спостереження входить до складу світу субатомних об' єктів. Постнекласична наука відкриває ще один рівень спостереження та знання: людина виявляється не лише спостерігачем, але й метаспостерігачем (термін В. В. Налімова⁹ ), людина є вже не лише суб' єктом, але виступає також і як мета-суб' єкт, за словами С. Б. Кримського: наука здійснює "рух до глибинного шару реальності, в якій суб' єктивне та об' єктивне інтегруються в деяке самобуття, першореальність"¹⁰ . Тобто, як суб' єкт так і об' єкт поєднуються приналежністю до більш високого рівня цілого (Мал. 3).

Мал. 3.

Наука має справу не безпосередньо з подіями як такими, а з фактами. Класична наука, як уже було зазначено, не вбачала різниці між цими двома феноменами – вони були поєднані. Некласична наука привносить ідею багатоманітності систем: подія та факт опиняються в різних системах та, як результат, розділяються. Сучасна постнекласична наука рухається до нової єдності, не втрачаючи багатоманітність. Це – єдність класичної тези та некласичної антитези. Хоча спонтанна подія та факт науки, система та спостерігач відокремлюються один від одного на одному рівні, на іншому, більш високому рівні структури реальності – вони належать до одного і того ж цілого.

Подія в постнекласичній науці не лише є спонтанною, вона, більше того, володіє своїм власним значенням, вона отримує здатність змінювати хід розвитку системи¹¹ . Іншими словами, подія як вибір, зроблений в момент біфуркації, як реалізація одного з можливих потенційних варіантів, виступає як вирішальний момент у розвитку системи, отримує значущості для подальшої еволюції системи. Щоправда, можна зробити тут одне зауваження: поняття "потенційності", концепція реалізації одного з багатьох можливих варіантів несе в собі певне відображення класичної дихотомії "потенційне / актуальне". Але ж і ця дихотомія виявляється неефективною за сучасної доби; "третім

79

шляхом" у цьому випадку може виявитися концепція віртуального. Віртуалістика, як новий трансдисциплінарний науковий підхід поряд із синергетикою, звертається до ідей поліонтичності – "багатобуттєвості". З такої концепції, яку розвиває, зокрема, М. О. Носов¹² , можна зробити висновок, що віртуальне постає як проміжна ланка між "потенційним" та "актуальним". Континуум можливих подій, можливих варіантів розвитку складної системи існує не потенційно, очікуючи події – вибору одного варіанту з багатьох; натомість, всі можливі варіанти існують віртуально, одночасно, кожний у своїй власній реальності. Можна згадати тут і концепцію "можливих світів" Г. Лейбніца, і інтерпретацію квантової механіки з позиції "множинних світів" Х. Еверетта та Б. де Вітта. В такому випадку, як здається, втрачається схема часу: "Минуле – Теперішнє – Майбутнє", яку ми приводили на початку даної статті. Як зазначає С. Б. Кримський стосовно синергетики, тут відбувається переплетіння минулого, теперішнього та майбутнього: "саморозвиток йде не від точки до точки, а здійснюється шляхом закидання вперед із самого початку потенційної мети цілого. Подальший процес лише актуалізує окремі ланки цієї сітки. Тим самим утворюється окремий потенційний світ, де "сьогодні" здійснюється через "завтра""¹³ . Щоправда, віртуалістика, на відміну від синергетики, відхиляється від проблематики часу – віртуальна реальність, як і холістична каузальність, існує поза часом. Звичайно, такі твердження є досить проблематичними – але вони демонструють потребу в подальшому дослідженні цього кола питань, потребу у філософському осмисленні онтології віртуальності.

Але повернемось до діалогу події та факту. Подія дійсності перетворюється на факт науки шляхом семантичної інтерпретації, шляхом внесення її у певний контекст. Як уже зазначалося, в некласичній ситуації факт виступає як подія, що спостерігається за певними особливими умовами – тобто, як подія в контексті приладової ситуації. Багатоманітність можливих приладових ситуацій та філософське осмислення цього стану справ відображається в борівському принципі доповняльності. Проте, філософія ХХ ст. показує, що некласичний тип мислення може привести до небажаного релятивізму. Якщо існує множинність, то за умов ще одної класичної дихотомії – "єдність / множинність" – можна прийти до підсумку про відсутність єдності, до підсумку про замкненість, непрозорість систем. Звичайно, що такий висновок буде суперечним; взагалі, будь-який релятивізм спростовує сам себе, оскільки він виступає, за виразом Х. Патнема, твердженням про те, що "з точки зору Бога – точки зору Бога не існує!" (переклад наш).

Постнекласична наука вказує шлях запобігання мертвого кута релятивізму. Перш за все, факт виявляється подією, що привнесена в контекст людського світобачення та світовідчуття, а не лише в контекст приладової ситуації. Оскільки подія є вибором шляху розвитку системи, нова наука бачить події дійсності як такі, що мають певний смисл та певну оцінку. І саме факт науки додає смислу до події. Водночас із виникненням емерджентної події відбувається виникнення смислу, що характеризує цю подію. Факт науки здійснює "поєднання" цих двох феноменів шляхом витлумачення події дійсності, шляхом надання їй певного місця в системі людського світогляду. Окрім того, континуум можливих подій та континуум можливих сенсів є взаємопов' язаними (Мал. 4).

Мал. 4.

Факти науки можуть бути змінені, дозволяючи подіям набувати нових смислів. При цьому, як демонструє філософська

80

рефлексія щодо ідей сучасної науки, завжди існує певна більш широка система (метасистема), метаконтекст, який визначає можливі контексти подій, що ведуть до створення наукових фактів. Континуум смислів, наявних для "розпакування" шляхом процесів самоорганізації, заснований на теперішньому стані розвитку метасистеми. Відносно людського пізнання – воно базується на наявному стані еволюції людства та визначається всіма надбаннями людського культурного розвитку.

Можна навести наступний приклад щодо наявності та функціонування метаконтексту. В астрономічній науці 1960-х років вельми актуальною була проблема пошуків позаземних цивілізацій. Було розроблено та проведено декілька програм із знаходження радіосигналів штучного походження та відправлення у простори Всесвіту подібних сигналів з інформацією про людство, але ніяких результатів отримано не було. Російський радіоастроном Б. М. Пановкін запропонував таку цікаву гіпотезу розв' язання цього парадокса¹⁵ . Людські істоти є продуктами самоорганізації та утворюють єдину систему з їх середовищем. Зважаючи на це, за Б. М. Пановкіним, "об' єктивність" середовища не може бути відокремленою від "об' єктивності" живих організмів, і навпаки. Іншими словами, спосіб, яким ми бачимо світ – це той спосіб, яким ми бачимо світ. Людське пізнання визначається всім розвитком – як природи, так і культури. Знання не може бути відірваним від природно-культурної метасистеми та розглядатися як "знання саме по собі". Тобто, інформація, яку земні астрономи надсилали в космос у 1960-ті роки, може бути сприйнятою та зрозумілою лише дуже антропоморфними істотами, шлях розвитку яких був майже тотожним нашому – а на такий випадковий збіг обставин розраховувати досить важко.

Наявний стан метасистеми формує метаконтекст як для подій дійсності, так і для людського наукового знання, що вибудовується з фактів як смислових інтерпретацій цих подій. В той час як контекст конкретної події може бути змінений у пошуках інваріанта онтологічної одиниці, метаконтекст залишається незмінюваним, оскільки він виступає базисом і сутністю нашого існування та нашого пізнання. Це саме метаконтекст робить можливим наше пізнання та наше сприйняття; без цього ми не мали б змогу не лише зрозуміти окрему подію як факт, але й взагалі сприйняти щось як подію дійсності. Окрім цього, культурна віднесеність смислів у середині фактів науки дозволяє переосмислити проблему взаємовідношення наукового пізнання та людських цінностей, відкриваючи новий шлях світового розвитку в ХХІ столітті.

Ідеї, викладені в цій статті, звичайно, утворюють лише дуже приблизний нарис нової онтології для нелінійного природознавства та потребують багато уваги з боку філософів та інших дослідників; не зважаючи на це, можна підсумувати деякі основні моменти. Отже, діалектичний розвиток системи людського пізнання світу веде до формування нової наукової парадигми, що постає як постнекласична, як подвійна негація, на противагу класиці та некласиці. Становлення "третього шляху" приводить до зростаючої неефективності дихотомій на вподобу "детермінізм / індетермінізм", "потенційний / актуальний", "природа / культура", "система / спостерігач". Виникнення подій відбувається спонтанно, у поєднанні елементів необхідності із свободою вибору. Факти як наукові репрезентації подій дійсності формуються шляхом семантичної інтерпретації подій на основі контексту смислів. Події можуть бути переінтерпретовані на базі метаконтексту, що виступає як континуум, як метасистема всіх потенційних смислів, що можуть бути надані подіям в умовах людського існування.

1. Див.: Стёпин, В. С. "Научное познание и ценности техногенной цивилизации" // "Вопросы философии". - 1989. - № 10. - С. 3 - 18; Стёпин, В. С. "Теоретическое знание". - М.: Прогресс-Традиция, 2000. - С. 619 - 636.
2. Див.: Fleissner, P., Hofkirchner, W. Actio non est reactio - An Extension of the Concept of Causality toward Phenomena of Information // World Futures. - Vol. 49/20. - № 3-4/1-4. - P. 409 - 427.
3. Добронравова, И. С. "Синергетика: становление нелинейного мышления". - К.: Либідь, 1990. - С. 106.
4. Налимов, В. В. "Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье". - М.: Прогресс - Традиция, 2000. - С. 134.
5. Nalimov, V. V. "Self-organization as a Creative Process: Philosophical Aspects" // "On Self-organization", Berlin: Springer Verlag, 1994. - P. 270 - 279.
6. Wolf, J. "Revolution in Common Sense or Quantum Metaphysics". – http: // home.sprynet.com / ~jowolf / essay.htm.
7. Ibid.
8. Юнг, К. - Г."Синхронистичность: акаузальный объединяющий принцип": Пер. с англ. // Юнг, К. - Г. "Синхронистичность". - М.: Рефл-Бук - К.: Ваклер, 1997. - С. 200 - 201.
9. Див.: Налимов, В. В. "Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье". - С. 62 - 76.
10. Крымский, С. Б. "Философия как путь человечности и надежды". - К.: Курс, 2000. - С. 254.
11. Пригожин И., Стэнгерс, И. "Время, хаос, квант: к решению парадокса времени". - М.: Прогресс, 1994. - С. 54.
12. Див.: Носов, Н. А. "Виртуальная психология". - М.: Аграф, 2000. - С. 20 - 52.
13. Крымский, С. Б. "Философия как путь человечности и надежды". - C. 50.
14. Putnam, H. Realism with a Human Face. - Cambridge, Mass. - London: Harvard University Press, 1990. - P. 25.
15. Пановкин, Б. Н. "Объективность знания и проблема обмена смысловой информацией с внеземными цивилизациями" // "Философские проблемы астрономии ХХ века". - М.: Наука, 1976. - С. 240 - 265.

82

О.Є.Перова, аспірантка

АКСІОЛОГІЧНІ ОРІЄНТАЦІЇ ПОСТНЕКЛАСИЧНОЇ БІОЛОГІЇ

Якщо класична наука виходила з переконання про можливість здобути істину про світ, живу природу і людину і на цій основі перетворити природу за “проектом” людини, то постнекласична наука намагається позбутися цих орієнтацій, як таких, що призвели до складних проблем людського існування. Тому, в сучасному науковому пізнані складних систем, що розвиваються і є людиновимірними, і в діяльності з ними використовуються нові стратегії, зокрема, синергетична. В ХХ ст. яскраво виявилося, що бажання панувати над природою призвело до глобальної екологічної кризи, а уявлення про те, що істина може бути тільки одна переконливо заперечено рухом науки і соціальним розвитком.

Пошук адекватних орієнтацій в науковому пізнанні другої половини ХХ ст. – початку ХХІ ст. неминуче привів наукову спільноту до проблеми цінностей науки – її пізнання світу, її істини, науково-дослідницької діяльності. Як характерну особливість самоусвідомлення сучасної науки методологи науки називають звернення до аксіологічної проблематики. Відповідним ситуації і яскравим нам здається констатування “аксіологічного вибуху”, який є прямим наслідком бурхливих успіхів фундаментальної науки і новітніх технологій, які суттєво вплинули на життя людини (Бандура О., Кисельов М., Кримський С. та ін.). Класичним чином окреслені І.Кантом фундаментальні аспекти людського ставлення до світу - що я можу знати, що я повинен робити і на що можу сподіватися? – для науки ХХІ ст. настільки тісно переплетені, що один з необхідністю передбачає інший при безумовному домінуванні ціннісного аспекту.

Формування нового цілісного теоретичного образу світу передбачає введення відповідних категорій. Вони виникають інколи як узагальнення конкретно-наукових

82

понять в тому випадку, коли ці поняття мають певні методологічні і світоглядні можливості і існує потреба в них і поза межами певної окремої науки. Це повною мірою відноситься до процесу експансії поняття життя з біології в інші галузі.

Фундаментальні і технологічні результати біології кінця ХХ – початку ХХІ ст. надають відчутного поштовху для осмислення можливостей науки в аксіологічному смислі. Водночас потреба пошуку відповідей на питання, які пов’язані зі складними проблемами людського існування, призводить до поширення сучасного біологічного розуміння життя на інші галузі науки, гуманітарну галузь і філософію. Виникають нові форми світоглядно-теоретичного узагальнення, в центрі яких є сучасне розуміння живого. Наприклад, такою оригінальною формою є сучасна біофілософія.

Зростаючий інтерес до біології і її розуміння сутності живого пов’язаний з тим, що необмежені в принципі можливості біотехнологій, які базуються на генно-інженерному конструюванні живих систем і виробниче використання яких має величезний економічний ефект, становлять складний феномен для прогнозування, контролювання і керування їх подальшими наслідками.

Вказуючи на глобальний характер можливих непередбачуваних негативних наслідків комплексу біотехнологій в їх впливі на інтелект, психіку, інформаційне середовище, академік Кордюм В.А. зауважує: “Неперервно наростаючий останні тридцять років вибухливий розвиток біології створив також віяло проблем, що стрімко розкривається. Особлива небезпека тут виходить з того, що наука вийшла на першооснову всього живого – його спадковість. Практична ж реалізація винаходів в цій галузі призвела до створення технологій спочатку прецизійного втручання, потім зміни, а в майбутній перспективі конструювання спадкового апарата будь-якого ступеню складності».¹

На думку дослідника, глобальний наслідок практичного втілення результатів фундаментальної біології є дуже небезпечним, оскільки все живе планети Земля, в тому числі і людина, стрімко стають об’єктами перетворювання. А в майбутній перспективі - створення: на замову, за бажанням, за ради розваг, в силу реалізації галюцинацій зруйнованої психіки і т.п. Розвиток “інформації” і її технічних систем вже сьогодні здатен впливати на психіку людини і ставить завданням повне керування нею. Через деякий час ці два напрямки почнуть взаємопроникати і, наприкінці, об’єднуватися. Цей період Кордюм В.А. визначив як психосоматичне конструювання, реконструкцію і створення систем будь-якої складності. Воно стосується трьох рівней біологічних перетворень – індивідуума, поколінь, популяцій.²

Отже, прогрес фундаментальної науки величезною мірою стимулює антропогенні дії, перетворює людину в ще більш потужну і масштабну силу, ніж вважав В.Вернадський, яка непередбачувано змінює біосферу, екосферу, середовище існування людини, природу в цілому.

Аксіологічна спрямованість людського пізнання світу і наукового зокрема привертає до себе увагу широкого кола дослідників. В загальнофілософському плані вона досліджувалась в роботах О.Г.Дробницького, М.С.Кагана, Б.А.Кислова, В.В.Кортави, К.Н.Любутіна, Л.А.Мікешиної, Р.І.Павілюніса та ін. Так М.С.Каган вводить поняття аксіосфери, яка “ є не проста сукупність, сусідство, рядоположення тих чи інших цінностей, які незрозуміло чому виникли, а їхня цілокупність – система конкретних форм ціннісного ставлення людини до світу, яка закономірно склалася в історії культури”³ .

Зростання уваги до аксіологічних проблем науки пов’язане зі складністю і суперечливістю самої природи науки. Як образно пише Дж. Фаулз, наука є двогострим лезом.⁴ З одного боку вона - джерело могутності. З іншого – може бути причиною руйнівного впливу на природу і людину. Так, успіхи науки створили атомну енергетику, космічну техніку, лазери, комп’ютерні та інші електронні прилади, генну інженерію, клонування, які несуть водночас небезпеку. Як зауважує С.Б.Кримський, “ під гуркіт науково-технічного перевороту ХХ сторіччя”, постала сучасна

83

гуманітарна революція, намітився фундаментальний факт – вичерпання можливостей методологоцентризму, пріоритету проблем методу перед смисложиттєвим усвідомленням сущого”.⁵М.М.Кисельов підкреслює, що теза про моральну нейтральність (імморальність) науки та принципове розмежування ціннісних і пізнавальних аспектів зазнає дедалі аргументованішої критики. Знання вже не можна розглядати як зовнішній щодо людини чинник.⁶

В сучасній науці, на відміну від класичної, ціннісні орієнтації дійсно вже не можуть розглядатися лише як зовнішній чинник. Оскільки наука є феноменом культури і цивілізації, то саме в культурному контексті суспільство сприймає певні наукові досягнення. Тому природною є потреба співвідношення загальнокультурних цінностей і цінностей науки.

Цікаву концепцію взаємозв’язку соціальних наслідків фундаментальних відкриттів і ціннісних аспектів науки пропонує відомий молекулярний біолог В.А.Кордюм.⁷ Він підкреслює, що потенційно будь-яке відкриття якісно включає в себе три можливі напрямки. Перше – це цілеспрямоване використання на благо. Друге — цілеспрямоване використання на зло. Третє — завжди при будь-якому використанні, мають місце несвідомі (хоча б спочатку) побічні ефекти, які призводять до негативних наслідків. Кількісно можливості користі, шкоди або зла при реалізації відкриття залежать від ступеню його фундаментальності.

При цьому, будь-яким відкриттям притаманна несиметричність потенційних, а при практичній реалізації реальних користі, шкоди і зла: І – як в якісном так і в кількісном виразі кожного компонента по відношенню до кінцевої ланки, що замикає на себе весь ланцюг подій, тобто - людині як творцю відкриття; ІІ - по конкретним шляхам, тим ланцюгам процесів і подій, за якими піде реалізація кожної складової, тобто добра, зла і шкоди, перед тим як замкнеться на людині як кінцевій ланці; ІІІ – співвідношенню масштабів добра, зла і шкоди і шляхів в просторі і часі, по яким вони підуть до досягнення кінцевої ланки, в залежності від масштабу відкриття. Тому вчений доходить висновку про те, що принципово неможливо приводити лише “корисні” дослідження і реалізовувати відкриття лише “на благо”.

Молекулярна генетика виходить з того, що те, що можна здійснити в лабораторії, відбувається і в природі. Сучасна генна інженерія, біотехнологія та інші напрямки молекулярної біології виникли на підставі використання законів природи. Тобто, людина не створює нічого принципово неможливого. Застосовуючи закони природи, вона створює штучні біологічні системи. Суттєву залежність штучних біологічних систем від новітніх технологій можна продемонструвати таким прикладом. Так, соматична клітина – це потенційна людина. Причому, саме та, від якої таку клітину взято. В цей час як зародишева клітина це потенційно лише “полулюдина”, і яка буде з неї людина - невідомо. Отже, результат дійсно залежить від біотехнології.

Людина творить те, чого природа не передбачала. На створення будь-якого самого простого аналогу штучного блоку всього з одним геном природі знадобились би, роки, у випадку мікроорганізмів, і тисячоліття – для вищих форм життя. А вони вже виробляються масово.

Таким чином, розвиток сучасної біології ставить “на порядок денний” як наукової спільноти, так і загалом людства спектр ціннісних проблем, які потребують відповідей.

В пізнавальному аспекті всю багатоманітність цінностей поділяють на два типи — предметні та суб’єктні.⁸ До першого відносять предмети людської діяльності, суспільні відносини та включені до їхнього кола природні явища як об’єкти ціннісного відношення. Суб’єктні цінності – установки й оцінки, імперативи та заборони, цілі та проекти, виражено у формі нормативних уявлень; іншими словами, це способи та критерії, що слугують основою самої процедури оцінювання відповідних об’єктів. ”Предметні” та ”суб’єктні” цінності виступають, так би мовити, двома протилежностями, що доповнюють одна одну.

В літературі представлені різні класифікації цінностей науки. Наприклад,

84

видатний сучасний американський психолог А.Маслоу пропонує таку ієрархію цінностей (він їх називає буттєвими, або найвищими): істина, добро, краса, цілісність, єдність протилежностей, життєвість, унікальність, досконалість, необхідність, завершеність, справедливість, порядок, простота, багатство, невимушеність, гра, самодостатність.⁹ Якщо говорити про безумовні цінності науки, треба, перш за все, назвати цінність наукової істини. В історії культури істина завжди кваліфікувалась як цінність. “… Греки зробили відкриття, найвеличніше з усіх, будь-коли зроблених людиною: вони відкрили могутність розуму, - пише М.Клайн, - саме греки класичного періоду, який досяг найвищого розквіту в період VІ – ІІІ ст. до н.е., зрозуміли, що людина обдарована здатністю мислити, обдарована розумом, який, спираючись на спостереження або досвід, здатний відкривати істини”¹⁰ Саме зі Стародавньої Греції починається традиція ставлення до істини як до найважливішої людської цінності.

Про цінність як суттєву ознаку істини писав Ф.Бекон у «Новому органоні»: «Знання і могутність людини співпадають, оскільки незнання причини утруднює дію.”¹¹ ”Отже, нехай знають люди…яка відмінність між ідолами людського розуму та ідеями божественного розуму. Ті не що інше, як довільні абстракції, ці ж, дійсно, знаки творця на творіннях, утілені й визначені в матерії за допомогою істинних і найтонших рис. Отже, істина і корисність є (у цьому разі) абсолютно тими самими речами. Сама ж практика повинна цінуватися більше як запорука істини, а не через життєві блага”.¹² Яскраво цю думку виразив П.Гольбах: ”Сама істина є предметом наших бажань лише тому, що ми вважаємо її корисною…Цінність істини та її права ґрунтуються на її корисності…найкорисніші істини – найбільш варті поваги: ми називаємо великими найважливіші для людства істини…”¹³ З позицій ірраціоналістичної традиції єдність цінності і істини обґрунтував Ф.Ніцше: цінність для життя є ”граничною підставою” для істини.¹⁴

На формування проблемного кола аксіології пізнання суттєво вплинула баденська школа неокантіанства – роботи В.Віндельбанда, Г.Ріккерта. Велике значення мала і творчість М.Вебера, В.Дільтея, М.Шелера, Т.Парсонса та багатьох інших видатних філософів.

Так, неокантіанство пов’язувало пізнання не стільки з відображенням об’єктивної дійсності, скільки з актуалізацією ціннісного потенціалу суб’єкта в процесі взаємодії зі світом. Явища, речі, предмети ніби конструюються самим суб’єктом, в результаті чого знання вже не може вважатися незалежним від його внутрішнього світу, норм, інтересів і цінностей. Водночас цінності вважаються відносно незалежними і від об’єкта, і від суб’єкта.¹⁵

Г.Парсонс у своїй класифікації цінностей, окремо виділяє екологічну сферу. “На базі промисловості та її соціальних відносин створюються механізми формування та функціонування соціальних інститутів: держави, науки, мистецтва, релігії і т. д. Вся ця ціннісна сфера є разом із тим і екологічною сферою. В ній соціальна людина вступає в діалектичний обмін зі світом нелюдської природи, змінюючи його і змінюючись під його впливом. Отже, чим ширше і глибше соціальна людина проникає у природу, тим більше вона натуралізується. Зі свого боку природа, включаючись у діяльність людини, усе більш зазнає впливу людини, соціалізується.¹⁶

В сфері наукового пізнання вплив теоретико-концептуальних можливостей біології виявився в створенні еволюційної епістемології. Так, К.Лоренц обґрунтував натуралістичне розуміння наукового пізнання в статті “Кантівська доктрина а priori у світлі сучасної біології” (1941). Саме він започаткував так звану “біоепістемологію”, трактуючи життя передусім як пізнавальний процес або, інакше кажучи, когногенез – еволюцію структур і процесів пізнання.¹⁷ Ідеї еволюційної епістемології плідно розвинули Ж.Піаже, К.Поппер.

Значущим теоретичним джерелом аксіології науки є філософія життя, що виступила проти абсолютизації раціональних цінностей. Наприкінці ХІХ – початку ХХ ст. її апеляція до «самого життя у всій повноті його проявів» була природною реакцією

85

на поширення сцієнтистських і техніцистських тенденцій.

Термін ”філософія життя” позначає відомий напрям європейської філософії, представлений творчістю А. Шопенгауера, Ф. Ніцше, А. Бергсона, В. Дільтея, Г. Зіммеля та ін. На противагу класичному раціоналізму, філософія життя в центр філософської проблематики поставила феномен життя. Поняття життя і стало основним поняттям цього напрямку.

Поштовх до пошуку відповідних варіантів розв’язання назрілих філософських проблем, які були окреслені цим напрямком, був даний фундаментальними успіхами біології. Зокрема, дарвінізмом і менделівською генетикою. Але поняття життя не в науково-біологічному смислі. Філософія життя репрезентує життя як сутність людського світу і людського існування. Життя розглядається як феномен людського існування, який недоступний раціональному осмисленню, бо є ірраціональним за сутністю.

Завданням філософії життя було осмислення буття людини ”в плині життєвого потоку” методологічними засобами філософії, а не науки. Отже, ”філософія життя” – це філософія, що виникла на противагу класичному раціоналізму, в певному розумінні під впливом біології.

Біофілософія в своєму виникненні, в певному сенсі, співзвучна ”філософії життя”. Тобто, можливі певні аналогії, коли мова йде про ”філософію життя” і ”біофілософію”. Але тільки аналогії. Тому що біофілософія має своє визначене предметне поле і методологічні засоби.

Подібність ”біофілософії” ”філософії життя” пов’язана з тим, що біофілософія виникає і формується також під впливом фундаментальних досягнень сучасної біології. Йдеться про відкриття структури ДНК, генно-інженерні дослідження, використання біотехнологій, клонування. Ці відкриття потребували філософського осмислення, як нові прояви живого, відповідно виникла необхідність нового визначення сутності живого.

Тому, біофілософія також апелює до поняття життя, живого, як і ”філософія життя”. Але розглядає його не ірраціональним чином – як ”філософія життя”, а раціонально. В межах нового типу наукової раціональності – раціональності постнекласичної науки, об’єктом якої є складні людинивимірні системи. Системи, в які включені багатоманітні форми живого: як біосфера - складна структурована екологічна система, так і людина, що існує в соціумі. Відповідно, феномен життя біофілософія намагається репрезентувати в порівнянні і співвіднесеності з реальністю Всесвіту і соціального світу. Завданням біофілософії, на відміну від філософії життя, є осмислення формування цілісного образу живого, включаючи і людину, виходячи з можливостей узагальнюючих і теоретичних концепцій біології, гуманітарних наук і концептуального і категоріального апарату філософії.

Звернення сучасних методологів науки до біофілософії можна кваліфікувати як ”спрацювання” засад постнекласичного типу наукової раціональності, які сформувалися в процесі сучасного наукового пізнання складних людиновимірних систем. Постнекласичний тип наукової раціональності, на відміну від класичного і некласичного, виходить з урахування багатогранностей психо-біологічних особливостей людини, як суб’єкта пізнання, і ролі моральних засад в науковому дослідженні.

Осмислення моральних засад і етичних проблем в пізнанні світу живого є предметом біоетики як складової біофілософії.

Біофілософія є спробою побудови цілісного синтетичного філософського образу живого в його співвіднесеності з сучасним філософським і науковим образом світу в цілому і світу людини зокрема – з урахуванням ціннісних орієнтацій пізнання живого і діяльності з ним.

Біофілософія — це результат філософської рефлексії над світоглядними і методологічними можливостями біології в розв’язанні філософсько-гуманітарних проблем. Рефлексія, що здійснюється на підставі таких взаємопов’язаних понять і категорій:

Всесвіт — живе — людина

Філ-й образ Всесвіту — сутність живого — філософія людини

Глобальна еволюція — еволюція живого — розвиток культури

86

Біофілософія намагається використати евристичні можливості теоретичних узагальнень біології та інших сучасних наук для отримання об’єктивного знання про багатоманітність світу живого і світу людини.

Як підкреслює В. Крисаченко:” …ХХ ст. на якісно іншому рівні пробує відновити велику ідею давніх мислителів про цільність, єдність та цілісність мікро-, мезо- та мегасвіту, про єдину світову динаміку. Це — також антропоцентризм, але такий, що ставить у центр універсуму людину і як індивіда, і як родову істоту, як породження не лише земного життя, а й розвою всього сущого..”¹⁸

На наш погляд, біофілософія може стати тією адекватною формою, дозволить розв’язати такі складні проблеми.

Думки про необхідність нового теоретичного образу Всесвіту в еволюційному контексті з урахуванням аксіологічної складової висловлює М. Ожеван. Він зауважує, що сучасна модель еволюціонізму характеризується аксіологічною визначеністю: вона не стільки описує характер змін у природі, скільки осмислює ці зміни в загальному контексті людських цінностей. “Глобальний еволюціонізм не є простою констатацією того, - пише М. Ожеван, - що все еволюціонує і все пов’язане з усім. Якби це було і справді так, то ця концепція нічим не відрізнялася б від натуралістичного монізму Е. Геккеля… Глобальний еволюціонізм буквально “перевертає” це формулювання, бо його цікавить інша проблема: дослідження… всіх форм матеріального саморуху, що еволюційно передують появі людини. Інакше кажучи, предметом дослідження тут є стратегія гомінізації (“олюднення”) Всесвіту, тобто дослідження всіх тих фізичних, хімічних, біологічних та соціальних факторів, які, висловлюючись мовою синергетики, відіграють у процесі глобальної еволюції – в кожному з її пунктів біфуркації – роль тих “необхідних випадковостей”, завдяки яким ця еволюція неухильно рухається в напрямі появи розумного життя”.¹⁹

Отже, що таке життя? Враховуючи такі наведені вище міркування, можна розуміти життя як рух до цілісності, а розум – як його головну дію і мету, яка полягає в тому, щоб розкривати свої потенції. Разом життя і розум, в цьому контексті, є основними категоріями біофілософського осмислення світу. Оригінальні міркування в аспекті відкриття екзистенціального смислу глибинного наукового пізнання природи і можливості природи як “прискорювача” обґрунтовані В.Лук’янцем. Розуміючи в парадигмальних вимірах сучасної науки природу як активне нелінійне середовище, в якому природничник за своєю волею може ініціювати не лише фізичні (ядерні і термоядерні) ланцюгові реакції, але й хімічні, біогенетичні і навіть інформаційні ланцюгові процеси. Природа розуміється як “прискорювач”, оскільки її процеси перетворюються в техніку, що дозволяє його користувачам - наприклад, фахівцям в галузі молекулярної біології, генної інженерії, геномики, генної терапії — здійснюючи відповідні ланцюгові реакції, продукувати важко прогнозовані глобальні наслідки на рівні біосфери, екосфери, антропосфери.

Дійсно, якщо природа, біосфера, інфосфера — це “прискорювачі”, то суб’єкт антропогенних дій може “не благоговіти” перед нею. Тоді можна “використовувати природу” подібно тому, як дослідник використовує певний пристрій. Отже, природа сприймається в дусі класичної науки – як дослідницька лабораторія. На підсумок образ “Всесвіт – це прискорювач” приводить до такої філософії науки, яка осмислює природу як ризиковану когнітивну практику — практику дослідження існуючих ланцюгових реакцій, які запускаються не лише самою природою, але й дослідником. Закономірності, які в практиці перетворюються на техніку або технологію різнопланового впливу на сферу думки, сферу почуттів, сферу дії людини, а через них і на біосферу. Саме тому науку ХХІ іменують неологізмом “техно-наука”. ²⁰ Означені особливості розуміння природи потребують нової філософії науки. Одна з пропозицій обґрунтована І. Пригожиним як філософія нестабільності.²¹ Урахування того, що в причинно-наслідкових зв’язках оточуючого світу може виникати “дина-

87

мічний хаос”, призводить до висновку, що майбутнє світу не жорстко передбачувано минулим. Під дією несилових впливів спрацьовують ланцюгові реакції зі складними наслідками. Головне – їх важко прогнозувати. Отже, подальше науково-дослідницьке втручання в глибини природи, неухильно підсилює нерівноваженість біосфери. Як наслідок, фактори ризику і життя взагалі, і людського існування неухильно нарощуються. Як підкреслюють сучасні теоретики і методологи науки, зворотня відповідь природи на “глобальні експерименти” з нею може бути такою, що вона просто знищить людський рід. І втручання в глибини природи на основі новітніх наукових технологій може спровокувати саме таки наслідки.

Отже, все голосніше лунають голоси філософів науки і самих вчених біологів про те, що Всесвіт, сучасна цивілізація, тобто – і людське існування, ризиковано віддаляється від рівноваги. Це є результат пізнання природи і техногенної діяльності людини на підґрунті світоглядних засад певних типів наукової раціональності. Раціональність постнекласичної науки в цілому, біології зокрема, дозволить сучасним філософам науки по-новому осмислити місце, роль і покликання науки.

¹ Кордюм В.А. Биологическая опасность - критический порог // Практична філософія, №2, 2001. – С. 200

² Там само

³ Каган М.С. Философская теория ценности. – С.52

⁴ Фаулз Дж. Арістос // Філософська і соціологічна думка. – 1994. - №7-8. –С.165

⁵ Кримський С.Б. Ціннісно-смисловий універсум як предметне поле філософії // Філософська і соціологічна думка. – 1996. - №3-4. – С.102-103

⁶ Кисельов М.М. Філософія екології та світоглядні зрушення сучасності (за матеріалами ІІ Всеукраїнського філософського конгрессу) // Філософська і соціологічна думка. – 1996. - №1-2. – С.33

⁷ Кордюм В.А. Биологическая опасность - критический порог // Практична філософія, №2, 2001, С.200

⁸ Бандура О. Єдність цінностей та істини у праві. Монографія. К., 2000, С.197

⁹ Маслоу А. Новые рубежи человеческой природы. – М.: Смысл, 1999. – С.132-133

¹⁰ Клайн М. Математика. Утрата определенности. – М.: Мир, 1984, С. – 318

¹¹ Бекон Ф. Соч. в 2-х томах. – Т.2. – М.: Мысль, 1978. – С.12

¹² Бекон Ф. Соч. в 2-х томах. – Т.2. – М.: Мысль, 1978. – С.74

¹³ Гольбах П. Система природы. – М., 1940. – С.132

¹⁴ Ницше Ф. Воля к власти. – М.: REEL-book, 1994. – С.229

¹⁵ Марчук Ціннісні потенції знання, Чернівці, “Рута”, 2001, С.318

¹⁶ Парсонс Г. Человек в современном мире. – М., 1985

¹⁷ К.Хахлвег, К.Хукер Эволюционная эпистемология и философия науки // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. – М., 1996

¹⁸ Марчук Ціннісні потенції знання, Чернівці, “Рута”, 2001, С.265

¹⁹ Ожеван М.А. Людський вимір науки та наукові “виміри” людини. –К.,1992

²⁰ Лукьянець В.С. Философия науки: тернистый путь в век глобализации // Практична філософія – К., Центр практичної філософії, - 2001, №2

²¹ Пригожин И.Р. Философия нестабильности // Вопросы философии. – 1991. - №6. – С.46-57

З. Ю. Макаров

СТОХАСТИЧЕСКИЙ ОБРАЗ МИРА В ИНТЕРПРЕТАЦИИ Г. В. ЛЕЙБНИЦА И СИНЕРГЕТИКИ

В наше время в философии науки широко обсуждаются изменения в научной картине мира, связанные с вероятностно-статистическими способами описания объектов классической и неклассической науки.

В частности, получило признание утверждение о формировании нового, стохастического образа мира, наиболее популярным выразителем которого сегодня являются синергетика, теория хаоса и другие теории, использующие нелинейные способы описания.

Более того, сегодня идет речь о стимулировании со стороны синергетики новой парадигмы научной репрезентации реальности, даже о замене синергетическим подходом диалектики как общефилософской методологии научного познания. Существуют также мнения о стимулировании исследования различных феноменов самоорганизации (и их теоретических моделей) посредством синергетического категориального анализа, а также реализации при этом потенциала диалектики как методологического регулятива физических теорий, в частности, их понятийных структур, отражающих процессы развития. ¹

Основанием для этого служит утверждающееся представление объектов изучения науки как систем различных уровней организации и сложности. Синергетический подход выводит организацию, самоорганизацию и эволюцию на уровень общенаучных трансдисциплинарных понятий. По мнению С.П.Курдюмова и Е.И.Князевой, синергетика – это новая научная парадигма, порождающая революцию более глубокую и масштабную, чем научная революция начала XX в., начавшаяся с теории относительности и квантовой механики. Синергетика основана на идеях системности, целостности мира и научного знания о нем, общности закономерностей развития объектов всех уровней материальной и духовной организации, нелинейности (многовариантности и необратимости) развития, глубинной взаимосвязи хаоса и порядка (случайности и необходимости). ²

В ходе дальнейшего развития этой области знаний предполагается утверждение междисциплинарного статуса теорий стохастизма, который (статус) позволит им на основе выработанного специального понятийного аппарата служить своеобразным языковым мостом между конкретными науками и - что особенно актуально - средством диалога естественнонаучного дискурса и гуманитарной сферы науки. ³

Отмечая существующую проблемность в истолковании синергетики применительно к конкретным контекстам, и, в частности, возможности общепринятого ее определения, В.Г. Буданов отмечает перспективы отложения в основаниях культуры принципов и языка синергетики. «…Синергетика возникла как теория кооперативных явлений в задачах лазерной проблематики, но постепенно приобретала все более общий статус теории, описывающей незамкнутые, нелинейные, неустойчивые, иерархические системы. Уже в области естествознания существует оппозиция такому толкованию синергетики, кто–то предпочитает говорить о нелинейной динамике, или теории диссипативных систем, теории открытых систем, теории динамического хаоса и т.д. На наш взгляд, апология синергетики может быть оправдана лишь после введения в рассмотрение проблематики наблюдателя, человекомерных систем, самореферентных систем, тем самым расширяя методологию синергетики на область целостной культуры». ⁴

По словам одного из основоположников синергетики, председателя Общества сложных систем и нелинейной динамики Аугсбургского унивеситета К. Майнцера, перспективы применения «нелинейной» методологии ко всему спектру научных

89

изысканий имеют корни уже в историко-философских спорах о веществе, о жизни, об уме и могут вести свое начало от философии Г. Лейбница. Приводимые в его сочинениях размышления о целостности мироустройства и штудии феномена случайности вновь обретают актуальность сегодня, по прошествии трех столетий. ⁵

Фигура Г.В. Лейбница в философии Модерна — достаточно оригинальная и противоречивая. В частности, в противоположность большинству своих современников, он занимался определением онтологического статуса случайности. Последняя возникает у него в связи с поисками оправдания божественной воли и обоснования возможности человеческой свободы (вопреки линиям абсолютной свободы Эпикура — Августина и «слепой» необходимости Гоббса — Спинозы). Отрицая в свободе абсолютные полюса необходимости и случайности, Лейбниц усматривает свой вклад в это учение во введении категории случайности — причинной, мотивированной, и, в свете системы предустановленной гармонии, предопределённой. Случайность (contingence), формально означающая исключение логической и метафизической необходимости, наряду с пониманием (отчётливым знанием предмета желания) и самопроизвольностью (самоопределением к действию) составляет самое определение лейбницевой свободы. ⁶ При этом понимание, являющееся по образному сравнению автора «Теодицеи» душой свободы, в силу неизбежной составляющей человеческого познания — смутных (confuse) восприятияй — несет на себе ответственность за «рабство» и случайность. Случайность, в принципе не свойственную идеальному миру существования бога, возможных миров и логических истин.

В этом четко просматривается гносеологическая позиция рационализма в целом, в соответствии с которой суждения, взятые из обобщённого опыта, противопоставляются аподиктическим и всегда носят фрагментарный, случайный характер, обусловленный несовершенством способа познания. «Сто лет назад было так же истинно, что сегодня я буду писать, как будет истинно спустя сто лет, что я писал. Таким образом, случайное событие, осуществляясь в будущем, не становится поэтому менее случайным;… предвидимое не может не существовать, но отсюда вовсе не следует, что предвидимое необходимо…».⁷

На основании такого формального допущения случайности концепция немецкого философа неоднократно объявлялась в истории философии весьма сходной с теологическими учениями, с лапласовским детерминизмом, а способ богооправдания — не выдерживающим критики. Однако, если предполагать непротиворечивость философии Лейбница и декларации объективной случайности, а также постулат о божественном предопределении действительности, то следует сделать вывод о глубокой догадке философа относительно категории случайности, выраженной в оригинальной и ограниченной рамками познавательной ситуации форме.

Пытаясь представить концепцию Г.В.Лейбница в современной терминологии, можно сказать, что событие, детерминируемое фактически элементами всей вселенной (и получающее в силу этого в логическом плане у Лейбница бесконечную аналитичность, а также склонность к случайности) ⁸, определяется, в конечном счете, в массовом своем проявлении, определенными базовыми параметрами (у Лейбница — природой субстанции, являющейся отдаленной, в начале мира, причиной события и опосредованной условиями самореализации). Дань своему времени при этом отдается в допущении абсолютного разума, который, подобно лапласовскому, способен в своем могуществе предвидеть любую деталь будущего развивающегося мира. Тем самым была исключена конструктивная роль случая, хотя описание ее в текстах-оригиналах приводится: «Те, которые знакомы с действием артиллерии, знают, к чему может привести маленькая неточность, из-за которой снаряд летит по совершенно другой траектории. Можно сказать (например), что из-за такой именно мелочи и был убит Тюррен. И если бы этого не случилось, то тогдашняя война протекала бы совсем по-другому, а потому

90

и современные обстоятельства сложились бы совсем иначе». ⁹

В приведенном фрагменте произведения Лейбница «О предопределении» содержится примерное описание поведения макроскопической системы (говоря современным языком) вблизи точек бифуркации, где существенную роль приобретают флуктуации. В самом общем виде флуктуациями называют случайные отклонения наблюдаемых физических величин от средних значений при статистическом описании рассматриваемого объекта как сложной системы. Поэтому количественные характеристики флуктуаций основываются на методах теории вероятностей и математической статистики, например, в форме дисперсионных соотношений. Вообще, в макросистеме часто само существование множества степеней свободы предполагает возникновение флуктуаций, то есть отклонений макроскопических переменных от определенных «стандартных» значений.

Другая ситуация — в переходных, неравновесных процессах, где флуктуации могут стать макроскопическими. В критической области вблизи неустойчивости поведение системы носит когерентный характер, что часто сопровождается возникновением новых (так называемых «длинноволновых») флуктуаций или потерь пространственной симметрии. Следует отметить, что прогресс в изучении флуктуаций и переходных процессов показал необходимость использования нелинейных способов описания, поскольку описание изменения качественной определенности системы, например, фазовые переходы в неравновесных состояниях, с помощью линейных моделей оказывается неадекватным.

Г.Николис и И.Пригожин создали теорию флуктуаций вблизи сильно неравновесных состояний, определив роль флуктуаций при спонтанном образовании распределений типа диссипативных структур. В концептуальном плане И. Пригожин делает акцент на эволюционной парадигме, придав ей расширительное, в том числе космологическое толкование. Учет флуктуаций до недавнего времени физики связывали с рассмотрением хаоса на микроскопическом уровне; сегодня доказана возможность образования и макроскопических флуктуаций, а также их существенного влияния на динамику системы.

Вообще, со времен Л. Больцмана не утратило значение положение о тесной взаимосвязи атомизма и стохастичности. Другими словами, принятие атомистической гипотезы с необходимостью требует для описания динамики физической системы использование вероятностно-статистических представлений.

Намного позже эпохи рационализма Нового времени, уже в русле естественнонаучных исследований, Дж. Максвелл одним из первых указал на существование ситуаций (которые он назвал особыми точками), в которых поведение механической системы становится нестабильным. Так, например, камень на вершине горы может вдруг сорваться, вызывая лавину. Максвелл предостерегал своих ученых коллег от недооценки роли таких ситуаций и считал, что, если изучение особых точек сменит непрерывность и стабильность вещей, то успехи естествознания, возможно, позволят устранить предрасположение к жесткому детерминизму и довольно часто встречающуюся его абсолютизацию.

Представляется, что в учении Лейбница о субстанции можно усмотреть формирующийся образ мира, имеющий черты стохастичности как сложной случайности. ¹⁰ Первое приближение к формированию этого образа в методологическом сознании осуществляется через понятие случайности, выражающее определенный тип связи между элементами системы классической статистической механики. Здесь использование вероятностно-статистического описания стимулируется идеями атомизма и молекулярно-кинетической концепции и распространяется только на массовые явления. В дальнейшем, с созданием квантовой механики, вероятностно-статистические способы описания применяются к единичным физическим объектам (микрообъектам), репрезентируемым опосредованно волновой функцией.

Таким образом, случайное поведение составляющих данной системы, характери-

91

зуемое как хаотическое, бесструктурное — непараметризируемый кроме как средствами статистической вероятности феномен, приобретает в исследовательском описании динамические черты. Выразителями данной методологической тенденции выступают статистическая термодинамика открытых систем, хаосодинамика, синергетика.

Изменившийся подход к описанию динамики физического мира, рассмотрение его как сложной эволюционирующей системы привел к формированию таких адекватных понятийных средств, как стохастичность, или сложная, специфически детерминируемая случайность. Математические средства ее выражения представляют собой особые случайные величины, зависящие от одного или нескольких непрерывно меняющихся параметров, изучением которых занимается теория случайных функций, или стохастических процессов. Речь идет о развитии динамического аспекта случайности, когда элементарные события начинают рассматриваться в реальной полноте изменчивых условий своего осуществления, то есть как процессы, происходящие в открытых неравновесных системах.

Ведущим в синергетическом образе мира является принцип становления, который утверждается в качестве основной формы бытия бытие становящегося, движущегося. Становление выражается через две свои крайности – хаос и порядок. В отношении понимания соотношения последних необходимо отметить не только осознание их «взаимопревращаемости», взаимоперехода, но и обнаружения возможности некоторых механизмов образования упорядоченных структур в стохастических системах, или, другими словами, образования порядка из хаоса.

В учении Лейбница о наиболее совершенном и абсолютно гармоничном актуальном мире также приводятся логические основания, по которым совершенство мира может состоять только в процессе его усовершенствования, с тем, чтобы в каждый момент существования его целостности в нем реализовывался максимум возможного и разнообразного бытия.

В связи с этим можно попытаться выразить основные черты лейбницевского миропонимания в терминах синергетики.

В этом случае мир (или универсум возможных миров) можно представить в виде системы, состоящей из множества автономных — в соответствии с идеализацией независимых случайных событий — элементов. Понятие независимости в последующем научном развитии, в частности, в теории вероятностей становится средством отображения структуры массового явления: в его рамках наступление одного из случайных событий не зависит и не определяется другими событиями, между элементами массового явления нет постоянно действующих связей, либо же они носят несущественный характер.

Свойство независимости позволяет сравнивать элементы системы с лейбницевскими монадами: «Монады вовсе не имеют окон, через которые что-либо могло бы войти туда или оттуда выйти… Ни субстанция, ни акциденция не может извне проникнуть в монаду». ¹¹

Обозначая причину имманентного изменения всего сотворенного, и монады, в частности, Лейбниц приводит понятие внутреннего принципа, или природы: «Естественные изменения монад исходят из внутреннего принципа, так как внешняя причина не может иметь влияние внутри монады». ¹² Природа заложена изначально Богом, является абсолютно определенной и самодостаточной, однако через посредство Бога способна оказывать идеальное влияние на природу другой монады. Таким образом, сохраняя в самом общем виде независимой свою природу, в своих непосредственных взаимодействиях — в антропологии через акты поощрения и наказания — монада обнаруживает свою зависимость, то есть непредсказуемость. Характеристика непредсказуемости возникает в связи с представлением Лейбница о тотальности «малых воздействий» всей Вселенной на монаду.

Помимо внешнего происхождения неопределенности на «микроуровне» элементарного поведения существует и внутренняя неопределенность, которая вызвана опосредованием изначальной природы

92

монады каждым актом своей реализации во времени, поскольку в каждом из них она должна соотноситься посредством Бога со всеми другими монадами (система предустановленной гармонии).

Все это позволяет усматривать аналогию «внутреннего принципа» монады, который является определенным аспектом проявления координирующего мир Бога, с главными параметрами (параметрами порядка) системы. Последние, наряду с контрольными параметрами, задающими граничными условия влияния внешней среды, позволяют описывать спонтанно возникающие макроскопические структуры, сложную динамику системы, детерминируя поведение отдельных частей (элементов). Смысл использования параметров порядка состоит в существенной редукции степеней свободы, что призвано отражать ограниченные возможности реализации отдельных состояний, структур в открытых самоорганизующихся системах. «Мы можем наблюдать некий феномен циклической причинности: с одной стороны, элементы «порабощены» параметрами порядка, а с другой — элементы определяют поведение параметров порядка. Или же можно нарисовать антропоморфную картину: параметры порядка репрезентируют нахождение консенсуса между элементами системы». ¹³

Вместе с отмеченными элементами контраверсии со свойственным эпохе Лейбница жестким естественнонаучным детерминизмом, следует отметить и обычные для своего времени черты в учении немецкого философа: 1) неучет уровней детерминации, в связи с чем специфика субстанциальных агрегатов полностью определяется их элементами; 2) представление о возможности тотального божественного предопределения.

С другой стороны, по мнению А.Л.Симанова, производившего философский анализ развития понятия «состояние» в классической философии и науке, взгляды Лейбница на взаимосвязь состояний вещей, составляющих Вселенную, и на определяющую роль этой взаимосвязи в эволюции Вселенной при экстраполяции понятия "состояние" на Вселенную как целое, сыграли определенную роль в возникновении лапласовского детерминизма. Необходимость указанной экстраполяции была вызвана тем, что представление о мире как совокупности изолированных систем создавало трудности при решении некоторых задач механики, в частности, задачи трех тел. ¹⁴

В лапласовской концепции детерминизма в соответствии с условиями полноты описания состояний механической системы происходит отождествление связи состояний с причинной связью, что в итоге удовлетворяет описанию изолированных систем. Ограниченная методологическая рефлексия этой особенности вплоть до возникновения понятия неклассического объекта науки в значительной мере питала полемику относительно статуса вероятности в статистической физике в условиях единогласного признания за нею обнаружения свойства необратимости. Перспективы разрешения указанной проблемы получают действительное уточнение только в связи с установлением пределов применения идеализации изолированности элементов статистических ансамблей, изолированности объекта в целом от бесконечности дополнительных факторов внешней среды, а также с усмотрением и адекватным математическим выражением постоянно действующих взаимосвязей его (объекта) составляющих. Последнее получило развитие в таких принципиальных чертах неклассического мировоззрения, как интегратизм, синергизм, холизм и ориентацию на выработку номологического описания динамики, генезиса и эволюции объекта как системы. В таком описании должны быть согласованы неделимость и несводимость системы к ее элементам, в частности, в ходе нелинейных процессов упорядочивания и целеориентации макроструктур.

1. Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. — К.: Либідь, 1990

2. Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировоззрение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. – 1992.– №12.

93

3. Аршинов В.И. Синергетика как феномен постнеклассической науки. — М.: ИФ РАН, 1999

4. Буданов В.Г. Синергетические механизмы роста научного знания и культура // Философия науки. Вып. 2: Гносеологические и логико–методологические
проблемы. – М.: ИФ РАН, 1996, С. 198.

5. Князева Е.Н. Сложные системы и нелинейная динамика в природе и обществе. — http://rusnauka.narod.ru/lib/phisic/ sinerget/publ.htm

6. Лейбниц Г.-В. Теодицея // Лейбниц. Сочинения в 4-х т. — М.: Мысль, Т. 4, 1989, С. 325.

7. Там же, С. 353.

8. Макаров З.Ю. Категория случайности в философии Г.В.Лейбница // Sententiae. — №ІV (2/2001)

9. Лейбниц Г.-В. О предопределении // Лейбниц. Сочинения в 4-х т. — М.: Мысль, Т. 1, 1982, С. 238.

10. Лейбниц Г.-В. Монадология // Лейбниц. Сочинения в 4-х т. — М.: Мысль, Т. 1, 1982, С. 413 - 429.

11. Лейбниц Г.-В. Монадология // Лейбниц. Сочинения в 4-х т. — М.: Мысль, Т. 1, 1982, С. 414.

12. Там же, С. 415.

13. Князева Е.Н. Сложные системы и нелинейная динамика в природе и обществе. — http://rusnauka.narod.ru/lib/phisic/ sinerget/publ.htm

14. Симанов А.Л. Понятие "состояние" как философская категория. — Новосибирск: Наука, 1982

94

Петрущенков С.П. канл. филос. наук.

Профанация синергетики: интернет как зеркало мнимой угрозы.

Синергетика, как феномен науки, вышла в новую фазу своего развития. К такому выводу нетрудно придти, если провести мониторинг публикаций, посвященных синергетике, за последние несколько лет. Одним из основных критериев такого перехода можно считать реакцию "синергетического сообщества" на произошедшие изменения. В качестве иллюстрации позволю себе привести две большие цитаты, содержание которых и станет отправной точкой для статьи.

"Экспансия синергетики, трактуемой весьма произвольно и расширительно, охватывает не только различные области науки, но и проникает в сферы человеческой деятельности, носящие сугубо прикладной, чтобы не сказать земной, характер. Как следствие этого процесса растет число словосочетаний, использующих ставший модным термин в самых неожиданных и парадоксальных контекстах: синергетическая парадигма, синергетический подход к проблемам национальной безопасности, синергетические начала образования и т.д. Столь широкая популярность, "подхваченность", одного из направлений современного точного естествознания радует, но вместе с тем не может не настораживать, ибо употребление термина всуе, без должного понимания специфики направления, подчас в полном отрыве от первоначального значения термина "синергетика", а то и просто как дань модному увлечению, короче, чрезмерно экстенсивный рост синергетического направления таит в себе опасность скорой дискредитации и (как следствие) быстрого, хотя и незаслуженного, забвения."¹ .

"Миф о панацее или философском камне. С этой аберрацией массового сознания ученые столкнулись в 60-х годах в ходе становления кибернетики междисциплинарного подхода, существенно опирающегося на результаты точных наук и ставящего перед естественнонаучными дисциплинами новые проблемы. Несмотря на все усилия создателей кибернетики и их последователей, направленные на то, чтобы придать своим работам и идеям конкретность и очертить сферу их применения, журналисты, методологи, интер-

94

претаторы настойчиво объясняли, что наконец-то найдено лекарство от всех болезней. Когда от каких-то недугов лекарство не помогало, то возникало множество обид и разочарований… То же самое происходит сейчас с синергетикой и нелинейной динамикой. Одному из авторов доводилось объяснять, что, к сожалению аудитории, синергетика не обязана заменить диалектику или "давать главный принцип эзотерического знания", что перспективы "синергетики секса" тоже не хороши."² .

Список авторов, высказывающих подобную точку зрения, можно продолжить. Большинство из них относятся к "первой волне" ученых, занимающихся проблемами синергетики. Итак, специалисты, которые в свое время приложили максимум усилий для популяризации синергетики, забили тревогу по поводу ее излишней популярности, которая ведет к угрозе профанации. Оценки тревожной ситуации различны: от "детской болезни роста" до "угрозы будущему". Предложения по преодолению опасности обычно сводятся к "пропагандисткой работе".

Этап развития, на котором находится синергетика, закономерен, каждая теория, претендующая на "всеобщность", обязательно проходит через него. Историческая аналогия с кибернетикой и, в какой-то степени, с информатикой подтверждает правомерность диагноза, но все-таки у автора присутствовала, скорее интуитивная, чем рациональная, неуверенность в выводах, к которым пришли столь уважаемые авторы. Именно она стала поводом для того, чтобы более внимательно отнестись к оценке степени опасности, которую может представлять для синергетики ее "чрезмерная популярность".

Направление поиска почти не требует уточнения, так как вышеприведенные цитаты хороши тем, что содержат в себе своеобразный инвариант "анатомии угрозы". Необходимо только уточнить формулировки вопросов для поиска.

Во-первых, профанация синергетики – это внешнее или внутреннее по отношению к науке явление? Почти все авторы фиксируют выход синергетики за пределы науки, но не всегда уточняют, куда именно ведет этот путь. В политику? В идеологию? В паранауку? В эзотерику? В массовое сознание? Кто проводники этой экспансии?

Во-вторых, каков механизм обратного негативного воздействия? Ведь без модели этого процесса "опасность скорой дискредитации и (как следствие) быстрого, хотя и незаслуженного, забвения" остается декларацией.

Начнем с вопроса о внешней дискредитации синергетики и попробуем оценить меру ее профанации. Из названия статьи видно, что для этих целей использовались возможности всемирной информационной сети. Интернет более чем удачное средство для решения таких задач, так как не только предоставляет возможности поиска необходимой информации, которые позволяют быстро выявить общие тенденции, но он сам относится к "модным" явлениям. На сегодняшний день, все, что популярно, сначала попадает в интернет, а затем уже распространяется через другие СМИ и повседневное общение. В процессе работы использовалась поисковая система "Яндекс", как выявившая наибольшее количество употреблений слова "синергетика". Для поиска была подготовлена соответствующая технология, которая может быть и представляет какой-либо интерес, но в данном случае опускается. С одной стороны, статья не претендует на социологическую точность, а с другой стороны, эта методика оказалась почти не востребованной. Уже первые, самые простые запросы выявили ряд очень интересных фактов, изменивших первоначальный замысел работы.

Первый этап: запрос на поиск слова "синергетика". В русскоязычном интернете оно встречается 41893 раз на 9347 интернет-страницах. Много это или мало? Слово "кибернетика", например, встречается 214337 раз, "физика" – 2623505, "химия" – 985169, "соционика" – 32786, "астрология" – 423010, "саентология" - 129147. (Данные на июль 2002 года). Синергетика далеко отстает в популярности словоупотребления как от классических наук, так и от паранаук.

95

Второй этап: выявление качественной распределенности употребления слова "синергетика" в различных информационных потоках, находящихся за пределами науки. И, конечно, главный объект внимания – средства массовой информации. Количество употреблений слова "синергетика" в электронных и бумажных СМИ должно наглядно продемонстрировать уровень его популярности. В настоящее время большинство крупных печатных изданий имеют электронную версию, но охватить весь массив публикаций и очистить его от инородных примесей весьма непросто. Методом проб и ошибок удалось достичь более-менее приемлемого результата: количество публикаций в массиве составляла приблизительно 75-80 процентов.

Поиск в данной выборке дал обескураживающие результаты: на 6993773 интернет-страницы выявилось всего 1604 документа, где это слово употреблялось. Причем большую часть (приблизительно 65 процентов) составляют информационные сообщения об издании книг и статей, в названии которых содержится слово "синергетика", а также объявления об их продаже. Например, только сайт "Alib.ru-букинистические книги" (www.alib.ru) содержит 668 документов. "Ручной" поиск (просмотр найденного) выявил, что в электронных средствах массовой информации и в электронных версиях печатных изданий за последние 2-3 года (среднее время существования архива) вышло всего около 300 статей (плюс-минус 60), в той или иной степени посвященных синергетике во всех значениях этого слова.

Перепроверка по другой методике выдала схожие результаты. Пришлось обратиться непосредственно к поиску в архивах наиболее популярных газет и журналов, которые предоставляют такие возможности. Лидер среди российских изданий – интернет-проект "Русский журнал" (www.russ.ru) - 12 упоминаний. Из них: 3 статьи посвящены самой синергетике, 2 информационных сообщения, в 3-х случаях синергетика использовалась для объяснения чего-либо, 3 раза слово употреблялась скорее в метафорическом значении, одна ссылка недоступна. На втором месте – "Литературная газета". За три года было 6 публикаций. 2 интервью (одно с Капицей), одна реплика на интервью, 2 информационных сообщения, одно техническое использование. В двух изданиях по 3 словоупотребления – "Независимая газета", "Строительные вести" (!). Такие известные издания, как популярные "Московский комсомолец" и "Собеседник", так и претендующие на серьезность "Московские новости" и "Русская мысль", среди использующих слово "синергетика" не замечены.

Среди украинских изданий – 3 публикации было в "Зеркале недели", из них два интервью с докторами наук. В остальных изданиях не более одного словоупотребления. В таких популярных газетах как "Сегодня" и "Факты" слово "синергетика" не употреблялась ни разу.

Если отбросить статьи и интервью специалистов, информационные сообщения типа "Состоялась конференция, посвященная проблемам синергетики" или "Вышла книга…", а также вопросы журналистов к ученому, у которого они берут интервью, то распространенность слова "синергетика" в газетной и журнальной лексике оказывается катастрофически малой. Среди огромного количество публикаций, которые выходят на русском языке (во всех странах), в среднем за 2000-2002 годы журналисты использовали слово "синергетика" 5 раз в неделю, то есть одно слово в рабочий день, а два дня выходных.

После таких результатов дальнейшая детализация поиска оказывается бессмысленной. Выборочная проверка только подтвердила этот факт. В официальных политических документах слово "синергетика" не встречается, за исключением документов министерств, отвечающих за образование в Украине и в России (учебные программы и планы). В бизнес-изданиях, правда, встречаются несколько десятков случаев, но и только.

Работа со словами, которые можно считать атрибутивными для синергетики терминами: аттрактор, бифуркация (без географического и анатомического значе-

96

ния) и т.д., выявила еще более плачевные результаты. Особняком стоит только слово самоорганизация, но массовость его употребления никак не связана с синергетикой.

Третий этап: поиск в околонаучном пространстве. Характерным признаком моды на научную теорию является ее востребованность на уровне популяризации науки, а также включение ее элементов в паранаучные построения. Также не следует забывать о "практическом" применении синергетики: маркетинг и реклама, психологические практики, эзотерика. Работа с этими информационными потоками была затруднена невозможностью их четкого разделения, но относительно небольшой объем выборки позволил провести индивидуальную оценку большинства найденных ссылок.

Уровень популяризации синергетики проще оценить, используя относительную систему измерения: по отношению к другим наукам, отдельным теориям, концепциям и гипотезам, получившим известность за последние полстолетия. Сравнение производилось по количеству статей в научно-популярных изданиях, по числу тем для обсуждения на интернет (фидонет) форумах, интенсивности дискуссии и числу подвижников, по количеству интервью с известными учеными в данной области, по количеству попыток включения теории в школьную программу.

Не обременяя текст лишними цифрами, этот уровень автор назвал бы среднестатистический. Синергетика значительно проигрывает (в несколько десятков раз) лидерам: информатика, НЛП, генная инженерия (клонирование), геополитика и др. В тоже время она намного опережает, например, современные математические и логические теории. Близкие к синергетике показатели имеют соционика, теория дрейфа континентов, теория большого взрыва, которые уже прошли пик своей популярности.

Некоторые цифры все-таки стоит привести. Наибольшее число материалов о синергетике популярного характера находятся на сайте физического факультета МГУ (http://phys.web.ru) - 11 документов, в том числе 5 статей. На втором месте – сайт Московского международного синергетического форума (www.synergetic.ru) – 6 документов, в том числе 4 статьи. Популярные книги по синергетике в стиле "Занимательная механика" пока отсутствуют. Научно-популярные журналы посвящают синергетике в среднем 2-3 статьи в год. Темы, связанные с синергетикой, появляются на форумах достаточно часто (в среднем один раз в две недели), но быстро угасают, за исключением некоторых случаев. Эти случаи связаны с деятельностью нескольких "подвижников", которые умудряются вести дискуссии сразу на нескольких форумах. В интернете встречаются упоминания о двух учебных программах для средней школы, специально посвященных синергетике. Пока они находятся на уровне проекта.

Внимание к синергетике со стороны паранауки соответствует уровню ее популяризации. Попытки дать синергетическое объяснение собственным концепциям присутствуют в большинстве альтернативных форм знания: от астрологии до "энергетической медицины" – но их количество невелико. О паранауке от синергетики говорить еще рано. Так в русскоязычном интеренете автор нашел приблизительно около 200 страниц, на которых представлены "абсолютные системы знания" и "всеобъясняющие теории". Только 3 из них базируются на синергетической базе, еще несколько используют указание на синергетику как на элемент их системы. Например, "голограммы", "тахионы" и "торсионные поля" встречаются значительно чаще.

При оценке практического применения синергетики, которое осуществляется в рамках конкретной научной дисциплины, сложно различить теореретическую и прикладную составляющие. Поэтому первоначальный поиск проводился по отношению к перечню наук (науки, которые можно считать "родной стихией" синергетики, здесь не рассматривались. Наиболее востребованной синергетика оказалась для психологии, для экономики и для политологии. Каждой из этих сфер посвящено приблизительно одинаковое количество

97

интернет-страниц, но их распределенность существенно различается.

Особенностью психологии ("синергетика" встречается на 2833 страницах) является большой разрыв между научно-теоретическими и рекламно-пропагандисткими материалами. Собственно к научной сфере можно отнести 818 документов: статьи, материалы конференций, информационные сообщения и т.д. Содержание этих материалов носит достаточно общий характер. Авторы фиксируют становление "психосинергетики" как направления исследований, очерчивают перспективы его развития. Остальные страницы представляют собой рекламу в сфере психологических услуг: комплексное саморазвитие личности, развитие творческих способностей, тренинги для бизнесменов и т.д. Здесь можно говорить о профанации, но не только синергетика страдает от пиар-технологий. Все, что выходит из сферы науки в сферу бизнеса, начинает жить по законам бизнеса.

В экономической сфере (2966 страниц) картина совершенно иная. С одной стороны можно сделать вывод о том, что экономическая наука начинает активно использовать синергетические модели для исследования макропроцессов, особенно по отношению прогнозирования мирового финансового рынка. С другой стороны, существенную часть занимает обращение к синергетике как к объяснительной модели. Например, случайная выборка показывает, что около половины из 1738 интернет-страниц связанных с менеджментом и маркетингом, содержат материалы, в которых известные методики и алгоритмы объясняются при помощи синергетики. Лишь около 4 процентов (по той же выборке) страниц содержат попытки эвристического использования синергетического потенциала. Следует также отметить активное использование новой терминологии. Например, выражение "синергетический эффект" встречается на 1686 страницах, из них 687 посвящены экономике, а физике всего 277.

В политических науках (2487 страниц) отмечается наибольшее количество метафорических употреблений слова "синергетика". Однако и здесь трудно говорить о "профанации синергетики".

И, последний, пятый этап поиска: синергетика в системе образования. В интернете на июль 2002 года при помощи интернет-каталога www.mail.ru были найдены ссылки на сайты 525 высших учебных заведений СНГ. На 498 сайтах представлены учебные планы и программы. Только на сайтах 120 вузов есть программы, в которых встречается слово синергетика. Всего 841 интернет-страница с упоминаниями программы, самих программ – около 240. Содержательно синергетика чаще всего связана с физикой, затем по убывающей: с философией, химией, биологией.

На сайтах не связанных с системой высшего образования есть 42 интернет-страницы с учебными программами, которые содержат упоминания об синергетике. В большинстве случаев, речь идет о "продвинутых" средних учебных заведениях: гимназии, колледжы и т.д. – но встречаются и учебные центры. Следует обратить внимание также на то, что удалось найти только 11 оригинальных и около 40 версий рефератов посвященных синергетике.

На этом остановимся и для полноты картины рассмотрим другую версию "распределенности синергетики" в интернете. Особенностью интернета является многократное дублирование информации. Одна и та же статья может одновременно находится на нескольких сайтах. Выявить абсолютные показатели достаточно сложно, поэтому приведенные ниже цифры носят приблизительный характер.

Всего слово "синергетика" встречается 41893 раза на 9347 интернет-страницах. Из них около 3400 страниц содержат в себе внутри интернетовскую техническую информацию. Другими словами, на них находятся ссылки на интернет ресурсы, связанные с синергетикой. Например, на 187 серверах есть 309 страниц, на которых присутствует ссылка на сайт Московского международного синергетического форума (www.synergetic.ru). Если к этим 3400 страницам добавить 2500 страниц с информационными сообщениями о книгах, статьях, конференциях и т.д. (около) и 1500 страниц с единичным употреблением (од-

98

но-два слова на страницу), то в сумме получится 7400 страниц. Остается всего около 2000 страниц с содержательной информацией о синергетики.

Эти 2000 страниц разделим на два "жанра": серьезный и популярный. К первой группе относятся около 400 страниц, которые включают в себя оригинальные теоретические исследования в области синергетики (включая физические, химические, биологические, философские и другие аспекты). А также 220 страниц, где обсуждаются вопросы о роли и статусе синергетики и о перспективах ее развития. 240 страниц с программами учебных курсов. Около 300 страниц связаны с использованием синергетики в качестве объяснительной модели. Плюс около 160 страниц содержат материалы, которые можно назвать "синергетики о синергетике", в том числе около 30 интервью ученых в средствах массовой информации. Всего – 1320 страниц.

К популярному жанру отнесем около 60 страниц с научно-популярными статями, около 40 рефератов, около 250 материалов пропагандистко-рекламного характера, около 30 паранаучных и эзотерических применений синергетики, около 60 сообщений на различных форумах. Всего 440 интернет-страниц. Около 240 страниц остались неидентифицированными.

Таким образом, и в количественном и в качественном измерении массовая популярность синергетики оказывается мифом. И, соответственно, говорить о профанации синергетики нет никаких объективных оснований. Однако синергетическое сообщество утверждает обратное. И здесь есть над чем подумать. По крайней мере, можно сформулировать несколько гипотез.

Если обратить внимание на распределенность высказываний ученых о профанации синергетики, то выясняется, что более половины этих материалов адресованы вовсе не научному сообществу. Это популярные статьи, предисловия и вводные разделы книг, интервью. Оставшаяся часть чаще всего связана с полемикой между сторонниками и противниками экспансии синергетики в гуманитарную сферу. И в первом и во втором случае, высказывания содержат много метафорических выражений, но мало фактов и аргументации. Здесь можно говорить о двух параллельных процессах.

С одной стороны, идет внутринаучная дискуссия, которую ведут ученые, представляющие разные дисциплинарные сферы, то есть не имеют возможности спорить на паритетных основаниях. Отсюда апелляция к аргументам метанаучного характера. С точки зрения внешнего наблюдателя позиции сторон по отношению "профанации синергетики" принципиально не различаются – они признают сам факт профанации. Противники экспансии говорят о том, что синергетика не дает ничего нового, а только "обзывает" старое новыми словами. Сторонники экспансии соглашаются с тем, что синергетику используют неправильно, но ее можно и нужно поставить на службу гуманитарных наук.

С другой стороны, обращение к "массам" с жалобой на массовизацию синергетики, напоминает ход из пиар-компании: чтобы привлечь внимание надо начать жаловаться на свою излишнюю популярность.

В качестве рабочей можно рассмотреть и гипотезу об исторической экстраполяции. В статье уже упоминалось о том, что большинство ученых, которые обращают внимание на явление излишней популяризации синергетики, относятся к среднему и старшему поколению. Многие из них на личном опыте знают, какое влияние оказала популярность на ту же кибернетику. Внутреннее ощущение исторического "де жа вю" не может конкурировать с рациональной оценкой современности, как ситуативной реальности, которая не способна продуцировать тотальные феномены популярности.

Лично для автора, работа над статьей породила своеобразный прилив "способности к сомнению". И возвращаясь еще раз к исторической аналогии с кибернетикой, хочется спросить: разве можно оценить ее сегодняшнее состояние как "забвение"? Постановка этого вопроса, позволяет пойти еще дальше: а каков реальный ущерб понесла кибернетика от своей сверх популярности и в чем он выражается?

99

Кибернетика утратила свою "научность"? Нет! Уменьшилось финансирование? Исчезла только прибавка "за актуальность". Произошел отток кадров? Скорее наоборот – уходящая волна популярности унесла "легкий верхний слой", пену, так сказать, но лучшие кадры остались.

А если посмотреть на это с другой стороны? Кибернетика за счет популярности получила дополнительное финансирование, которого никогда не было бы при "правильном понимании ее возможностей". Да, часть средств ушло в никуда, но другая часть поработала во благо. Популярность заставила административный ресурс с удвоенной энергией работать на нужды кибернетики. Популярность кибернетики привлекла к себе волю и интеллект целого поколения молодых ученых. Список можно продолжить, целиком его можно найти в любом учебнике по маркетингу. Все благодаря популярности, ради которой сегодня любой проект в любой сфере деятельности должен включать в себя рекламную компанию.

С этой точки зрения, пугающая авторов книги "Синергетика и прогнозы будущего" "аберрация массового сознания" в виде "мифа о панацее"³ [2], уже не кажется такой страшной. А может быть сознание научного сообщества, также как и массовое сознание, не может жить без использования такого средства саморегулирования как "страшилка"?

1. Ю.А.Данилов Роль синергетики в современной науке - www.synergetic.ru/science/index.php?article=dan2
2. С.П.Капица, С.П.Курдюмов, Г.Г.Малинецкий. Синергетика и прогнозы будущего - www.futura.ru/index.php3?idart=49
3. Там же

100

Толстоухов А. В., канд. філософ. наук

Самоорганізація ноосфери й глобальна екологічна криза

Ми живемо в той час, коли людська діяльність подолала межі біологічної реальності і стала визначатися досягнутою міццю розуму: людство ввійшло у щільні шари ноосфери. Майже одночасно з цим ми заговорили про виживання. Сучасний етап розвитку цивілізації все частіше описують мовою катастрофізму. Він розглядається як “кінець історії”(Ф. Фукіяма), як поворотний пункт (Ф. Капра), як “зіткнення цивілізацій” (С. Хантігтон), як “сторіччя біфуркації” (Є. Ласло) тощо. Що ж сталося з людським розумом – цим головним орієнтиром діяльності людини у світі – якщо порушився не тільки зв'язок часів, але і всі інші зв'язки, які ми звикли вважати надійними? Яка тут роль ноосфери: можливо, вона не встигла розгорнутися, а, може, навпаки?

У сучасній науковій літературі існує різне пояснення цього питання. Якщо, наприклад, у роботах В. П. Казначеєва йдеться про поглинання біосфери ноосферою, то М. М. Мойсеєв писав про епоху ноосфери, де будуть співіснувати як біосфера, так і ноосфера. Р. С. Карпінська схилялася до іншої позиції, закликаючи до розробки механізму коеволюції біосфери й ноосфери. Але виникає бажання поставити питання інакше: чи існує взаємозв'язок між розвитком ноосфери і глобальною екологічною кризою?

Засновники вчення про ноосферу вірили, що людський інтелект, перетворюючись у планетарну геологічну силу, призведе до упорядкування природної й соціальної діяльності, до більш досконалих форм буття. Ноосфера виникає як результат планомірного, свідомого перетворення біосфери, її переходу в якісно новий стан. Цей процес розглядався ними як безсумнівне благо, що несе людству вирішення його важких проблем. В. І. Вернадський і навіть П. Тейяр де Шарден пов'язували його із соціалістичною організацією буття людей, розширюючи завдання подолання стихійності природи до подолання стихійності розвитку суспільства. У деяких випадках ноосфера розглядалася як повне усунення зла, як стан загального блага й гармонії, що особливо типово для її космічних варіантів (К. Є. Ціолковський).

У наше завдання не входить докладне відтворення вчення про ноосферу. Але варто відзначити, що деякі напрямки думок, які близькі до вчення про ноосферу (наприклад, космізм), фактично ще не були об'єктом тверезого аналізу. Критичний погляд на них є нібито непристойним і нібито свідчить про відсутність духовності у того, хто намагається робити замах на їх велич.

Екологічні проблеми сучасності, однак, настільки тривожні, що змушують мислити й діяти, незважаючи на теоретичні стереотипи. Суть іншого погляду на ноосферу, що, як здається, більш адекватно відповідає ситуації, така: це вчення із самого початку несло в собі елементи утопії. У ньому переплелися аксіологічні й онтологічні підходи без будь-якого їхнього розмежування. Ціннісні характеристики ноогенезу дотепер є однозначно позитивними, що суперечить діалектиці життя: треба розрізняти трактування ноосфери як утопії і її реальний стан; розум є для нас розумним настільки, наскільки він має практичний (етичний) вимір.

101

У світоглядних побудовах елементи утопії не тільки неминучі, а й необхідні. У зв'язку з цим хотілося б відзначити цікаву характеристику віри, яку дав відомий філософ Міраб Мамардашвілі: “Вірять тільки в те, що не очевидно”. Утопія – це деяка система ідей, що виходять за межі наявного буття, і пов'язана, крім знання, з вірою й надією. Утопії – колишні міфи, міфи розуму, що прийшли на зміну міфам чуттєвої уяви в процесі історичної раціоналізації людського духу. У розвитку суспільства ідеали, міфи, утопії можуть відігравати позитивну роль: бувають корисними, функціональними, надихають і направляють людей, але можуть дезорієнтувати, вести до занепаду. Причому подібними можуть бути вияви однієї і тієї ж утопії на різних етапах її існування. Про небезпечну подвійність ідеалів, що найбільш яскраво виявилася в XX сторіччі, проникливо писав М. Бердяєв про утопії, які виглядають набагато більш здійсненними, ніж у це вірили колись. І перед нами стоїть питання, що турбує нас зовсім інакше: як уникнути їхнього остаточного здійснення.^{1 1}

Особливістю розвитку утопій, як і взагалі ідей, є те, що поступово наближаючись до втілення, вони виявляють раніше приховані протиріччя. Виникає необхідність подолання даної утопії насамперед через розмежування бажаного і сущого, етичних і об'єктивних уявлень про реальність.^{2 2} Таким само правилам послуговується і вчення про ноосферу. Йдеться не про про модне зараз повалення авторитетів. На початковому етапі становлення ноосфери невиправдано очікувати критичного ставлення до вчення, яке віддзеркалює сучасні процеси, тобто виступає як позитивне рішення існуючих у той період проблем. І навпаки, на етапі його повного розкриття, коли вчення набуває риси реальності зі своїми власними проблемами – ми зобов'язані це робити.

Який ж справжній зміст процесів на планеті, що охоплена розумною людською діяльністю (саме так визначає ноосферу філософський словник)? Ні для кого не є секретом, що становлення ноосфери й виникнення загрозливої для існування людства кризи відбувається одночасно. Ноосфера як реальність є штучним середовищем, що тіснить і придушує ареал біологічного буття. Формування штучного середовища відкрило перед людьми небувалі можливості для росту матеріальної забезпеченості, комфорту і безпеки, підняло на новий рівень культурний розвиток, але воно веде до забруднення води й повітря, спустошення грунту, загальної деградації природного довкілля, що призводить до глобальної екологічної кризи. Тому наслідки розростання штучного – явище суперечливе.

Деміург, першооснова штучного – розум, думка, проект. Їх предметне вираження – техніка. Розум – потенційна техніка, техніка – актуальний розум, як відзначав П. А. Флоренський. Інакше кажучи, змістом розуму має бути щось, що, втілюючись, дає знаряддя. І якщо з’ясувалося, що зміст розуму складають терміни і їхні відношення, то можна сказати: знаряддя – це не що інше, як матеріалізовані терміни. І тому між законами мислення і технічними досягненнями можуть вбачатися постійні паралелі.^{.3 3}

У техніку для П. А. Флоренського втілюється логос, який протистоїть хаосу. Як релігійна людина, він відчував вузькість зведення духу до розуму, культури до науки й техніки і замість ноосфери пропонував говорити про пневматосферу (духосферу). Експансія раціонального компонента духу з початку XX сторіччя була такою сильною, що мислення стало майже ототожнюватися з духовністю, а поняття пневматосфери не прищепилося. Не тому, що воно було висловлене в приватному листі до В. І. Вернадського, а тому, що воно не спадало на думку іншим і через це не вкорінилося у часі. Не випадково потребу у відновленні світогляду, ідеології, психології ми звужуємо до потреби у відновленні мислення. Духовність почали називати менталітетом, а любов замінюється технікою статевих стосунків. Культура сцієентизується, технізується. Тому доводиться говорити, що справжнім денотатом ноосфери є штучна реальність, що утворює фактор, який у широкому розумінні слова є технологією.

Структурно ноосфера і техносфера – синоніми. Не руйнуючи категоріальної

102

сутності, цей ряд можна продовжити поняттями наукосфери, раціосфери, інфосфери та ін. І всі вони, колись породжені природою, “знімають” її, протистоять їй. Глобальне протиріччя, що розламує нашу долю, – протиріччя між природним і штучним, між універсумом природи й універсумом діяльності. Це протиріччя існувало з моменту появи людства, але сьогодні воно загострилося до критичного стану. Мабуть, немає сенсу повторюватися щодо різних виникаючих перед нами небезпек. Суто філософська проблема в іншому: «Як дивно нерозумно влаштована ноосфера, – пише Р. К. Баландін, – скільки нісенітниці в поведінці людей, якщо вони дріб'язкові, необов'язкові, а то й сумнівні зручності чи задоволення готові оплачувати власним життям».^{4 4}

Чим обумовлено це нерозуміння сфери розуму? Насмілимося висунути тезу, дещо відмінну від традиційного філософського уявлення, а саме: субстанціонально логос не є протилежністю хаосу. Уся справа у рівні організаційної складності буття і місця людини в ньому.

Починаючи з античності, стихійне, хаотичне ототожнювалося з матерією, а форма, структура – з ідеєю, розумом. Думка протистоїть природі так само, як свідомість – несвідомому, як закон і міра – безладному, відсталому, непередбаченому. Якщо, однак, опозицію логосу і хаосу трохи «заземлити», то це – опозиція освоєного і дикого (вареного і сирого, за Леві-Строссом), це відношення між штучним і природним. Говорячи сучасною мовою, це, з одному боку, знання, інформація, а з іншого – речовність, субстрат, який треба організувати, обробити. Справді, ми знаємо те, що створили самі. Тоді ми ним володіємо, керуємо, воно нам підлегле (але не завжди). Критерієм істини, як і критерієм нашої могутності, панування над природою, зовнішніми об'єктами, вважається практичне здійснення задуму їх перетворення.

Але що відбувається з цією багатовіковою парадигмою, коли ноосфера починає переважати над біосферою? Вона перестає працювати, втрачаючи пояснювальну силу. Дійсно, хіба ми не є свідками кризи влади, хаосу керування? Усе частіше ми отримуємо результати, протилежні тим, що планували. У синергетиці, особливо в роботах І. Пригожина, показано, як хаос перетворюється у порядок. Порядок із хаосу. Але це відношення, мабуть, симетричне. Порядок на одному рівні перетворюється у хаос на іншому. Хаос із порядку.

Штучне середовище має здатність до саморозвитку. У нього з'являються риси, що не випливають із поставлених людьми завдань. Змінюючись за своїми внутрішніми законами, виходячи за межі, встановлені творцями, штучне середовище стає буттям, що перебуває не просто «за» нами, а й «перед» нами. Не тільки предмети, а й знання, інформація, думка, тобто те, чим ми освоюємо світ, об'єктивуючись, відчужуються, перестають бути підвладними нам, знаходять автономні властивості. Українські вчені О. Архипов і О. Охрименко зазначають: “Адже саме людині потрібна машина, а самій машині людина не потрібна. Машина ніби нав’язує людині свій образ і подобу”.^{5 5} Виявляється, що самостійному розвитку, поряд із «долюдською» природною реальністю, причетні і реальності «постлюдські», штучні – як предметні, так і інформаційні. Логос, штучне, перестає бути виявленням власне людської волі. Для існуючої технології утримання людини стає дедалі більш дорогою і нераціональною справою. Не кажучи вже про те, що людина не є досконалим суб'єктом виробництва – припускає багато помилок, швидко втомлюється, не встигає, не витримує, не справляється, тобто є “вузьким містом”, через нього приходитися ставити “захист від дурня”. Насправді, це починається захист від самої людини. Отже, людина взагалі невигідна і вже заважає подальшому розвитку системи. Тому система прагне перетворити людину у свій елемент, позбувши її індивідуальних особливостей і свободи, пригноблюючи людську самостійність. Головний удар, зазвичай, завдається емоційним та духовним сторонам життя, оскільки саме отут виявляються залишки спротиву. Глобальна умова подальшого розвитку техногенного суспільства – демонтаж людини, як природної істоти, заміна її робототехнічним пристроєм.

Межа самостійності будь-якої системи стосовно людини визначається мірою її складності. Ми вступили у світ нелінійних взаємодій, де системи складаються з багатоланкових зворотніх зв'язків. Вірніше, не вступили, а створюємо, тому що самі по собі речі не складні і не прості – це залежить від вимог до них. Наприклад, треба використати дуже складні механізми

103

біомеханіки для того, щоб пояснити, як дитина тримає голову. Такого пояснення дотепер не існує, але дитина, на щастя, не знає про це і робить усе без математичних розрахунків. Навпаки, простий рух робота-маніпулятора є результатом заздалегідь складеної програми. Взагалі, складність там, де штучність. І чим більш відчужені процеси чи об'єкти від можливості їхнього безпосереднього сприйняття людиною як цілісною духовно-тілесною істотою, тим вони є для неї більш складними.

Фахівці-методологи говорять про контрраціональність нелінійних систем. Дійсно, бувають випадки, коли рішення, раціональні окремо, а в умовах складної взаємодії перетворюються в ірраціональне. Виникає пастка раціональності, вибратися з якої, керуючись лише логічною послідовністю міркувань, неможливо. Люди, знайомі зі сферою керування, можуть підтвердити, що типовою при керуванні надскладними системами є ситуація, коли конкретне рішення щодо її поліпшення дає ефект загального погіршення. Зусилля, спрямоване на болючу точку системи, або даремне, або призведе до протилежного результату. Можна навести безліч прикладів економічного, соціального, політичного життя, коли доцільні рішення перетворюються або у безцільну витрату коштів, або мають трагічні наслідки. На певному етапі система керування стає складнішою від системи, якою треба керувати. Сподіватися, що штучна реальність, ноосфера як ціле, як універсум діяльності буде підвладна нашій волі – означає множити ілюзії.

Ноосфера як гармонія – сцієнтиський аналог соціально-політичних утопій, подібних комунізму й інших, більш ранніх мрій про рай. Саме так до них і треба ставитися, хоча суперечити утопіям взагалі немає сенсу. Вони корисні в тій мірі, наскільки, пом'якшуючи трагічні реалії, допомагають жити. Коли ж утопія заважає тверезому погляду на речі, вона може стати небезпечнішою того, від чого рятує. Потрібні реалістичні надії, функціональні утопії. Наприклад, надії на можливий тривалий спільний розвиток біосфери й ноосфери, при якому швидкість перетворення навколишнього середовища буде не вище швидкості нашої адаптації до цих процесів. Потрібні утопії, співвіднесені з цінностями гуманізму. Ці надії й утопії треба відрізняти від ілюзій, що випливають зі сподівання на безмежну могутність розуму як логосу і пов'язаних із ними помилкових дій, для того, щоб, якщо не виключити їх, то хоча б обмежити. Інакше розум перетворюється на божевілля.

Протистояння сцієнтизму і гуманізму, технічного й людського розуму відбивається й на розумінні екології, її завдань. З одного боку, якщо вона трактується як екологічне виробництво, тобто як штучна імітація функцій природи при паралельному її винищуванні, то це псевдоекологія, експансія технологізму в екологічному маскхалаті, а з іншої, як екологізація виробництва зі спробою зробити його сумісним із природою так, щоб ми любили і берегли її не тільки у своїх благих намірах, а щоб її любила й берегла наша техніка. Для цього потрібне свідоме проведення екополітики, що припускає наближення техніки до міри життя, до міри людини. Вона припускає орієнтацію на альтернативні технології, контроль і обмеження на застосування індустріальних технологій. Замість сподівань на ноосферу, що буде керувати всім, необхідно керувати самою ноосферою. Але для цього і важливо зберігати людський вимір розуму, без чого для нас, людей, він може перетворитися в щось не тільки нерозумне, але й надзвичайно небезпечне: розум може стати ворогом життя. З'ясування умовності (віртуальності) зовнішнього і відповідна радикальна переорієнтація системи цінностей, створення культури життя як реалізації самості, безмежного розкриття, що виявляється в зустрічі людини і світу, формування екології свідомості є найважливішим завданням влади.

¹ Бердяев Н. А. Духовый кризис интеллигенции. М.,1998, С.11–12, с. 397

² Философский энцеклопедический словарь, М. 2001, С. 470

³ Флоренский П.А. Homo faber // Половинкин С.М. Флоренский П.А.: логос против хаоса. М., 1989. С. 56-57

⁴ Баландин Р.К. Область деятельности человека.. Техносфера. Минск, 1982, С. 121

⁵ Архипов О.П., Охрименко О.Г. Антропологічні варіанти філософії техніки // Практична філософія, 2002, № 1, С.176

104

Т. Ю. Кочеткова, доктор философии г.Утрехт (Нидерланды)

ПАРАДИГМА САМООРГАНИЗАЦИИ И СОВРЕМЕННАЯ ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

В статье рассматриваются следствия парадигмы самоорганизации для решения экологических проблем. Экологический кризис является естественным следствием западной цивилизации (а сейчас также мировой), включая ее культуру, технологию, ее способ производства и ее научную парадигму. В то же время, сейчас появилась надежда на преодоление этого кризиса, связанная с новой парадигмой самоорганизации, которая возникла в 70-х годах ХХ-ого столетия в связи с исследованиями термодинамики диссипативных процессов (И. Пригожин), синергетики (Г. Хакен), теории катастроф (Том и Зееман), теории промышленного метаболизма и т.д. Использование этой парадигмы открывает пути к более адекватному пониманию причин экологического кризиса, а также создает возможность его преодоления. Экологический кризис вызван ограниченностью научной и культурной парадигм Модерна, а также неадекватностью используемых технологий. Он рассматривается как кризис роста Ноосферы на пути к ее большей независимости.

Взаимосвязь парадигмы Модерна и экологического кризиса

Задумываясь над причинами экологического кризиса и ключами к его преодолению, мы приходим к основаниям собственной рациональности. Экологические проблемы – это не внезапно свалившееся на нашу цивилизацию внешнее бедствие, а естественный результат ее развития. Они являются следствием дисгармонии биосферы и ноосферы, продуктом ограниченного видения природы, выразившегося в использовании несовершенной и иногда разрушительной по своим последствиям технологии. Как я попытаюсь показать, все эти явления - совершенно естественный результат развития западной цивилизации в течение последних нескольких столетий, в которые доминировала парадигма Модерна (Просвещения) или, как она иначе называется, Картезианско-Ньютоновская парадигма. Её можно охарактеризовать как отрицание мифа и полагание научной рациональности в основу человеческих действий. При этом абсолютный приоритет принадлежит не разуму как таковому, а скорее определенному типу рациональности.

Понимание оснований рациональности Просвещения требует особого исследования (которое сейчас проводится автором, не говоря о многочисленных исследованиях типа Кена Вилбера, Теодора Адорно, Хоркхаймера, и других). Тем не менее, уже сейчас можно отметить такие её черты : как субъект – объектный дуализм, рассмотрение реальности как серии изолированных объектов, игнорирование характерных свойств живого, редукция сложных систем к простым и редукция внутреннего, интенционального опыта к физическому. Из этой парадигмы следует попытка рационально управлять всеми аспектами реальности, включая сознание, тело, общество и природу. Эта попытка и привела к возникновению современного общества со всеми его проблемами и достижениями.

На мой взгляд, появление парадигмы Просвещения в ХУІІ-ХУІІІ-ом столетиях было шагом вперед и новой ступенью в росте цивилизации. Но, как и всякая ступень развития, Просвещение имеет свои ограничения, которые сейчас становятся все более очевидными, и попытка преодоления которых следует из самого хода научного развития. Так, утверждение автономии человеческой рациональности было пафосом, силой и слабостью Просвещения. Сила этого утверждения очевидна, а слабость же состояла в том, что один определенный, несовершенный способ познания утверждался в качестве единствен-

105

но возможного. Экологически ориентированный критик Модерна Дэвид Эхренфельд утверждает, что основная причина разрушения природы – это вера в абсолютное значение разума, в его способность решить многие проблемы человечества и так изменить природную и социальную реальность, что это впоследствии приведет к расцвету человечества. Он видит основную причину экологического кризиса в желании добиться контроля над реальностью.¹ Однако с Эхренфельдом можно согласиться лишь отчасти. На мой взгляд, к экологическому кризису привела не сама вера в разум, а скорее незрелость и ограниченность самого этого разума на данной стадии его развития. Таким образом, экологический кризис предстает кризисом роста, а его преодоление возможно через движение вперед, через преодоление ограничений самой рациональности Просвещения.

Ограниченности и слабости парадигмы Просвещения легли в основу образа действий, приведшего к экологическому кризису. Так, разрушительным для окружающей среды являются :

• стремление доминировать и произвольно манипулировать реальностью,
• вместо того, чтобы следовать внутренней логике эволюции;
• рассмотрение реальности как серии изолированных объектов, а не процессов;
• рассмотрение экосистем как внешних по отношению к обществу.

Ошибка состояла уже в самом образе природы как объекта исчерпывающего аналитического познания и манипуляции. И корни этой ошибки в том, что человечество не представляет собой независимого от экосистем коллективного субъекта, а скорее является результатом эволюции самих экосистем и их частью. По выражению Э. А. Гурина «Человек произошел не от обезьяны. Он произошел от всей Вселенной. Он – дитя всего Космоса, в нем воплощена вся бесконечность мира, но он не всегда это осознает и понимает».²

В противоположность этому высказыванию Э. А. Гурина, Картезианско-Ньютоновская парадигма с ее дуализмом материи и сознания, а также отождествлением животного с автоматом, игнорировала фундаментальное единство жизни. В основе истоков экологического кризиса лежат именно эти эпистемологические ограничения Картезианской парадигмы, то есть: изоляция общества от природы, рассмотрение человека как отдельного, независимого от остальной жизни на земле и находящегося по другую сторону пропасти между материей и сознанием.

Рассмотрение объектов как относительно изолированных и независимых друг от друга привело к игнорированию качества процесса и взаимосвязанности всей жизни на земле как биосферной, так и ноосферной. Этот дуализм картезианского сознания выразился и в самом термине «окружающая среда», который предполагает, что экосистемы находятся вне общества. В то же время, на самом деле экосистемы и вся биосфера - это необходимая предпосылка общества и она находится как бы внутри общества, создавая основу его существования. Поэтому разрушение биосферы - это проявление саморазрушения Ноосферы.

На начало ХХІ века недостаточно простого понимания этого, хотя взаимосвязь между биосферой и ноосферой стала уже очевидной. Необходимо знать, как конкретно происходит их взаимодействие. Подходы к этому знанию намечаются в новой эволюционной парадигме самоорганизации. В отличие от Картезианско-Ньютоновской парадигмы она позволяет конкретно учитывать характерные свойства и особенности живого.

Культурные и социальные измерения Модерна

До сих пор речь шла об изменении научной парадигмы, однако это представляет лишь часть социо-культурной трансформации. Я обращаюсь здесь к идее Маклей о том, что в основе каждой культурной парадигмы лежит определенный образ природы-общества-тела-личности-культуры.³ Эти образы вместе образуют гештальт, изменение которого ведет к изменению всей культуры. Социокультурная транс-

106

формация происходит тогда, когда прежний образ действий начинает давать сбои и возникают проблемы, неразрешимые в рамках старой парадигмы. Признаки социокультурной трансформации аналогичны признакам смены научной парадигмы, о которых говорил Кун. Они включают в себя, во-первых, аномалии и недостаточность старой парадигмы, во-вторых, возникновение новых ценностей, убеждений, образов жизни, а также научных парадигм. К недостаткам настоящей социокультурной парадигмы относятся преувеличенная специализация, редукционизм, что требует в качестве компенсации особого внимания к целостности и интеграции знания. К возникающим чертам новой культурной парадигмы относятся например, интерес к восточным религиозным и философским учениям, поиск альтернативных стилей жизни, интерес к древним истокам западиной культуры, экологическое сознание.

Кроме того, ряд предпосылок социкультурной парадигмы Просвещения оказались сейчас практически опровергнутыми, и среди них:⁴

1. Социальный прогресс идентичен экономическому росту и увеличению потребления. Ограниченность этого понятия стала очевидной в связи с загрязнением и ограниченностью ресурсов земли.
2. Человечество совершенно отделено от природы и задача человека состоит в покорении и использовании природы.
3. Признание экономической эффективности, специализации и научной редукции как наиболее надежных путей к человеческим целям. Хотя эти представления способствовали росту уровня жизни, они также привели к дегуманизации образа жизни.

Характерная черта трансформации – это осознание того, что невозможно продолжать следовать старым тенденциям, что они являются тупиковыми. По выражению Ясперса, такая тупиковая модель представлена «обществом всеобщего обеспечения». Некоторые другие исследователи, как Кахн и Виенер, называли эту модель «дружелюбным фашизмом».⁵ Речь идет о ситуации, в которой рационализация социального управления приводит к власти бюрократического комплекса в области благосостояния, промышленности, полиции и коммуникации. Этому также сопутствует технократическая идеология.

Какова же связь между рациональностью Просвещения и тенденцией к такому типу общества? Управление обществом должно осуществляться «научно» - безлично, рационально, эффективно. Проблема в том, что общество, как и отдельный человек, не может существовать исключительно из целе-рациональных мотивов, так как ему необходим эмоционально-ценностный и интуитивно-духовный компонент.

Обезличивание социальной жизни вызывает протест, который выражается в создании ряда альтернативных общностей типа экологических общин, духовных ашрамов, кибуц и подобных экспериментов в западном мире, в которых люди стремятся к более тесным социальным связям, к теплоте и солидарности, идущей шире семейного круга. Явно, что на сегодняшний момент реально действующей альтернативной модели не существует, но есть сознание неудовлетворительности существующей социальной моделью. Например, очень ярко это сознание выразилось в движении гештальт-терапии, основанной Фредериком Перлсом. Как он писал, современное общество таково, что действительно гармоничному человеку в нем просто нет места, само общество создано фрагментарным, искаженным сознанием и воссоздание целостности человеческой личности требует радикального пересмотра всех оснований общественной морали и идеологии.

Наконец, согласно Маклею, к чертам нового образа человека и мира можно отнести следующие :⁶

- экологические ценности, охватывающие всю общность живых существ и единство человечества;

- ценности самореализации, связанные с личностным ростом;

- цельное чувство перспективы в жизни;

- гармония различных потребностей вместо преувеличенного значения статуса и потребления;

107

- экспериментальный и открытый настрой вместо догматизма идеологии.

Кризис роста или переходная стадия эволюции Ноосферы

Кризисные тенденции, критика и поиск альтернатив парадигме Просвещения позволяют предположить, что она себя исчерпала в научном, культурном и социальном плане. Современная цивилизация находится в стадии трансформации, в стадии, когда Ноосфера впервые в истории становится относительно независимой. В этом смысле экологический кризис – это кризис роста, когда Биосфера и Ноосфера находятся в состоянии конфликта. Ноосфера переходит от зависимого к независимому положению через стадию усиленного паразитизма. В настоящий момент мы усиленно паразитируем на ресурсах биосферы, что связано с несамостоятельным характером техносферы как части Ноосферы. Это основная материальная причина экологического кризиса c учетом четырех причин Аристотеля. Формальная же причина экологического кризиса – это ограниченность парадигмы Просвещения, а целевая (или аттрактор) – это возникающая в научном плане новая парадигма самоорганизации и ее культурный, социальный и технологический эквивалент.

Новая эволюционная парадигма

Начиная с прошлого века эволюционные идеи, а также понятия о необратимости природных процессов в термодинамике, начали проникать в науку в виде дарвинизма. Однако, серьезное научное основание для эволюционной парадигмы появилось только в связи с серией исследований 1970-х годов. К ним относятся: теория диссипативных структур Николая Пригожина, синергетика Германа Хакена, теория гиперциклов Эйгена, теория Матурана и Варела об аутопоэзисе, теория катастроф Тома и Зеемана. Кроме того, основания эволюционной парадигмы были заложены в философии систем Эрвина Лазло, а также междисциплинарных исследованиях Эриха Янча и Ваддингтона. В последнее десятилетие возникла еще и теория промышленного метаболизма, которая особенно значима для проблемы загрязнения биосферы.

Хотя все эти исследования касаются самых различных предметов, согласно Эрику Янчу, они обнаруживают единство принципов, таких как дополнительность, недвойственное восприятие реальности, нон-детерминизм, спонтанное нарушение симметрии, само-трансценденция, необратимость, метастабильность (сохранение путем трансформации).⁷ Все вместе они образуют новую парадигму самоорганизации, которая имеет серьезные последствия для эпистемологии.

В этих подходах развивается понимание эволюции как аспекта диссипативной самоорганизации. Если консервативная самоорганизация основана только на статических силах, то диссипативная использует и преобразует энергию. Особенностью диссипативной самоорганизации является то, что система всегда активна независимо от того, сохраняет ли она себя в прежнем виде или изменяется.

Парадигма самоорганизации наводит мосты между живыми и неживыми системами. До сих пор обмен веществ и самовоспроизводство считались уникальными свойствами живого, но сейчас они обнаружены как свойства молекул, предшествующих клеткам. Кроме того, даже химические диссипативные структуры обладают определенной автономией и определенной «системной памятью». Таким образом, эволюция предстает не только как приспособление к обстоятельствам и борьба за выживание, а скорее как творческий выход за собственные границы.

Одним из результатов парадигмы самоорганизации стало преодоление дуализма в видении эволюции. Вместо разрыва на дарвиновскую биологическую эволюцию и независимую историю цивилизации приходит осознание того, что от Большого Взрыва до образования Солнца и эволюции жизни на земле, включая человеческую цивилизацию, есть появление одного и того же процесса, исход которого неясен заранее и за который человечество несет ответственность. В результате возникает недетерминистская картина мира, в котором с каждым новым уровнем эволюции увеличивается возможность выбора вариантов развития.

Другая черта эволюционной парадигмы состоит в принципе дополнительности. Дело в том, что процессы в самоорганизующихся системах никогда не могут быть исчерпывающе описаны из одной единственной перспективы. Например, процесс общения может быть полностью описан

108

при учете двух перспектив: как говорящего, так и слушающего. Дополнительность является фундаментальной характеристикой описаний эволюционного процесса. Примеры тому - это взаимодействие генотипа и фенотипа, консервативный и диссипативный принципы в термодинамике, а также случай и причинность. Они выражают эту дополнительность так же, как и макро- и микро эволюция, как общая дополнительность материи и символа.

Парадигма самоорганизации охватывает все уровни реальности – от эволюции звезд и возникновения жизни на земле и вплоть до социальной эволюции. Тем не менее, основные качества и принципы парадигмы самоорганизации – это свойства, которые наиболее очевидны именно в живых системах. Она является шагом вперед к включению качества живого. До сих пор это качество было недоступно для Картезианско-Ньютоновской парадигмы. Так Декарт, как известно, полагал, что животные – это сложные автоматы. Элемент жизни казался неуловимым, его редуцировали к неживому, а отсюда неудивительно, что техническое воплощение этой парадигмы было столь разрушительным для живого.

Парадигма самоорганизации обнаруживает сходство с древними философскими парадигмами, например с Индо-Тибетской, как заметил Герберт Гюнтер.⁸ Он отмечает, что в тибетской традиции также существует понятие иерархического порядка, каждая фаза которого является разделом в пространственно-временной организации, которая симметрична в контрольных центрах. Динамика этого порядка ведет к цефализации или к возникновению разума. Хотя всякая организация (программа) предполагает разум (программиста), было бы ошибкой идентифицировать ее с сознанием, понятым как специфическое состояние личности или, точнее, как системы, оперирующей на специфическом уровне. Это означает, что разум (программист), который формирует процесс с алгоритмом самоорганизации, оперирует так, что он не использует никаких сигналов пространственно-временного порядка. Это разумное целое, проницающее всю реальность, нельзя редуцировать ни к какому другому фундаментальному уровню. Как предлагает Гюнтер, эта древне–тибетская парадигма является возможной философской интерпретацией синергетики. В результате возникает образ играющего и разумного универсума, который экспериментирует с самим собой. В этом эксперименте есть нижняя позиция – состояние иллюзорной изоляции и фрустрации (самсара), а также движение вверх к большей упорядоченности и единству (нирвана).⁹ Но параллель с тибетской философией – это лишь одна из возможных интерпретаций самоорганизации.

Что же касается более очевидных мировоззренческих изменений, привнесенных синергетикой, то это переход от образа нашей планеты и космоса как систем механических, физически детерминированных и пассивных к совершенно иному образу самоорганизующегося и развивающегося универсума. Из этого следует радикальное изменение отношения к космосу: отказ от безудержного активизма рационального субъекта к материальному объекту и видение игриво-экспериментального космоса, обладающего автономной динамикой и требующего к себе бережного, ненасильственного отношения и, по сути, вызывающего любовь и восхищение его совершенством. Слова Базарова: «Природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник»,- оказались фальшивыми, как и вся его идеология. Человек намного больше, чем просто работник, он творец и игрок, а природа – живой храм, или же, перефразируя Гераклита, она – «дитя играющее, кости бросающее». И поэтому она требует к себе отношения как к субъекту, а не объекту – сотрудничества, гармонии, взаимности.

Экологический кризис в свете новой парадигмы

Каковы принципиальные пути к гармонизации отношения между ноосферой и биосферой с точки зрения новой парадигмы? Парадигма самоорганизации проливает свет на причины экологического кризиса. Она делает возможным создать математическую модель биосферы как системы и проанализировать, как она взаимодействует с техносферой, а также выявить, каковы источники проблем. Но для начала надо

109

проанализировать принципы парадигмы самоорганизации с точки зрения понимания экологической ситуации:

Недвойственность является относительно новым явлением в современной Западной культуре. Хотя она широко известна в философии вечности и в античной философии, но недвойственность превосходит концептуальные возможности позитивизма и аналитической философии, которые, к сожалению, до сих пор пользуются популярностью в нашем мире. В экологическом отношении это означает, что человечество включает в себя биосферу, что последняя есть необходимая составная часть общества. Более того, этот означает, что человечество не выпало из эволюции, а скорее является ее неотъемлемой частью.

Само понятие неравновесности было разработано И. Пригожиным в применении к диссипативнм структурам. Он составил уравнения для систем, находящихся в неравновесных переходах, то есть систем в состоянии перехода.¹⁰ В применении к экологии неравновестность означает, что стабильность экосистем основана на их систематическом изменении. Естественные, нетронутые человеком экосистемы находятся постоянно в переходном состоянии, как и вследствие влияния человека. Дело в том, что равновесие несвойственно здоровым экосистемам и попытки их искусственной стабилизации могут привести к их разрушению.¹¹

Спонтанное нарушение симметрии – это источник разнообразия и сложности. Разнообразие видов в природе, cпонтанное нарушение симметрии приводит к возникновению иерархических систем, в которых более высокие уровни включают в себя все предыдущие.

Само-референция (самоорганизация систем без ссылок на внешние авторитеты) указывает на основной элемент эволюции, которая имеет не морфологическую структуру, а структуру процесса, который организован в гиперциклы. Динамика систем – элемент эволюции. Важно не столько состояние биосферы в данный момент, сколько направление изменений. Например, тропики Южной Америки с точки зрения статики на сегодняшний момент не дают особого повода для беспокойства, занимая огромные территории. Тем не менее, динамика их уничтожения просто катастрофическая. Если она сохранится, то примерно через 100-200 лет от Амазонских лесов может остаться пустыня, а это означает такие изменения климата континента, что он просто не сможет обеспечить выживание тех миллиардов людей, которые его сейчас населяют.

Само-трансценденция – это творческое преодоление установленного статуса, источник возникновения сложных систем, источник эволюции, возникновения новых видов и самой Ноосферы. Это проливает новый свет на процесс эволюции. Теперь оказывается, что эволюция – это не простое приспособление видов к среде, а ещё и изменение видами самой среды. Кроме того, генетическая эволюция возможна благодаря обмену генами разных особей (половое размножение), что также является формой само-трансценденции, где продолжение рода направлено не на воспроизводство собственного генокода, а на появление нового. Также само-трансценеденция важна в функционировании экосистем, основанном на симбиозе.

Метастабильность определяется как дополнительность стохастических и детерминистских факторов. Для сохранения экосистем и человеческого общества важна не стабильность сама по себе, как отсутствие изменений или проблем, что и невозможно, а метастабильность, как способность найти решение в проблемной ситуации. Важно не столько отсутствие экологических проблем, сколько наша способность найти выход. «Радуйтесь препятствиям, ими растем»,- писал Николай Рерих.¹²

Сохранение и перенос вещества предполагает, что вещество, которое выделяется в результате диссипативной организации, используется снова как материал для следующего этапа самоорганизации. Вернадский говорил о «биогенном токе атомов», имея в виду, что те атомы, которые раз попали в биосферный цикл, остаются в нем снова и снова. То есть биосфера представляет в этом отношении замкнутый цикл в отличие от техногенно-

110

го тока атомов, где наблюдается открытый цикл. Однако открытый техногенный цикл переноса вещества является структурной причиной загрязнения биосферы. А если бы техногенный цикл переноса вещества был замкнут, то есть стопроцентная вторичная переработка и отсутствие отходов, то они бы не приносили вреда ни человеку, ни другим живым существам даже при наличии ядовитых веществ в этом цикле. В этом смысле очень интересна теория индустриального метаболизма, которая рассматривает техносферу как циклы циркуляции вещества и энергии.

Сохранение и перенос энергии. Согласно этому принципу, энергия диссипативных процессов сохраняется в удобной форме для обеспечения следующих диссипативных процессов. Но если в биосфере используется порядка 99% солнечной энергии, то техносфера, во-первых, не использует напрямую главный источник биосферной энергии Солнце, а вместо этого паразитирует на биосферных запасах энергии и, во-вторых, обладает невероятно низким коэффициентом использования энергии – менее 10 %. Неудивительно, что вся неиспользованная энергия ведет к тепловому загрязнению биосферы. В то же время, имитация более совершенной биосферной «технологии», то есть биологического метаболизма, была бы как экономически выгодна, так и привела бы к прекращению паразитизма на биосфере и ее разрушения.

Все эти принципы, объединяющие различные исследования в парадигме самоорганизации, позволяют видеть экосистемы и их взаимодействие с цивилизацией в ином свете. Тем не менее, все это лишь предварительные соображения, которые требуют дальнейших, более конкретных исследований и создания соответствующих моделей для достижения гармонии во взаимодействии техносферы и экосферы.

В области биологии парадигма самоорганизации меняет нашу картину эволюции. Так, в нео–дарвинизме групповой отбор признан эволюционным механизмом. Однако, при этом остается без внимания изменениe самой среды, к которой приспосабливается группа. Вопрос состоит не в том, каким образом нарушается равновесие во взаимно адаптированных видах, так что эволюция продолжается. Скорее вопрос состоит в том, как неравновесный живой мир производит новаторские флуктуации, ведущие к эволюции.

Когда техносфера резко изменяет среду обитания, то она же должна менять направление изменения видов. И дело не только в таких подробностях, как широко известный пример древесных мотыльков. Они становятся темными в городских условиях, а в лесах светлыми, потому что загрязнение в городе делает темных мотыльков менее заметными и защищает от хищников. Более серьезный пример – это загрязнение днепровских вод концерогенными веществами и возникающая отсюда повышенная раковая заболеваемость у рыб. Хотя пока что не отмечаются изменения на уровне видов, но можно ожидать мутации, которые или сделают рыб вообще невосприимчивыми к концерогенам, или же позволят им существовать с раковыми опухолями (последнее маловероятно). Если же рыбы станут невосприимчивыми к концерогенам, то они смогут существовать с высокой концентрацией концерогенных веществ в воде и в их организме, и в результате они станут опасны для питания человека.

Таким образом, техногенное влияние является мощным фактором, влияющим на эволюцию видов. Хотя до сих пор это влияние было только негативным, но оно не может уничтожить ни виды, ни даже просто высшие организмы . Что оно действительно может сделать, так это изменить среду так, что она станет непригодной для человека. Дело в том, что эволюция видов, включая позитивные генетические изменения, не работает на уровне человека, который вышел за пределы биологической эволюции в область эволюции культурной. Как пишет В. А. Кордюм, сейчас человечество нарушило механизм биосферного контроля за равновесием мутационного давления на генокод, в результате чего идет накопление негативных мутаций.¹³ Это значит, что если рыбы, например, способны приспособиться к концерогенной среде, то люди не могут в принципе.

111

Чтобы найти решение этой проблемы, необходим детальный анализ причин экологического кризиса и вариантов его преодоления с использованием математического аппарата синергетики. Если это будет сделано, то возможно далее от теоретических моделей перейти к созданию соответствующих технологий, которые были бы «правильны» с точки зрения планетарного метаболизма. Это многофакторная задача и, как справедливо отмечал А. В. Толстоухов, именно от нашей способности решать эти задачи зависит благоприятное будущее.¹⁴ При этом открывается следующая логическая цепочка: эпистемологические /общетеоретические предпосылки – научное познание – технология (теория индустриального метаболизма).

Говоря о практических, конкретных подходах к решению экологической проблемы, стоит отметить потрясающую перспективу ее анализа. Именно, совокупность всех экосистем земли – Биосфера является самоорганизующейся системой, в которой циркулирует вещество, энергия и информация. Точно также самоорганизующейся системой является техносфера - совокупность всех материальных проявлений цивилизации. Более того, эти две системы тесно связаны. Проблема экологии на чисто материальном уровне заключается в конфликтном характере их взаимодействия. Однако, моделирование их взаимодействия должно помочь, во-первых, увидеть, как и почему техносфера деструктивно влияет на биосферу, и во-вторых, предложить множество вариантов реконструкции техносферы в направлении ее гармонизации. А затем из множества теоретически возможных моделей предстоит выбрать ту, которая практически осуществима на современном уровне научно-технологического развития.

Выводы

В заключение я бы хотела опять вернуться к вопросу о том, какие изменения в наше видение окружающей среды вносит новая научная парадигма? Каковы её этические последствия? Среди них – видение природы, которая является частью нас самих. Это означает исчезновение дуализма между интересами общества и природы, так как спасая природу, мы спасаем себя самих. И не только физически, но и духовно, культурно, психологически, эстетически. Здоровое общество предполагает здоровую окружающую среду и без нее оно невозможно.

В то же время, предложение о том, что новая эволюционная парадигма открывает новые перспективы на видение природы и имеет серьезные эпистемологические последствия, не должно быть преувеличено. Иначе говоря, я не считаю, что из этой новой парадигмы само собой вытекает решение экологических проблем. Она дает возможность более глубоко видеть проблемы и возможность выработать лучшую экологическую стратегию. Но принятие новой парадигмы само по себе еще ничего не меняет в реальности.

Каковы реальные достоинства новой парадигмы? Она делает понятными глубинные причины кризиса. Среди них – трансформация энергии. До сих пор был локальный взгляд на проблему получения энергии, а нужен глобальный, учитывающий, что солнечная энергия – это основной «двигатель» планеты и всякое преобразование энергии делает неизбежной энтропию. Исходя из этого, следует искать решения вопроса о том, какая форма энергии и энтропии не принесет вреда биосфере? Если трансформация вещества рассматривается как цикл метаболизма биосферы, то какой именно промышленный метаболизм может быть в симбиозе с биосферным? Принцип необратимости изменений говорит о том, что поврежденные экосистемы более не возвращаются к прошлому состоянию. Некоторые изменения в биосфере совместимы с её целостностью и существованием человечества, в то время как другие этому угрожают. Исходя из теории диссипативной самоорганизации, можно просчитать параметры биосферы, которые обеспечивают существование человечества, а также каким образом их можно совместить с промышленным метаболизмом.

Естественно, новая эволюционная парадигма не дает готовых ответов на все эти вопросы. Но она проясняет причины

112

экологического кризиса, то есть описывает, каким образом мы воздействуем на биосферу и каковы механизмы, стоящие за экологическим кризисом. А отсюда уже открыта дорога к поиску вариантов решения.

1. Ehrenfeld, David The Arrogance of Humanism.- Oxford University Press, 1981.- C. 57.
3. Гурин Э. А. Философские поиски и научная фантастика // Философия и жизнь.- 1990.- N 5.- с. 21.
4. Markley O. W. Human Consciousness in Transformation // Evolution and Consciousness. Human Systems in Transition.- Massachusetts, 1976.- C. 216.
5. Markley O. W. Campbell J., Eldin D., Harman W., Hastings A., Matson F., O’Regan B., and Schneider L., 1974..- C. 63.
6. Kahn H., and Wiener A. The Year 2000: A Framework for Speculation on the Next Thirty-Three Years.- New York: Macmillan.- 1967.- C. 79.
7. Markley O. W. Human Consciousness in Transformation // Evolution and Consciousness. Human Systems in Transition .-Massachusetts.- 1976.- C. 225.
8. Jantsch E. Unifying Principles of Evolution // The Evolutionary Vision.- Westview Press, Colorado, 1981.- C. 83.
9. Guenter, Herbert. The Old and the New Vision // The Evolutionary Vision.- Westview Press, Colorado, 1981.- C. 195.
10. Guenter, Herbert The Old and the New Vision // The Evolutionary Vision.- Westview Press, Colorado, 1981.- C. 203.
11. Prigogine Ilya From Being to Becoming. Time and complexity in physical sciences, Freemann and Company, San Francisco, 1980. - C. 138-139
12. Holling C. S. Resilience and Stability of Ecosystems // The Evolutionary Vision.- Westview Press, Colorado, 1981- C. 78.
13. Рерих Николай. Твердыня Пламенная.- Рига: Виеда, 1991.- С. 73.
14. Кордюм В. А. Биоэтика – её прошлое, настоящее и будущее // Практична фiлософiя, N 3, 2001. - С. 8.
15. Толстоухов А. В. Планетарный социум и его эко-будущее // Практична фiлософiя, N 3, 2001. - С. 30.

И.М.Предборская, доктор философских наук профессор, проректор Хмельницкого гуманитарно-педагогического института

ЛИЯНИЕ СИНЕРГЕТИЧЕСКИХ ИДЕЙ НА СТАНОВЛЕНИЕ НЕРАВНОВЕСНОЙ СОЦОДИНАМИКИ

Неравновесная социодинамика возникает в социологии в контексте новых экзистенциальных и культурных реалий, новых естественно научных и философских картин мира. Особое значение для понимания этого явления представляют новые научные модели мира и их возможная экстраполяция на область общественных наук. Принципиально новое видение мира и новое осмысление процессов развития связано с формированием статистической физики, а со временем – неравновесной термодинамики И.Пригожина и синергетики. С позиций идей системности, нелинейности, взаимосвязи хаоса и порядка мир представляется как самоорганизованный, открытый, постоянно изменяющийся, беспрерывно возникающий. Феномены случайности, стохастичности, неравновесности, флуктуации и др. стали рассмариваться не как отклонение от нормального состояния, а как фундаментальные принципы мироздания.

По мнению А.Тоффлера, «пригожинская парадигма особенно интересна тем, что она концентрирует внимание на

113

аспектах реальности, наиболее характерных для современной стадии ускоренных социальных изменений: разноупорядоченности, неустойчивости, разнообразии, неравновесности, нелинейных соотношениях, в которых малый сигнал на входе может вызвать сколь угодно сильный отклик на выходе, и темпоральности, повшенный чувствительности к ходу времени»(1).

Идеи Брюссельской школ являются основополагающими для социодинамики неклассического типа. В свете новых подходов мир представляется как взаимодействие открытых систем, которые имеют подсистемы. Неустойчивость и неравновесность – их имманентное свойство, естественное состояние. Трансформационные процессы в социуме рассматриваются как выход его из предыдущего состояния неравновесности и поиска качественно иного, что осуществляется посредством флуктуации. В ходе ее системы достигают такого момента (точка бифуркации), когда их состояние может стать хаотичным или они перейдут на новый более дифференцированный и более высокий уровень упорядоченности. В состоянии неустойчивости нелинейной системы именно флуктуации и случайности могут определить направление ее дальнейшей эволюции. Если в прогрессистской парадигме развитие воспринимается как «естесвенно-исторический процесс», то в соответствии с новой парадигмой – история представляется как многофакторный поток с разным набором вариантов, путей развития. «Многовариантное видение мира, положенное в основание науки, с необходимостью раскрывает перед человечеством возможность выбора – выбора, означающего, между прочим, и определенную этическую ответственность»(2).

Формирование новой парадигмы происходило в условиях существенных изменений в общественных науках, в частности в философии и социологии. Рассмотрим изменения, произошедшие в социологии в конце ХХ ст. и отражающие влияние синергетических идей.

Попытки подойти к осмыслению социокультурной реальности иным образом нашли свое воплощение в теории социального изменения, формирование концептуальных основ которой связано со второй половиной ХХ века (Босков, Дарендорф, Липсет, Луман и др.) Понятие «социальное изменение» в 70-х годах уже стало доминирующим в объяснении социальных процессов. В отличие от других родственных понятий оно не предусматривает однозначной обусловленности перехода от этапа к этапу. Понятие отражает возникновение различий в социальных системах, которые предполагают все многообразие возможных состояний общества в рамках стабильности и нестабильности, закономерности и случайности, направленности и хаотичности. Широкое распространение концепта в западной обществоведческой науке обусловило своеобразный теоретический переворот в современном мировосприятии и породило создание содержательных и адекватных интерпретаций динамики социальной реальности.

В духе новой парадигмы происходят изменения и в основных теоретических направлениях социологии. Возьмем для примера структурно-функциональный анализ и конфликтологию. Несмотря на существенные различия во взглядах отдельных представителей структурно-функционального анализа, можно видеть то, что их объединяет. Прежде всего - это стремление адаптировать традиционный инструментарий социальной динамики и современные идеи структурно-функционального анализа к осмыслению современных социальных процессов.

С целью теоретического воспроизводства явлений стохастичности, вариативности Н.Луман вводит ряд соответствующих понятий. Социальная реальность у Н.Лумана – это неустойчивый, стохастичный нелинейный мир. В своей теории он исходит из того, что система обладает свойством поддерживать свою самотождественность и автономность, не «растворяясь» в окружении. (То есть система рассматривается как самоорганизщующаяся). Она возникает из него благодаря тому, что происходит «редукция комплексности».

Н.Луман считает, что при увеличении числа элементов возрастает и количество

114

возможных соотношений между ними. При этом возникает необходимость выбрать такие соотношения, которые могу быть реализованы. Редукция комплексности осуществляется путем актуализации строго определенных отношений с помощью выбора. Именно в таком контексте вводиться понятие «контингенция». Понятие «контингенция» у Н.Лумана означает случайность, зависимость от общества, непредсказуемость.

Она не предусматривает только один способ своей реализации. Поскольку то, что существует, является результатом отбора, все могло бы произойти и другим образом. Причем с большей степенью вероятности. Для этого достаточно было бы вмешательства любых незначительных обстоятельств.

Важным компонентом теории Н.Лумана является понятие времени. В системах может быть много изменений. Однако не все из них действительно происходят. Изменения бывают обратимые и необратимые. Это зависит о того, каким образом из возможных изменений будут выбираться только некоторые. До того, как осуществить выбор изменения, необходимо найти тот способ, посредством которого оно будет актуализироваться.

У системы есть два способа: структура и процесс. И система может обращаться к одному или к другому способу. Это повышает ее автономность в отношении окружения. Важным является то, что система учитывает необратимость времени. Это означает, что все ее элементы – события. А событие, по мнению Н.Лумана, не имеет длительности. Оно исчезает едва возникнув. Таким образом, системы обречены на постоянный распад и новое самовоспроизодство. Реальное последствие их деятельности заключается в том, что обуславливают связь распада с воспроизводством.

То есть в модели Н.Лумана чаша весов постоянно колеблется, отсутствуют весомые гарантии, что она склонится именно в данную сторону. Что касается совокупной социокультурной реальности, то не может быть и речи о каком-либо «согласованном» общем ее перемещении в определенном одном линейном направлении.

Весьма активно терминология синергетики используется представителями неофункционализма (Дж. Александер, П.Коломи и др.). С позиции принципов синтетического теоретизирования они рассматривают различные концепции не как противоположные, альтернативные, а как взаимодополняющие, представляющие собой описание разных измерений такого сложного феномена, как современное общество. С помощью понятий «бифуркация», «хаос», «порядок», «случай», «неравномерная дифференциация», «незавершенная институционализация» неофункционалисты исследуют постоянно изменяющиеся общества, в том числе и переходные. В процессе эволюции систем решающая роль отводится случаю: «…взаимодействие между порядком и хаосом…является определяющим. Без случая нет эволюции»(3). Случайность в неофункционалистской теории приобретает смысл неопределенности, неоднозначности.

С возникновением конфликтологии в методологическом плане происходит переход от структурно-институционального описания до поведенческо-процессуального. С помощью методологической переориентации исследователи получили возможность по-новому взглянуть на социальную динамику. Конфликт рассматривается как источник, и в тоже время как стабилизирующий фактор социальных изменений в обществе. Можно добавить и как важнейшее качество процессов самоорганизации, необходимое для создания сложной диссипативной структуры в такой нелинейной открытой системе, как социум.

Признание конфликтологами множественности конфликтов в обществе основывается на существовании относительно противоречивого спектра индивидуальных и групповых интересов, хаотичности, разнонаправленности векторов индивидуального поведения, как отражения одной из закономерностей самоорганизации социальной системы. «Любой конфликт, - утверждает Р.Дарендорф, - может быть понят только в рамках ассоциации, в которой он возникает, и наоборот, любая

115

ассоциация может быть проанализирована с точки зрения конфликтов, которые она порождает»(4). В соответствии с таким подходом общество представляет собой картину многочисленных конфликтов в различных ассоциациях, их пересечение. Так как человек участвует одновременно в нескольких ассоциаций, занимая в них различные позиции, то он принимает участие в нескольких социальных конфликтах. Каждый из них остается ограниченным для индивида одной из его многочисленных ролей и поглощает только ту часть особенных качеств личности, которые связаны с этой ролью. Перемещений линий конфликта в интраперсональные констелляции и создает возможность избежания так называемого «аккумулированного» конфликта и является, следовательно, условием стабильности современных западных обществ.

Особенностью современной социологии является стремление теоретиков отойти так сказать от линейных схем плоских образов социокультурной реальности и создать объемные картины действительности, т.е. схемы, модели, которые предусматривают множественность вариантов развития событий, многообразие комбинаторных сочетаний различных факторов и т.п. (Например, идея Р.Дарендорфа об институциональной изолированности социальных столкновений и многочисленности ролей, которые индивид выполняет в различных «императивно координированных ассоциациях», «социальное поле» у П.Бурдье как многомерное пространство социальных позиций агентов, «многомерный человек» у Ю.Козельского, «осевой принцип» Д.Белла и т.п.).

В свете сформулированной проблемы особый интерес представляют работы американского социолога П.Бергера и известного философа Г.Маркузе. П.Бергер стремится перейти от функциональной зависимости к исследованию коррелятивных взаимозависимостей. Вслед за М.Вебером, он исследует возможные констелляции, их устойчивость, жизнеспособность. Любая экономическая культура (центральное понятие у П.Бергера) состоит из ряда элементов, что в конечном итоге составляет эмпирическую целостность. Именно способ этого сочетания пытается уяснить исследователь: какие связи между элементами данного социально – экономического окружения являются внутренними, необходимыми, а какие – внешними, несущественными. В каждом отдельном случае сочетания экономического, политического, социального и культурного элементов, характеризующих общество, определяются глубокой своеобразностью.

Г.Маркузе в своей «критической теории общества» использует понятия «одномерность» и «двухмерность». Первое он применяет для характеристики современного индустриального общества, которое потеряло «второе измерение», т.е. стало обществом без оппозиции. Не будем касаться исходных позиций теоретика и вопроса о справедливости или несправедливости его оценок капитализма. В данном случае нас интересует подход философа, терминологический аппарат, его размышления сквозь призму объемного и плоскостного видения мира.

В современном индустриальном обществе, по мнению Г.Маркузе, вследствие распространения влияния «репрессивного разума» происходит «сворачивании измерений». Этим понятием характеризуется состояние социума, отражающее определенный фундаментальный дефект его существования, как общества без альтернативы. Теряется измерение, которое питает силу негативного – «критическую силу Разума». В результате складывается такая «одномерная» форма общественной жизни, в которой невозможна оппозиция. «Сворачивание измерений» означает подавление исторической возможности.

Открытие данного феномена – весомый теоретический вклад Г.Маркузе в становление неравновесной социодинамики. Процесс сворачивания измерений характеризует общество со стороны нарастания неустойчивости, нестабильности. Логично, что «общество без альтернативы» имеет меньше шансов на продолжение своего существования по сравнению с «обществом с альтернативой». Сворачивание измерений – характерная черта 70-летней практики большевизма, а также отече-

116

ственной социально практики сегодня. Очевидно, что мы не очень погрешим против истины, если сформулируем вывод в соответствии с настроениями размышлений Г.Маркузе. Система является более жизнеспособной и плодотворной тогда, когда она имеет больше степеней свободы, т.е. измерений бытия, которые реализованы и реализуются.

На сегодняшний момент неравновесной социодинамики как оформленной теории или направления пока что не существует. Имеется огромное проблемное поле и достаточно многочисленные индивидуальные или групповые усилия по спородической разработке отдельных ее аспектов. Однако такое состояние дел негативно влияет на эффективность исследования современных процессов в обществе. Синтезирование и обобщение многочисленных наработок по данной проблематике представляется возможным на основе становления нового образа динамики социальной реальности. Имеется в виду необходимость разработки многомерного представления об обществе на основе парадигмы нестабильности.

Работы автора в этом плане представляют собой попытки очернить контуры, понятийные схемы, разработать категориальный аппарат соответствующего научного направления в социологии. Для характеристики многомерности социума предлагаем ввести понятие «многомерное пространство возможных социокультурных перемещений» как одно из ключевых в новой парадигме. Данное понятие применяется для теоретического анализа и интерпретации социальных изменений. Эта своеобразная концептуальная схема, которая используется для моделирования, описания, идентификации событий. Если рассматривать социум как многомерное пространство, то в процессе исследования можно выделить определенные плоскости, в рамках которых происходят социокультурные перемещения. Плоскостям свойственны противоположные точки, характеризующие диаметрально противоположные состояния общества. Переход его из одного состояния в другое понимается как процесс социального изменения. В целом же динамику социума следует рассматривать как своеобразный дрейф в рамках данного пространства из одного состояния в другое. Такой дрейф, как правило, осуществляется одновременно в нескольких плоскостях и представляет собой довольно замысловатую траекторию.

Применение предложенной понятийной схемы к анализу современного украинского общества позволяет сформулировать следующие положения: необходим коренной структурный сдвиг, который заключался бы в преодолении редукционистских тенденций в оценках социальной действительности (речь идет о преодолении «пансоциального» или «паннационального» восприятия как двух существующих крайностей в этом процессе); структурный выбор общества должен институционально конституировать многомерное социокультурное пространство с его автономными плоскостями возможных социокультурных перемещений; линейные классические схемы объяснения современных процессов в пост-коммунистических обществах сегодня уже не срабатывают; в реформаторской деятельности следует помнить о том, что потеря доктринального, в данном случае цивилизационного видения проблем, переход исключительно на язык политики, экономики или права обуславливает потерю перспектив реформаторской активности вообще.

Обобщение приведенного в данной статье и вообще изученного материала по исследуемой проблематике позволяет выделить такие черты неравновесной социодинамики: ограниченный рационализм, плюрализм; отсутствие глобальной тенденции восходящего развития; флуктуационность; линейность, альтернативность, неравновесность; многомерность; неопределенность, случайность, стохастичность; самоорганизованность системы; катастрофичность, негарантированность существования.

Новая парадигма предлагает стохастичный тип субъекта социального изменения. Наряду с классами (в его понимании П.Бурдье) другими субъектами в ней являются толпа, социальные движения (А.Турен) и т.п. Рассматриваемая парадигма

117

отличается и моделью личности. Если в прогрессистской парадигме нормативным каноном личности является «просвещенный человек», то новый социокультурный контекст предполагает радикальное его видоизменнение. Моделью личности в парадигме нестабильности становится «инновационный человек», который воспринимает окружающий мир не как устойчивую, неизмененную структуру, к которой необходимо приспособиться, а как сферу познавательной и практической неопределенности.

В заключении следует отметить, что в новой парадигме тип изменений, связанный с процессами развития, прогрессом и т.п., а также методы их интерпретации не игнорируются, а рассматриваются как отдельный случай в многообразии всего множества возможных изменений. Она позволяет существенно расширить исследовательский горизонт путем включения в анализ явлений стохастичности, нелинейности, флуктуаций и т.п. Эти новые для нас понятия, противостоящие положениям классической социодинамики должны быть освоены философской и социологической мыслью. Именно к рассмотрению указанной трансформации общей точки зрения на динамический аспект реальности и сводится главным образом вопрос о формировании парадигмы.

Список литературы

1. Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. – М., 1986. – С. 16 – 17.
2. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии. – 1991.-№ 6. – С. 52.
3. Alexander J. Differentiation Theory and Social Change. Comparative and Historical Perspective. - N. Y., - P. 431.
4. Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Society. – Stanford, 1965. – P. 213.

Л.Бевзенко канд. социологических наук

Самоорганизационный образ социального мира

Современная социология - как теоретическая так и эмпирическая - с особой силой обнаруживает значимость и потенциальность концепта "образ мира" равно как и близких ему концептов как-то "картины мира", "представление о мире" в связи с усиливающимся пониманием того, что мотивация человеческого поведения детерминируется отнюдь не знанием, понимаемым как рациональное, логичное, понятийно выстроеное отражение мира, а скорее образами, переживаниями мира, задающими модели реальности, включающие в себя как когнитивную так и эмоциональную, переживальческую составляющие. Если знание связывать с научным представлением о мире, то можно сказать, что образ мира - это нечто среднее, что стоит между реальностью и ее рациональным, научным осмыслением.

Поскольку современная эпистемология достаточно осторожна в плане представления о возможности познания реальных закономерностей, существующих в мире, а особенно в тех его аспектах, которые охватываются гуманитарным познанием, то грань между образами мира и знаниями о мире вряд ли можно провести достаточно четко. По мнению французского социолога Р.Будона, даже самая безукоризненно сконструированная теория социального изменения может вызывать много нареканий в случае завышенных эпистемологических претензий автора ("эпистемологического предрассудка"), когда, например, вместо представления своей точки зрения

118

как модели реальности, автор рискует настаивать на законе, т.е. описании объективной реальности как она есть¹ .

В моменты активизации социоструктурной подвижности, характеризующие кризисные, переходные этапы социальной истории, процессы возникновения, сохранения и разрушения социального порядка, которые могут быть трактованы как процессы становления, сохранения и смены определенного структурного портрета общества, будучи одним из основных предметов социологической науки, начинают с безусловностью привлекать к себе особое внимание ученых–обществоведов и поиск тех образных рядов, на которые молги бы опираться адекватные интерпретации процессов социального изменения, приобретают особую актуальность.

Научная и философская рефлексия, связанная с трасформационными этапами социальной динамики, представляет собой широкий спектр разноуровневых подходов, отличающихся различной степенью абстрактности, масштабами — как социо–пространственными так и временными — охватываемыми предлагаемыми подходами, степенью опоры на эмпирические наблюдения, прогностическими возможностями и предложениями. Уровень осмысления социодинамических явлений, который будет предложен в данной статье, следует скорее всего отнести к макромодельным построениям со всеми вытекающими из этого следствиями, а именно: достаточно абстрактными концептуальными фигурами, используемыми для интерпретации процессов социальных трансформаций и соответственно динамики смены социального порядка, отсутствием жесткой привязанности к какой–либо эмпирической базе, и в то же время наличием попытки выстраивать некоторые гипотезы и прогнозы (или по крайней мере не обходить стороной прогностические моменты), что является необходимым атрибутом общих теоретических построений.

Лавинообразные социальные сломы, связанные с разрушением СССР и внесшие серьезные изменения как в политическую карту восточной Европы так и в содержание тех многовекторных социальных изменений, которые этот социополитический разлом сопровождали, застали, по словам ведущих социологов (как западных, так и бывших советских) врасплох социологическую науку, не обеспеченную адекватными моделями осмысления произошедшего. Лавинообразность, неожиданность происходящего — один из основных моментов, на котором останавливаются наблюдатели и комментаторы тех революционных событий. Несмотря на все пристальное внимание западной политологии к Советскому Союзу и всему, что там происходило, никто из западных советологов не прогнозировал такого быстрого его распада. Убеждение, что советский тоталитаризм прочно связан с массами и не может быть разрушен за счет внутренних сдвигов, было очень распространенным. "Человечество еще не раз мысленно будет возвращаться к этим эпохальным событиям, стремиться понять, как и почему система, многие десятилетия казавшаяся непоколебимым утесом социальной устойчивости и политической стабильности, стремительно рухнула без прямого вмешательства извне"² . Известный российский социолог В.Ядов, размышляя в эти кризисные для страны времена о предмете и путях социологической теории, писал, что мировая социологическая теория ждет той новой лидирующей парадигмы, которая способна интегрировать "макротеоретический и микротеоретический подходы к изучению целостности общественного организма и социальных процессов"³ .

Состояние нашего обшества, квалифицируемое как непрерывно длящийся уже более десяти лет системный кризис, можно считать осколком этого обвала, и для его осмысления скорее всего нужно искать теоретические подходы, не столько сосредоточенные на процессах сохранения порядка, социальном гомеостазисе, сколько интересующиеся ситуациями социальной нестабильности и кризисности. И здесь работы известных западных социологов, позволяющие описывать реалии стабильного западного общества, могут оказаться методологически недостаточными для конкретных условий постсоветских стран. Как показывает анализ ряда интегратив-

119

ных построений западных социологов, проведенный российским обществоведом Е.Бродским, существенным недостатком страдают динамические концепции таких известных и признанных социальных философов и социологов, как Хабермас, Бурдье, Гидденс, Луман. Динамика социальной системы, присутствующая в их построениях, не выходит за пределы гомеостатической динамики — т.е. направленной на репродукцию социальной реальности, ее порядка, но не на ее трансформацию. А история знает как те, так и другие моменты. Трактовка сквозь призму рассмотренных концепций реалий, например, современного российского общества, по мнению Бродского, оказывается неплодотворной. "Современное российское общество никак не укладывается в прокрустово ложе равновесных теоретических концепций: резкий слом модели экономического развития, бифуркация политической и социостатусной структуры наряду с кардинальными трансформациями социальной морали диктуют необходимость критического анализа концепций социологического синтеза, в целом рассматривающих "социальный гомеостазис" и постулирующих медленные, равномерные тренды социальной эволюции"⁴ .

Именно это, с нашей точки зрения, обуславливает тот непрерывно растущий интерес российских и отечественных гуманитариев к методологическим возможностям новой стремительно развивающейся междисциплинарной науки, известной под именем "синергетики" или "концепции самоорганизации". Акцентированность выдвигаемых синергетикой кроссисистемных динамических предпожений доминантно на состояниях кризисности и неустойчивости, позволяет считать ее методологический аппарат адекватным инструментарием для построения таких моделей социального изменения, которые бы давали возможность интерпретировать процессы, характеризующие данный этап украинской истории. Тот уровень абстрактности, который обычно сопровождает первые попытки таких интерпретаций, не является неустранимой характеристикой социосинергетических моделей, но в силу изначальной холистичности синергетических построений, последующая фокусировка интереса на деталях возможна только при условии непрерывного сохранения внимания на общем макросистемном фоне.

Истоки общих синергетических возрений традиционно связываются с именами И.Пригожина, Г.Хакена, М.Эйгена⁵ , хотя далеко не только эти ученые заложили фундамент той науки, которая сейчас все более утвердждаетя под именем "синергетика". Весомый вклад в ее математическое осмысление внесли российские и украинские математики — В.Арнольд, А.Шарковский, Д.Хусаинов и многие другие. Одной из первых работ в постсоветской науке, связанной с философско-методологическими осмыслениями синергетических открытий, была работа украинского философа И.Добронравовой⁶ .

В имеющемся на данный момент множестве синергетических интерпретаций социодинамических процессов уже просматривается своя структура и наметившиеся как конфронтационные так и консенсусные течения. Поэтому выбор и артикуляция собственной позиции авторами, обращающимися к данной методологической установке, представляется необходимым для того, чтобы реальная опора на методологические возможности теории самоорганизации не терялась за простой синергетической риторикой, что, кроме всего прочего, ведет к дискредитации идей синергетики, и без того имеющей не достаточно прочные позиции в сфере социального познания. В этом плане представляется необходимым по–возможности целостное использование всего корпуса синергетических понятий, их последовательная адаптация к потребностям социального познания, и ограничение той сферы социальной проблематики, где синергетические образы действительно являются востребованными от тех сфер, где такое понятийное обновление может выглядеть больше как дань моде, чем как реакция на реальную познавательную потребность.

Цель данной работы — предложить самый общий взгляд на процессы социального изменения, который вытекает из синерге-

120

тических картин системной динамики, а также выдвинуть некоторые гипотезы относительно реальных процессов динамики украинского социума, которые такие построения позволяют сделать. Предлагаемая интерпретация не может претендовать на статус более высокий, чем один из возможных вариантов адаптации предлагаемого синергетикой образа системной динамики к специфике социального мира.

В контексте предлагаемой модели для нас существенным будет один водораздел, проявляющийся на множестве социосинергетических подходов, и порождаемый различием во взглядах на допустимость перенесения общих синергетических законов на социальную проблематику. Вернее — на меру допустимости такого перенесения. Если для одних адептов социосинергетического направления утверждение об общности синергетических законов для систем разной природы — химической, физической, биологической, социальной — является той изначальной аксиоматической посылкой, от которой они отталкиваются в своих социальных экстраполяциях теории самоорганизации, то для других тот факт, что элементом социальной системы является человек, способный к мышлению, целеполаганию, анализу и проектированию, становится основанием для различения организационных и самоорганизационных механизмов в процессах социального изменения. Например, Г.Рузавин, предлагающий именно такую точку зрения, по этому поводу пишет: "Принципиальное отличие социальных систем от природных состоит, прежде всего, в том, что в них самоорганизация дополняется организацией, поскольку в обществе действуют люди, одаренные сознанием, ставящие себе определенные цели, руководствующиеся мотивами своего поведения и ценностными ориентациями. Поэтому взаимодействие организации и самоорганизации, случайного и необходимого составляет основу развития социальных систем"⁷ . Той же точки зрения придерживается И.Пригожин, считая, что "различие между биологической и социальной эволюцией состоит в том, что общества могут вести себя целенаправленно. Мы можем в определенных рамках выбирать наш путь эволюции"⁸ . Безусловно, выбор этот ограничен, и меру такой ограниченности может помочь понять выделение и более внимательное рассмотрение тех феноменов в социальной динамике, которые порождаются ее самоорганизационной составляющей.

Таким образом, в основании наших построений лежит убежденность в том, что в отличии от систем любой другой природы, в случае социальных систем мы не можем утверждать, что вся социотрансформационная феноменология может быть исчерпывающе описана действием механизмов социальной самоорганизации. Оба эти механизма — самоорганизационный и организационный — должны рассматриваться как рядоположенные, имеющие различную природу, и лишь их непростое наложение задает общую результирующую картину социальных изменений. Акцентируя внимание на самоорганизационной составляющей социальной динамики, мы должны помнить, что это только один вектор социальных изменений, который может усиливаться или наоборот ослабляться организационным вектором. При этом организационная сторона выступает в некотором смысле внешней по отношению к самоорганизационной. Поскольку самоорганизация — это процесс, имеющий силу естественного, заложенного в глубинных свойствах самой среды явления, то можно утверждать, что она в итоге рано или поздно выходит на доминирующие позиции, но ситуативное соотношение организации и самоорганизации может быть различным.

Что же представляют собой самоорганизационные механизмы возникновения социального порядка?

Согласно общим синергетическим положениям — самоорганизационный порядок, это порядок, который возникает в системе в точках кризиса (точках бифуркации) и представляет собой результат спонтанного, несогласованного роста радиуса скоррелированности действий (движений) элементов системы. Существенным для описываемых синергетикой нелинейных динамических процессов является та вариативность открывающихся в точке бифуркации

121

возможностей будущих упорядоченностей (будущих траекторий движения системы), которая не рассматривалась ранее в теориях, предпочитавших опору на линейные схемы рассмотрения и не допускавших отступления от принципа детерминизма. Линейный детерминизм в точках бифуркации с необходимостью нарушается, равно как и принцип каузальности (а значит однозначной предсказуемости и прогнозируемости), поскольку выбор одного из нескольких возможных вариантов развития системы не связан с ее предыдущими состояниями, а задается действием малой флуктуации, которая не может влиять на системные изменения в стабильные периоды, но оказывается значимой на гребне бифуркационной системной неустойчивости.

В ситуации социальной среды следует говорить о том, что социальная самоорганизация представляет собой спонтанно, несогласованно возникающие в точке бифуркации социальные согласованности — социальные общности, объединения, ассоциации, принадлежность к которым ограничивает степень свободы входящего в них индивида, но при этом такое ограничение часто даже не осознается, воспринимается как естественное и добровольно принимаемое, что и обеспечивает самосохранение так возникшего порядка до следующей точки бифуркации.

Процедура реконструкции самоорганизционно возникающих конденсатов социальной упорядоченности (так называемых социальных аттрактивностей) привела автора к утверждению, что на социальной поверхности самоорганизация проявляет себя в виде стихии действующей толпы (некоторая разновидность социальной турбулентности), а также социальных общностей, интегрированных общим игровым или мифологическим пространством⁹ .

Каким образом производилась такая реконструкция? В основе этой процедуры лежало то априорное допущение, что самоорганизационные процессы в социальной среде имеют место, а следовательно, социальные структуры, возникающие в результате их действия, должны отвечать всем тем характеристикам, которые отличают самоорганизационно возникающие аттрактивные структуры в средах любой другой природы. Это такие свойства, как: локальная упорядоченность (причем упорядоченность более высокая, чем в окружающем пространстве); способность к самодостраиванию за счет притягивания к себе новых элементов; способность к самовосстановлению в ситуации насильственного разрушения; имманентность среде возникновения, предзаданность свойствами самой среды; спонтанный, нетелеологичный характер возникновения¹⁰ .

Уже отсылка к таким понятиям, как миф, игра позволяет утверждать, что если в распоряжении организационных механизмов социального структурирования находятся такие свойства человеческой психики как сознательность, рациональность, способность к проектированию, целеполаганию, формальнологическому мышлению, последовательным и логически обоснованным действиям, то в распоряжении социальной самоорганизации находится другая часть человеческой психики, которую принято обозначать как бессознательное и которая управляет нашими действиями и поступками неявно, используя для этого чувства, переживания, эмоции, ошибки, спонтанные выбросы желаний и побуждений. Организационное социальное структурирование, имеющее своего субъекта, носящее телеологический характер и идущее путем последовательного и целенаправленного выстраивания связей между элементами будущей организационной структры (организациии) отличается от самоорганизационного структурирования тем, что последнее идет спонтанно, носит нетелеологический характер, и новые структуры возникают как результат самосборки, самодостраивания аттрактора, что и характерно для таких структур в общем виде.

В проекции на личностное пространство индивида, организация и самоорганизация оказываются связанными с различными сторонами личности человека, присутствуют в его внутреннем мире в виде достаточно оппозиционных представленностей. Организация, опирающаяся не столько на процессуальную, сколько на субстанциональную сторону своего суще-

122

ствования, в мотивационном пространстве человека основывается на мотивированности результатом функционирования организации. В противоположность этому самоорганизационная структура - явление процессуального характера, ее сущестование вожможно лишь как результат непрерывно длящегося взаимодействия между элементами, и поэтому самоорганизационная социальная структура отличается мотивированностью прежде всего процессом взаимодействия, а результат здесь может выступать скорее как нечто отдаленное и то, что организует и направляет процесс. Если организация, в основе существвания которой лежит функциональность, востребует человека именно по принципу его функциональной состояетельности и эта востребованность связана с его ролевой включенностью в организационную структуру, то самоорганизационная структура, будучи эмерджентным образованием, возникает за счет включенности человека на уровне идентичности, высокой степени отождествления себя с такой социальной упорядоченностью. И основой такой идентичности становится то заданное эмерджентностью самоорганизационной структуры системное свойство, которое входит в личностное пространство индивида в качестве его новой личностной характеристики, и сохранять которое человек может только через включенность в самоорганизационно возникающую социальную общность. Анализ свойств тех общностей, которые возникают на основании объединяющей силы организованной толпы, игры или мифологического пространства, позволяет утверждать, что продуктом действия социальной самоорганизации является общее духовное начало, объединяющее всех принадлежащих такой социальной структуре¹¹ .

В логике предложенных построений взгляд на миф, игру как на определенную архаику представляется неправомерным. Это мощный и непрерывно действующий механизм самоорганизационного возникновения социального порядка, который набирает особую силу в моменты резких социальных сломов. Основа будущего нового порядка — со временм возможно закрепляемого в организационно фиксируемых форматах — в точках бифуркации возникает не как результат действия тех или иных социальных реформаторов, а через активизацию аттрактивной силы заложенных в коллективном бессознательном данной социальной среды (данного народа) спектра возможных мифологических объяснений мира, и сознательное реформирование может быть успешным лишь в его согласованности с самоорганизационной социальной тектоникой.

Под мифологией в данном случае мы понимаем не классический сакральный миф, а определенный способ моделировать события социального мира и в соответствиии с этой моделью выстраивать свои поведенческие акты и социальные предпочтения. В этом случае практически исчезает необходимость различения мифологии и идеологии, поскольку идеология, будучи обличена в удачно подобранную мифологическую оболочку, вполне может стать основанием самоорганизационного структурирования общества при условии резонирования с имманентно присущими данной социальной среде потенциально существующими мифологическими построениями. Социопреобразующию силу в точках бифуркации приобретают различного рода мифы, носящие характер определенных проектов спасения, проектов изменения существующей ситуации, не опирающихся на последовательность рациональных аргументов, а явно или неявно аппелирующих к тому, что исследователи мифологического мышления называют ожиданием чуда, эффектом "волшебного помощника".

Вопрос о факторах, влияющих на ситуативное соотношение организационной и самоорганизационной составляющих в процессах социального структурирования, представляется одним из самых интересных. Ответ на него может быть дан при обращении к другим понятиям синергетической теории, таким как энтропия, однородность, хаос, неравновесность, детерминированный хаос. Рассматривая эти процессы в социокультурной плоскости, можно сказатть, что исторически более ранние

123

формы организации (в смысле организованности) социальной жизни отличаются значительным доминированием самоорганизационной составляющей (что и дало основание относить самоорганизационные проявления социальной динамики к архаическим явлениям). Культурный фактор влияет таким образом, что восточные культуры можно считать куда более самоорганизационными, чем западные. В отношении связи этих механизмов с актуальными общественными состояниями можно утверждать, что в ситуациях кризиса (точках системной бифуркации) самоорганизационные механизмы формирования социального порядка играют решающую роль, и это справедливо как для всех исторических периодов, так и для различных культурных ареалов. Что следует подчеркнуть особо — самоорганизация обладает беспристрастностью естественных процессов, а поэтому от нее нельзя ждать того, что она будет толкать систему однозначно в прогрессивном направлении. Ее задача — создать социальный порядок в ситуации наступившего кризиса и хаоса, а будет ли этот порядок высоко моральным или криминальным — самоорганизация не решает. Это может сделать человек путем направленного приложения организационных усилий, но приложение это требует управленческих приемов, радикально отличающихся от тех, которые использовались в ситуации, когда самоорганизационным процессам не придавалось большого значения, когда они воспринимались лишь как досадный пережиток прошлого, которому с неизменностью предстоит исчезнуть в силу прогрессивности исторического развития.

Каким образом подобная самоорганизационная динамика проявляла себя в конкретной ситуации украинского социума? Тот факт, что логика выборов и предпочтений наших граждан в последние годы никак не укладывалась в линейные рационально–логические построения, неоднократно фиксировалось украинскими исследователями, и обозначался как амбивалентность общественного сознания (этому посвящены многие работы Е.Головахи, Н.Паниной, И.Поповой¹² ). Как известно, именно логика мифа обладает амбивалентностью, позволяющей соединять несоединимое, ждать невозможного, верить в нереальное.

Как можно описать содержание тех мифов, которые латентно структурировали наше общество в последние годы? Всякая точка бифуркации отличается прежде всего сменой тех аттракторов, к которым притягивается система, а в нашей трактовке — сменой тех социальных мифов, которые задают присутствующее на самоорганизационном уровне структурирование общества. Конечно, каждый отдельный социальный срез предполагает свою собственную структурирующую мифологию и свои локальные точки бифуркации. В этом смысле можно говорить о личностном мифе, семейном мифе, поселенческом мифе, корпоративном мифе и т.д.. В данном случае мы посмотрим только на макроуровневые мифологические структуры, задающие самые общие социодиференцирующие самоорганизационные потоки.

В той точке бифуркации, которая соответствовала распаду СССР, обозначились и долгое время неявно структурировали украинское общество два основных мифологических образования, которые можно обозначить как "Спасение на Западе" и "Спасение на Востоке". Социальное поведение, продуцируемое приверженностью к эти двум мифам, можно различать по их инновационной и консервативной компоненте, обозначать как тяготеющие к левому или правому политическому крылу, но это уже более подробный анализ возникающего социального порядка. Самая же общая характеристика тех мифов и соответствующих социальных аттрактивностей состояла во внешней по отношению к Украине географической привязанности соответсвующих проектов спасения. Такая мифология практически не требовала харизмы от украинских лидеров, с этой мифологией ассоциирующихся. Скорее всего, эта харизма должна была обнаружиться в тех географических широтах, к которым аппелировал миф, и поэтому Ельцин и Клинтон обладали для украинцев куда большей харизмой, чем собственные политики и претенденты на социальное ре-

124

форматорство. Почему именно такие мифологические образования оказались органичными для украинского общества того периода? Этот вопрос требует дополнительного изучениея, но первый очевидный ответ лежит на поверхности — отсутствие собственного активного начала в тех моделях спасения, которые присутсвовали на неосознаваемом уровне, скорее всего следует связывать с опытом народа, долгое время не имевшего своей собственной государственности и соответствующих лидеров, что и задавало особенности той социальной среды, где эти мифы возникали.

Заданный такой мифологической растяжкой социальный расклад сил в той или иной мере сохранялся неизменным до следующей точки социальной бифуркации, которой стал "кассетный скандал" и все связанные с ним события. Сразу после него многие аналитики отмечали наметившееся переструктурирование общества, очевидным для которого в политическом срезе было исчезновение четкого деления на левых и правых. Более очерчено новое структурирование, задаваемое на самоорганизационном уровне новой мифологической палитрой, проступило после парламентских выборов 2002 года, когда народ смог продемонстрировать путем голосования эти свои неявные тяготения. Результаты выборов многие аналитики склонны трактовать как выбор идеологий. Нам такая трактовка кажется верной только в том случае, если под идеологией понимается определенная мифология, а не традиционный идеологический веер, обозначаемый как коммунистическая, социал–демократическая, либеральная, национал–демократическая и прочая идеологическая ориентация. Хотя нам не известны опросы, проверявшие меру осведомленности населения в основных ценностных содержаниях различных идеологических направлений, не сложно предположить, что эта осведомленность не слишком высока. Но наличие в электоральных выборах вполне определенной — но мифологической — логики, можно предположить с достаточным основанием.

Те два новых мифологических образования, которые переструктурировали украинское общество после второй точки бифуркации, скорее всего можно обозначить как мессианский и героический миф. Близкая точка зрения высказывалась известным политологом Д.Выдриным, правда не как комментарий к сегодняшними событиям, а скорее как прогноз на будущие президентские выборы¹³ . С нашей точки зрения это сегодняшняя самоорганизационная реальность, и усиление ее или ослабление в будущем прогнозировать тяжело в силу все той же невозможности линейных экстраполяций для столь сложных и нелинейных систем, какими являются системы социальные. Замечательным отличием этих дву новых проектов спасения есть то, что они уже не ориентированы на поиск "исхода" в четко обозначенных географических координатах за пределами нашей страны. Направление движения в таких мифах уже как бы не присутствует, а вместо этого спасение ищется в конкретных исторических фигурах, которые должны знать "куда идти, что делать". Не случайно эти выборы обозначились вниманием не столько к идеям и партиям, сколько к конкретным лидерам.

Мессианский миф персонализировался Виктором Ющенко и обслуживал смутную надежду (задаваемую библейскими мессианскими мифами как прообразами) на то, что может быть найден выход по типу исхода к "земле обетованной" или "царству небесному". Главный смысл такого исхода — неконфронтационная позиция по отношению к существующему порядку. Новый искомый порядок возникает как бы в другом измерении, без явного разрушения старого, возможно путем его неагрессивной трансформации. Имидж Ющенко — моральность, неконфликтность, харизматичность — позволили ему успешно претендовать на роль сакральной фигуры, олицетворяющей данную мифологию. К тому же выплаченные в период его премьерства зарплаты и пенсии, которых народ до того не видел в некоторых случаях и несколько лет и в возможность получения которых практически не верил, послужили аналогом чуда, подпитавшего соответствующий имидж Ющенко.

125

Героическая мифология персонализировалась соответсвенно фигурами Ю.Тимошенко, А.Мороза и Н.Мельниченко. Этот мифологический сюжет предполагает более жесткое решение вопроса изменения социального порядка. Герой должен победить "дракона" и вернуть своему народу отобранный рай, справедливость. Что объединяет оба названных мифа — это то, что и Пророк и Герой обнаруживаются в своем обществе, что может свидетельствовать о серьезных изменениях в самой социальной среде, ее глубинных представлениях, в определенном смысле росте энергетики социума, уверенности в себе, которая может со временм проявиться и в более решительных действиях.

Какими могут быть прогнозы относительно дальнейшей социоструктурирующей потенциальности проявившихся мифов? Скорее всего, тот каскад бифуркаций, который как правило действует после первого бифуркационного взрыва, еще не пройден. Если это так, то выход на следующую бифуркационную точку может предложить нам новую мифологическую палитру, порождающую самоорганизационную аттрактивность. И только сущность самой среды на тот момент может показать, какими окажутся эти мифы. Помочь в таких предсказаниях часто могут исторические аналогии, обращение к которым оправдывается цикличностью самоорганизационных процессов. В этой связи можно вспомнить высказывание известного историка и культуролога В.Скуратовского в его интервью радио "Свобода". Оно касалось ситуации 1917 года в России, когда причину многих бед искали в личностях князя Львова или Керенского. Выход из той точки бифуркации в виде победы коммунистического мифа оказался для всех неожиданным, и тем не менее на долгие годы определил порядок в стране.

1. Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. — М., 1998. — С.84–87; 105.
2. Бутенко А. Особенности крушения тоталитаризма коммунистических цветов // Общественные науки и современность. — 1995. — № 5. — С.169.
3. Ядов В.А. Размышления о предмете социологии // Социологические исследования. — 1990. — № 2. — С.15.
4. Бродский Б.Е. Эпистемический выбор и социальная структура // Общественные науки и современность. — 1997. — № 6. — С.98.
5. См. например: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. — М., 2000; Хакен Г. Синергетика. Иерархия неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. — М., 1985; Эйген М. Самоорганизация материи и эволюция биологических макромолекул. — М., 1973.
6. Добронравова. И.С. Становление нелинейного мышления. — К., 1990.
7. Рузавин Г.И. Самоорганизация и организация в развитии общества // Вопросы философии. — 1995. — № 8. — С.63.
8. Пригожин И. Природа, наука и новая рациональность // Знание, философия и жизнь. — 1991. — № 7. — С.37
9. Бевзенко Л. Социальная самоорганизация. (Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций). — К., 2002.
10. Бевзенко Л. Самоорганизационая природа феномена игры // Константы. — 1998. — №2(9). — С.68–75.
11. Бевзенко Л. Социальная самоорганизация. (Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций). — С.219-240.
12. Головаха Е.И.,Панина Н.В. Социальное безумие. История, теория и современная практика. — К., 1994; Головаха Е., Панина Н. Постсоветская деинституционализация и становление новых социальных институтов в украинском обществе // Социология: теория, методы, маркетинг. — 2001. — №4. — С.5–22; Попова И.М.Повседневные идеологии. Как они живут, меняются и исчезают. — К., 2000.
13. Выдрин Д. Там за горизонтом: заметки политического натуралиста // Зеркало недели. — 2002. — 29 марта. — С.3.

126

Шевцов А. Г. кандидат физ.-мат. наук

Открытая модель социальной реабилитации людей с инвалидностью и современный мир

Данный материал посвящён вопросу применения нового постнеклассического парадигмального знания к исследованию и построению теории такой области человеческой деятельности, как социальная реабилитация людей с инвалидностью. Этот общественный институт развивается в рамках некой социальной парадигмы, которая связана с моделью инвалидности, существующей в культуре общества. Имплементация идей синергетики в процесс изучения социальной реабилитации инвалидов может предоставить новый инструментарий для понимания эволюции модели социальной реабилитации людей с инвалидностью, которая наблюдается в мировой практике, способствовать применению инновационных идей и новых подходов в отечественной реабилитологии, сформулировать новую философию этого вопроса.

Последнее весьма актуально, ибо социальный институт реабилитации инвалидов в Украине в настоящий момент требует коренного многовекторного реформирования на основе его новой модели, поскольку: во-первых, мы можем констатировать, что он морально устарел; во-вторых, его неправильное функционирование отражается в искаженной социальной политике, что затрагивает интересы 10% населения страны; в-третьих, из-за его отсталости происходит нерациональное расходование очень больших бюджетных средств; и, наконец, деятельность этого института в настоящем его виде может привести к катастрофическим социально-политическим и культурным последствиям.

В частности, государство не может допустить выпадение из сферы производства большой группы населения (которую причисляют к категории инвалидов) с мощным творческим потенциалом при острой нехватке трудовых ресурсов в скором будущем (в виду старения трудоспособного населения и падения рождаемости).

Кроме того, сегрегация одной группы граждан от остального социума, ее изолированное существование, как правило, приводит к социально-культурному расслоению общества, а это реальная угроза развитию культуры государства. Ибо последняя в значительной степени является системой общественных ценностей, признание которой всеми гражданами консолидирует, сплачивает общество.

Взаимонепонимание и неприятие людьми разных культур всегда чревато негативными последствиями. Молодому украинскому обществу с его конфликтогенными точками социального разрыва (расслоение населения по имущественному, национальному, конфессиональному и другим признакам) крайне необходима скорейшая интеграция субкультуры пока еще сегрегированных людей с физическими и сенсорными недостатками в формирующуюся аксиологическую систему нового государства.

В литературе также резко оценивается и современное состояние постсоветской системы специального образования детей-инвалидов, которое характеризуется как кризисное. Специальное ("дефектологическое") образование является важнейшей подсистемой социальной реабилитации инвалидов и содержит в себе те же пороки, что и весь институт реабилитации.

Относительно специального образования критике подвергаются [1]:

- социальная маркировка ребенка с особыми нуждами как “дефективного”, неполноценного;

- охват системой специального образования лишь части нуждающихся: "выпадение" из нее детей с глубокими нарушениями в развитии; отсутствие специализированной психолого-педагогической помощи детям со слабо выраженными нарушениями;

• жесткость и безвариативность форм получения специального образования;

127

• примат образовательного стандарта над развитием личности ребенка;
• искусственная изоляция ребенка в особом социуме, часто не способствующая его последующей адаптации в обществе.

Для понимания сути общественной эволюции подходов к проблеме инвалидности и социальной реабилитации инвалидов изложим краткую историю этого вопроса.

Объективное представление о проблеме реабилитации людей с инвалидностью, как сложной системе взаимозависимых между собой экономических, социальных, морально-этических и медицинских проблем и отношения к ним как к равноправным гражданам, но с ограниченными физическими возможностями, сформировалось в мировом сообществе в процессе продолжительного развития индивидуального и общественного сознания, правовых принципов государственной и глобальной мировой политики относительно инвалидов.

Значительным фактором в этом есть и социально-правовое самосознание самих людей с ограниченными физическими возможностями (на одном Web-сайте в Интернете автор нашел такую фразу: “Социальный статус инвалида обусловлен уровнем его правовой грамотности”).

За общественным мнением изменялось отношение и государства к реабилитации людей с инвалидностью.

В древние времена принципы отношения государства к жизни людей с физическими недостатками, сильными увечьями не подвергались этической верификации на гуманность, последние для общества были просто лишние рты, которые часто заслуживали в лучшем случае изгнания, в худшем - смерти. Исторические источники сообщают нам о законе царя древней Спарты Ликурга (IХ - VIII в. до н.э.), который рекомендовал умерщвлять младенцев с физическими недостатками [2].

Далее в истории человечества мы наблюдаем "гуманистический прогресс": для инвалидов уже создают богадельни, им разрешают жить подаяниями. К величайшему сожалению, эта система “реабилитации” сохранилась и к настоящему времени. И в современной Украине мы наблюдаем интернаты-резервации для детей и взрослых инвалидов, а также милостыню для них в виде мизерной пенсии.

Здесь следует отметить, что модель социальной реабилитации людей с ослабленным здоровьем находится в прямой зависимости от, так называемой, модели инвалидности, которая сама по себе требует актуализации и рационализации.

В аграрных обществах инвалидность рассматривается в контексте экономической утилитаризации человека, его социальной пользы. Плохой или хороший пахарь, воин и т.д. С фатальной для этих людей настойчивостью подобный образ инвалида репродуцируется и в индустриальном обществе, где человек в первую очередь рассматривается как производитель материальных и других благ. Здесь работает экономическая модель инвалидности. Или, как принято говорить, модель функциональной ограниченности, которая описывает якобы неполноценность и неспособность личности выполнять те или иные функции, предписываемые обществом.

Экономическая и функциональная модели есть логические следствия так называемой медицинской, или административной модели инвалидности. В этом случае инвалидность воспринимается как личная патология человека, и все его проблемы - следствие этой патологии. То есть, ограниченные возможности личности рассматриваются в контексте взаимосвязи между отдельным человеком и его недугом. Все проблемы инвалида - следствие патологии здоровья. Он должен приспосабливаться к миру "нормальных" людей. И тогда задачей социальной реабилитации является адаптация инвалида к обществу здоровых людей, а основным ее содержанием - обеспечение социальной защиты, понимаемой органами власти весьма ограниченно.

Соответствующая социальная политика, подходы такого рода в современной научной литературе обозначают термином "disabilism" - "инвалидизм" по аналогии с "расизмом". Ибо она ведет к дискриминации людей с ограниченными физическими и ментальными возможностями и отношению к ним со стороны общества как к неполноценным [3].

128

Описанные выше модели долгое время господствовали в формировании и реализации социальной политики в отношении инвалидов. И только в конце 60-х годов мировое общественное мнение относительно проблем людей с ограниченными функциями здоровья кардинально начинает меняться. Общемировые тенденции включали в себя осознание необходимости предоставления инвалидам равных возможностей и прав со здоровыми людьми, интеграции первых в жизнь всего общества.

От богаделен и резерваций для инвалидов к государственным научно обоснованным программам их реабилитации - вот путь, который в конечном итоге привел к созданию новой модели инвалидности - социальной, в которой проблема физических, сенсорных или ментальных ограничений человека рассматривается как социальная.

В этой модели в центре внимания находится взаимосвязь между человеком и окружающей его средой (в том числе и социальной). Ограниченные возможности понимаются как следствие того, что социальные и физические условия (культура общества, психологический климат, социальная и политическая организация, "барьерная" инфраструктура и так далее), в которых живет и работает человек с ослабленным здоровьем, сужают возможности его самореализации , то есть инвалиды рассматриваются скорее как притесняемая группа, чем как аномальная. Суть проблемы инвалидности - в неравенстве возможностей при провозглашенном равенстве прав [3].

Содержанием социальной работы становится социальная реабилитация людей с ограниченными возможностями и помощь в осознании и реализации ими своих неотъемлемых человеческих прав.

Следствием этой модели должна была стать и новая реабилитационная философия, связанная с поворотом в общественном сознании от "культуры полезности" к "культуре достоинства", который наметился во второй половине ХХ в. Человек с инвалидностью должен рассматриваться, независимо от своей дееспособности и полезности для общества, как объект социальной политики, ориентированной на создание ему условий для максимально возможной реализации всех его потенциальных способностей, его интеграции в общество. Инвалид рассматривается не только как объект социальной работы, но и как активный субъект общественной жизни и творец своей судьбы.

И это явилось, на наш взгляд, артефактом новейшего, постнеклассического, нелинейного мышления.

Ниже будет показано, что в случае описания нелинейного стиля мышления в теории реабилитации "речь не идет о задании на все времена исчерпывающего списка методологических принципов" [4]. Позитивистский идеал конструирования системы социальной реабилитации людей с инвалидностью заключается в динамике этого процесса, являющегося гомоморфным траектории социально-политических, культурных и экономических параметров общества.

Заметим, что здесь мы находим иллюстрацию самооpганизации социальной системы "инвалид-общество", имеющую, очевидно, так называемый, бифуpкационный характер: в точках стpуктуpной неустойчивости, катастpофы пpоисходит pезкое изменение оpганизации стpуктуpы системы, стpуктуpный пеpеход в новое состояние.

Hа достижение упpавляющим паpаметpом кpитического значения элементы общественно-политической системы вынуждены pеагиpовать отказом от своего обычного поведения, уже включенного в систему связей, то есть в стpуктуpу, и это пpиводит к стpуктуpной неустойчивости системы. Пpи этом элементы системы, как субъекты общественно-политических отношений, действуют как бы во вpед существующей оpганизации стpуктуpы и вопpеки интеpесам некотоpых дpугих элементов этой же системы. Пpоисходит "столкновение интеpесов", воспpинимаемое как конфликт .

Пpи этом может пpоизойти стуктуpный пеpеход и мы получим новую фазу системы, характеризующейся новым порядком. Если же система остается в

129

pамках стаpой оpганизации своей стpуктуpы и не меняет тpаектоpии своего pазвития, то, очевидно, мы имеем дело с затухающим конфликтом [5].

Для анализа социальной системы "инвалид-общество" рациональным является понимание конфликта в социально-политической системе как явления стpуктуpной неустойчивости этой системы, пpиводящего либо к смене тpаектоpии общественного pазвития, либо к ее сохpанению в зависимости от типа обpатной связи.

Состояние общества, базирующееся на административной модели инвалидности, характеризуется явным конфликтом между субъектами системы, неудовлетворенностью инвалидов своим социальным и экономическим положением, моральной отсталостью государственных структур реабилитации и социальной защиты последних.

В 60-х годах в западных странах это привело к массовым движением протеста и борьбы инвалидов за свои права.

В связи с этим можно также хронологически вычислить область бифуркации траектории эволюции модели социальной реабилитации: 60-е - 90-е годы. В экономически развитых демократических странах правовая фиксация точки бифуркации произошла, на наш взгляд, в 1993 году.

В Украине - подобная точка бифуркации еще не пройдена. И связано это, очевидно, с различием кибернетического типа обратных общественно-политических связей в открытых демократических государствах и тоталитарных странах.

Заметим, что правозащитное движение инвалидов в СССР имеет свою яркую историю, тщательно скрытую от общественности деспотическим режимом того времени. Были скрыты, к примеру, факты пикетирования и демонстраций инвалидов войны и детства в Москве в 1955 г. и в 1965 г. на Старой площади перед зданием ЦК КПСС; героические акции неформальных объединений тяжело больных инвалидов, в том числе и инициативных групп по защите прав инвалидов в СССР, которые начали действовать в рамках Хельсинкского соглашения по правам человека.

Так, в первом обращении советских инвалидов к правительствам стран-участниц соглашения говорилось: "Многолетняя борьба за организацию в СССР инвалидного общества выявила полную бесполезность прямого обращения к официальным органам... письма оставались без ответа, а в худшем случае - это кончалось угрозами, даже репрессиями. .. Мы обращаемся с просьбой потребовать от советского правительства соблюдения прав инвалидов и улучшения их социального обеспечения. Мы обращаемся ко всем инвалидам в СССР с призывом вспомнить о своем человеческом достоинстве, объединяться в инициативные группы взаимопомощи и активно бороться за создание своего общества".

Об остроте ситуации, связанной с борьбой инвалидов за свои права в СССР, свидетельствует то, что молодые инвалиды - активисты правозащитной группы во главе с Юрием Кисилевым, созданной в 1978 году, действовали с большим для себя риском быть обвиненными в "антисоветизме" и подвергнуться репрессиям. Они работали в тесном контакте с лидером советских правозащитников академиком Андреем Сахаровым, выходили на западные средства массовой информации, в частности на "вражеские" радиостанции "Свобода" и "Голос Америки". С начала 1970-х годов были созданы такие неформальные товарищества инвалидов, как "Корчагинец", "Прометей", "Искра", "Феникс" и другие [6].

Однако отсутствие положительной обратной связи между сообществом инвалидов и властью приводило к затуханию конфликта между этими субъектами и административная модель реабилитации инвалидов господствовала в социальной политике государства.

Между тем, в мировом масштабе результатом внимания Организации Объединенных Наций, а также других международных организаций, к новой политике в отношении общества к инвалидам явилась разработка и публикация ключевых международных документов, основой которых является "Международный Билль по правам человека" принятый 10 декабря 1948

130

года. В их число входят и такие основополагающие документы по правам инвалидов, как "Декларация прав инвалидов", принятая ООН в 1975 году [7], и "Всемирная программа действий в отношении инвалидов", принятая Генеральной Ассамблеей ООН в ее резолюции от 3 декабря 1992 года [8].

В Декларация прав инвалидов, в частности, сказано: "Инвалиды имеют неотъемлемое право на уважение их человеческого достоинства. Инвалиды, каковы бы ни были происхождение, характер и серьезность их увечий или недостатков, имеют те же основные права, что и их сограждане того же возраста, что в первую очередь означает право на удовлетворительную жизнь, которая была бы как можно более нормальной и полнокровной" [7]. И далее: "Инвалиды имеют право на то, чтобы их особые нужды принимались во внимание на всех стадиях экономического и социального планирования".

На 48 сессии ООН 20 декабря 1993 г. приняты "Стандартные правила обеспечения равных возможностей для инвалидов" [9], в которых был обобщен новейший опыт многих демократических государств в области реабилитации и интеграции инвалидов.

В этих правилах изложено такое толкование термина “реабилитация”: “... процесс, который имеет целью помочь инвалидам достичь оптимального физического, интеллектуального, психического и (или) социального уровня деятельности и поддерживать его, предоставив им, тем самым, возможности для изменения их жизни и расширения рамок их независимости. Реабилитация может включать меры по обеспечению и (или) по восстановлению функций или компенсации утраты или отсутствия функций или функционального ограничения. Процесс реабилитации не предполагает лишь оказание медицинской помощи. Он включает в себя широкий круг мер и деятельности, начиная от начальной и более общей реабилитации и кончая целенаправленной деятельностью, например, восстановлением профессиональной трудоспособности."

В приведенном выше определении реабилитации мы наблюдаем принципиально новые аспекты в этом процессе, из которых вытекают существенные следствия.

В первую очередь из него вытекает, что должен быть применён социально-исторический подход к проектированию системы реабилитации людей с особыми потребностями. Содержание и средства социальной реабилитации должны динамично зависеть от эпохи, в которую этот процесс происходит, от культуры общества, экономического и социально-политического состояния государства.

Методология социальной реабилитации инвалидов является производной функцией, или точнее функционалом от состояния (развития) общества и цивилизации в целом. Только тогда в ходе этой реабилитации мы воспитаем личность, которая, хотя и имеет определенные проблемы с своим физическим, сенсорным или ментальным состоянием, тем не менее не является изгоем, изолированным от всего общества. Последнее будто формирует социальный заказ и модель реабилитации инвалида. При полном соответствии этой модели программе реабилитации на выходе мы получим результат, когда жизнь лица с инвалидностью будет в полной гармонии с общественной жизнью, со своим окружением – мы будем иметь истинную адаптацию и интеграцию инвалида в сообщество остальных граждан.

На формирование модели и методологии социальной реабилитации влияют разные классы факторов: так сказать, глобальные, связанные с мировыми тенденциями развития цивилизации, а также – локальные, которые отображают ситуацию, которая сложилась в данный момент в государстве или определенном географическом регионе. Приведем примеры из первого класса глобальных факторов.

В 60-х - начале 70-х гг. видные западные мыслители (Д. Белл, Д. Ринсмен, Р. Арон. 3. Бжезинский, О. Тоффлер, Г. Маркузе и др.) показали принципиально новое содержание того общества, которое формировалось в этот период.

Американским социологом Даниелом Беллом была провозглашена идея постиндустриального общества, в эпоху которого мы живем. Для постиндустриальной

131

стадии развития цивилизации характерен переход от производства вещей к производству услуг, причем услуг, связанных, прежде всего, со здравоохранением, образованием, исследованиями и управлением. Центральное место в постиндустриальном обществе по Беллу займут знание и развитие новых интеллектуальных технологий. Заботливое отношение к талантам и распространение образовательных и интеллектуальных институтов становится главной заботой общества. Для постиндустриального общества характерная новая элита, основанная на квалификации, полученной индивидами благодаря образованию [10].

Отсюда следует, что в наше время социальная реабилитация, привлечение инвалида как равного партнера в общественные отношения в большинстве случаев означает предоставление ему соответствующего образования и профессии, трудоустройство. То есть, на первый план выходит профессиональная реабилитация. Работа и соответствующая оплата этой работы со стороны общества дают нам гарантии, что человек с ограниченными функциями здоровья способен самостоятельно обеспечить себе и своей семье достойное материальное и культурное существование, чувствовать себя уверенно и занимать соответствующее место в обществе.

Более того, в текущий момент мы находимся в фазе “информационного общества”, в котором товаром есть информация, а основной услугой есть информационная. Взрывной характер компьютерных и Интернет технологий предоставил этой фазе общественного развития необратимый характер. Собственно информационное общество — это общество, в котором обработкой информации занято больше людей, чем обработкой сырья и материалов.

Специалист в области информационных технологий сегодня высокооплачиваемый и необходимый обществу работник — разве не это есть действительно социальной реабилитацией инвалида?

Мы сегодня видим, что перспективным направлением социальной реабилитации и интеграции инвалида в современное общество есть его обучение и трудоустройство в области информационных технологий. Кроме того, к жизни в третьем тысячелетии, к работе в современных новых условиях информационного общества молодежь с инвалидностью надо готовить не только профессионально, но и психологически. Такая реабилитация будет адекватно отвечать вызову времени [11].

Приведем теперь пример локального характера, из второго класса факторов социальной реабилитации.

Последние полтора десятилетия Украина находится в состоянии бушующей перестройки экономической формации, материально-производственных отношений в обществе. Развивается не только в объеме, но и качественно предпринимательская деятельность, к которой уже на необходимом профессиональном уровне привлекается все больше граждан. Конечно, этот процесс не может обойти также и людей с инвалидностью. Они своими силами и через свои общественные организации создают предприятия, фирмы, производства товаров и услуг. Не всегда это происходит на надлежащем профессиональном уровне, иногда инвалиды психологически не готовые к настоящим рыночным отношениям и т.п. Тем не менее привлечение людей с физическими и сенсорными недостатками к предпринимательской деятельности, обеспечение их самозанятости, безусловно оказывает содействие их интенсивной социальной реабилитации.

Таким образом, очевидно, одним из методов реабилитации и адаптации людей с ограниченными функциями здоровья в этом случае есть предоставление им образования и консультационных услуг в области бизнеса. Эта “интеллектуальная” помощь для них должна быть ведущей, хотя и должна комбинироваться с материальной, экономической помощью со стороны государства: налоговыми льготами, кредитами, госзаказами и т.д.

При этом для нашей дискуссии очень важно, что описанная выше ситуация наблюдается именно в Украине и других бывших советских государствах. Например, в развитых западноевропейских госу-

132

дарствах (автор лично изучал этот вопрос в Великобритани, Германии, Австрии и Дании), где экономическая ситуация намного стабильнее, инвалиды не основывают так много своих собственных предприятий и рыночная деятельность не рассматривается обществом и государством как такой влиятельный фактор их социальной реабилитации, как у нас.

То есть мы видим, что методология реабилитации людей с физическими и сенсорными недостатками зависима не только от состояния государства и общества, а и от вектора развития последних. Учет последнего придает ей большую адекватность.

Гиперболизируя, можно привести такой пример. Если мы вообразим себе задачу реабилитации лица с инвалидностью, которое живет в утопической республике Касталия, выдуманной выдающимся писателем Германом Гессе, где все граждане занимаются, так называемой, “игрой в бисер”, то в качестве главной цели социальной реабилитации здесь мы будем иметь овладение инвалидами непревзойденными навыками этой игры.

Итак, описанная ранее модель реабилитации, сопоставимая с функциональной, или административной, моделью инвалидности, есть следствие линейного мышления по дихотомическому принципу "свой-чужой", "мы-они" и безусловно ведет к изоляции одной из групп граждан от всего общества. Мы назовем ее "сегрегационной" моделью социальной реабилитации инвалидов.

В то время как методология социальной реабилитации людей с инвалидностью, по нашему мнению, должна отвечать “открытой” модели реабилитации. Эта модель может предполагать:

1. Открытость социальной реабилитации будущему и ее динамичность, в связи с чем она должна находиться в процессе постоянного поиска и изменения, все время формируя новые ориентиры и цели;
2. Интеграцию всех способов освоения человеком мира;
3. Личностную направленность процесса реабилитации, свободное развитие индивидуальности, которая есть основным его фактором;
4. Непосредственное участие субъекта реабилитации в создании её программы, выборе содержания, форм, методов, места, времени и темпов этого процесса;
5. Развитие информационной культуры личности и привлечение к построению реабилитации повейших информационных и телекоммуникационных технологий;
6. Психологическую установку человека на сверхзадачу;
7. Переход от принципа “реабилитация на всю жизнь” к принципу “реабилитация через всю жизнь”;
8. Развитие и включение в процессы реабилитации синергетических представлений об открытости мира, целостности и взаимосвязи человека, природы и общества.

Можно сказать также, что основными качествами открытой социальной реабилитации людей с инвалидностью есть индивидуальность, динамичность, непрерывность, последовательность, комплексность.

Заметим, что подобная модель реабилитации находится в русле современной технологии образования, позиционируемой как "открытое образование" [12].

Открытая модель социальной реабилитации инвалидов предполагает ее многовекторную корреляцию с другими моделями социальной деятельности. В частности, реабилитация имеет целью, как уже отмечалось, социализацию человека с инвалидностью, что есть "процесс влияния социальных условий на жизнедеятельность индивида с целью включения его в качестве дееспособного субъекта в систему общественных отношений" [13]. В социологии выделяют две модели политической социализации - модель подчинения и модель интереса, отвечающие противоположным способам интеграции человека в политическую и социально-экономическую жизнь [там же]. Поскольку эти модели пригодны и для других видов социализации личности, применим их для описания задач социальной реабилитации инвалидов, имеющих место в открытом демократическом и закрытом обществах.

В условиях последнего общества с высокой степенью регламентации социализация инвалида соответствует, очевидно, модели подчинения и происходит через

133

взаимодействие механизмов отбора, предписания и контроля. Как это, к примеру, осуществлялось в советский период посредством деятельности ВТЭК (врачебно-трудовых экспертных комиссий), в результате которых на всех граждан с инвалидностью ставилось клеймо "нетрудоспособности". Таким образом инвалида на всю жизнь определяли в касту "неприкасаемых", жестко фиксируя его ролевые функции в обществе. Последние предписывали инвалиду стандартный набор социальных (изгой), психологических (замкнутый на своем несчастье дикарь), трудовых (малоинелектуальный рабочий низкой квалификации), экономических (иждивенец, пенсионер) качеств. Через специальный институт - систему социального обеспечения - государство экономическими, политическими и административными приемами строго следило за исполнением инвалидом своих ролевых норм.

Часто это приводило к типичной для закрытых обществ социальной самоизоляции, замкнутости сообщества людей с инвалидностью [14]. Добровольная социальная "робинзонада" отнюдь не способствовала интеграции слепых, глухих, "опорников" в общественную жизнь, а напротив - усиливала их сегрегацию, жизнь и деятельность таких сообществ замыкалась в рамках специальных социальных институтов (предусмотрительно созданных, кстати, государством) - полугосударственных-полуобщественных организациях: Украинском товариществе слепых и Украинском товариществе глухих. Их региональные структуры представляли собой замкнутые городки со своей инфраструктурой, предприятиями и субкультурой. Шансов у незрячего или неслышащего человека интегрироваться в "реальное" общество почти не было.

В некоторый момент истории, на ранних этапах создания советской системы реабилитации людей с сенсорными недостатками эти структуры, без сомнения, сыграли свою положительную роль, являясь "оазисами" в жестоком и чуждом для инвалидов мире. Однако в последующем они, на наш взгляд, стали тормозить процессы создания современной интеграционной, безбарьерной среды для этой группы граждан.

Примечательно, что власти ограничивались экономической и политической поддержкой только этих организаций сегрегационного характера и не вкладывали средства в реальные механизмы реабилитации инвалидов открытого, интеграционного типа. Подобная политика проводилась не только в отношении граждан с сенсорными ограничениями. Инвалиды других нозологий воспитывались в аналогичных закрытых резервациях - спецшколах, взрослые инвалиды жили в, так называемых, "домах престарелых и инвалидов".

Модель интереса альтернативна модели подчинения и в ней функционирует механизм выбора личностью социальной роли на основе имеющихся у нее потребностей, интересов, ценностей, осознания интеллектуальных, физиологических и психических возможностей, приобретенных ею знаний, навыков и умений. Инвалид при этом сам контролирует свое поведение не только с точки зрения социальной роли, но и личных интересов.

В целом современное развитие научных представлений о социальной реабилитации инвалидов можно анализировать, используя методологию научно-исследовательских программ И. Лакатоса [15].

В данном случае наша программа имеет следующую структуру.

“Жесткое ядро” включает неопровержимые для сторонников программы исходные положения, в нашем случае — безусловная необходимость полной интеграции изолированной группы граждан в общество, признание за инвалидами равных с остальными гражданами прав человека.

“Негативная эвристика”, своеобразный “защитный пояс” ядра программы - признание за человеком с инвалидностью свободы выбора целей, форм и методов своей социализации (модель интереса).

“Позитивная эвристика” — ряд доводов, предположений, направленных на то, чтобы изменять и развивать “опровержимые варианты” исследовательской программы — содержит ту часть модели реабилитации, которая может и должна под-

134

вергаться развитию, она есть функционал от функции состояния общества и открыта для фальсификации (социально-исторический подход).

Истинно научный подход в построении системы социальной реабилитации инвалидов позволит избежать догматизма и заблуждений в этой сфере, обеспечит требования её открытости. Ибо последнее есть непременное условие ее самоорганизации и развития.

Зародыши системного подхода к реабилитации инвалидов проявляются с начала 90-х годов в попытке изменить содержание деятельности основного государственного органа, признающего за человеком инвалидность - врачебно-трудовой экспертной комиссии (ВТЭК). Как уже было сказано, ранее эти комиссии работали в рамках функциональной, экономической модели инвалидности и определяли последнюю как степень потери трудоспособности инвалида. В случае 1-2 групп инвалидности эти органы маркировали человека как "нетрудоспособного". После такого "клейма" ни о какой социальной реабилитации говорить не приходилось.

Но уже в Законе Украины от 21 марта 1991 года N 875-XII "Об основах социальной защиты инвалидов в Украине" в свете общемировых тенденций инвалидность рассматривается как "мера потери здоровья" (статья 3) и ВТЭК переименовуются во МСЭК (медико-социальные экспертные комиссии).

При этом существенно меняется содержание их деятельности, которое явно строится в соответствии с упомянутой выше социальной моделью инвалидности.

Теоретически, согласно законодательству, медико-социальная экспертиза определяет степень ограничения жизнедеятельности человека и содействует проведению эффективных мероприятий в сфере профилактики инвалидности, реабилитации инвалидов. МСЭК обязаны создавать "индивидуальные программы реабилитации инвалида", обязательные для выполнения государственными органами, предприятиями, учреждениями и организациями. Эти программы, очевидно, должны синтезировать лучшее из реабилитационных мероприятий и технологий в области медицины, социальной педагогики, образования, психологии, труда, культуры, социальной защиты на основе холистических представлений о развитии личности. Научно обоснованные индивидуальные программы "открытой" реабилитации можно составить только исходя из принципов новой синергетической методологии.

Последнее связано с тем, что, определяя комплексную программу реабилитации, общество вместе с индивидом, для которого она создается, должно моделировать взаимодействие личности человека с инвалидностью и остального социума на основе междисциплинарного исследовательского процесса.

И хотя необходимость рациональных методов в решении социальных задач не вызывает сомнений, в рамках государства мы пока ещё наблюдаем во многом иррациональный, мистифицированный подход к пониманию как феномена инвалидности, так и роли системы институтов, призванных ее купировать, то есть обеспечивать реабилитацию людей с инвалидностью, интеграцию их в общество.

"Смотри на меня как на равного!" - вот один из популярных слоганов современного инвалидного движения. Именно "линейное", сегрегационное мышление по принципу "мы - они" создает социально-психологическую почву иррациональных подходов к проблеме социальной реабилитации инвалидов и, безусловно, мешает позитивному ее решению.

К сожалению, отбору прогрессивных элементов и методик в социальной реабилитации людей с инвалидностью препятствуют также экономические и политические барьеры. Катастрофическая ограниченность ресурсов в нашей стране и скудные финансовые возможности государственных органов социального обеспечения толкают чиновников на принятие "легких" решений в этой области, минимизирующих их организационные и управленческие усилия. К примеру, как уже отмечалось, гораздо проще создать несколько специализированных учебных заведений "закрытого типа" и соответственно "отчитаться" за заботу об инвалидах

135

перед начальством и избирателями, нежели создать условия для равных возможностей в получении образования человеком с физическими ограничениями в каждом учебном заведении.

Между тем новое возникает именно как результат отбора наиболее эффективных формообразований, неэффективные же инновации отбраковываются историческим процессом.

В представлениях о модели социальной реабилитации людей с инвалидностью пока ещё доминирует абстракция закрытой обратимой системы, в которой фактор времени не играет роли. В то время как государственная социальная политика явно нуждается в широком привлечении и использовании известной концепции глобального эволюционизма.

"Синергетически" мыслящий государственный деятель в области социальной политики не в праве оценивать то или иное решение посредством прямолинейного сравнения предыдущего и последующего состояний: он обязан прогнозировать реальный ход последующих событий на основе анализа различных вероятных траекторий событий при альтернативных ключевых решениях.

Прямолинейная экстраполяция тех или иных частных кратковременных тенденций, на которых по большей части строились прогнозы и проекты социального переустройства, сейчас уступает место конструктивистским моделям: будущее видится как пространство возможностей, а настоящее - как напряженный процесс выбора. При этом вырабатывается надежное средство диагностики утопических проектов по степени их концептуальной совместимости с парадигмой самоорганизации.

Работа по развитию института социальной реабилитации людей с инвалидностью, на наш взгляд, явно нуждается в системном нелинейном анализе как способе мышления, как методологии.

Постнеклассическая парадигма по-новому оценивает роль субъекта в социальных системах. Человеку в них возвращается его особая роль. По мнению классиков синергетики, он становится реальной силой истории не только в массе, но и лично. В нашем сложно организованном мире, неудержимо стремящемся к хаосу, человек оказывается в самом центре событий мироздания. Именно креативное начало человека, его практическая деятельность являются силами, противостоящими безграничному росту энтропии.

Личность, активно включенная в систему общественных отношений, исполняет функцию устранения неопределенностей в этой системе, установления рационального порядка. И эта роль человека не меняется в зависимости от его убеждений, вероисповедания, цвета кожи или состояния здоровья.

Литература:

1. Малофеев Н.Н. Специальное образование в России и за рубежом: В 2-х частях. - М.: “Печатный двор”, 1996. Часть 1 - Западная Европа. - 182с.

2. Плутарх. Избранные жизнеописания: В 2-х т. - М., 1987. - Т.1. - 589с

3. Социальная работа. Под общ. ред. В. И. Курбатова. - г.Ростов н/Д : "Феникс", 2000. - 576 с.

4. Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. Киев, 1990.

5. Шевцов А.Г. Синергетика и анализ социально-политических конфликтов.// Світ безпеки, Киев, 1996 г., № 9.

6. Краткая история движения инвалидов в России. Лев ИНДОЛЕВ. Copyright © 1999 РООИ "Перспектива". www.perspektiva-inva.da.ru.

7. Declaration on the Rights of Disabled Persons. United Nations. General Assembly resolution 3447 (XXX). 9 December 1975

8. World Programme of Action concerning Disabled Persons. United Nations. General Assembly resolution A/37/52. 3 December 1982.

9. Standard Rules on Equalization of Opportunities for Persons with Disabilities. United Nations. General Assembly resolution A/48/96 . 20 December 1993.

10. Белл Д. Прихід постіндустріального суспільства. // Сучасна зарубіжна соціальна філософія. - Київ, 1996.

11. Шевцов А.Г. Інформаційні технології як засіб соціальної реабілітації людей з обмеженими функціями здоров’я. // Збірник наукових праць I Міжнародної науково-практичної конференції “Актуальні проблеми виховання та навчання людей з особливими потребами”, 17-18 травня 2000 року, Київ, Університет “Україна”, 2001р.

12. Открытое образование – объективная парадигма ХХІ столетия. Под общ. ред. Тихомирова В.П. // Москва, 2000 г.- 288 с.

13. Социология. Учебное пособие. Под общ. ред. В.П.Андрющенко, Н.И.Горлача. // Харьков, 1996 г. - 688 с.

14. Василькова В.В. Порядок и хаос в развитии социальных систем. // СПб, изд. "Лань", 1999 г., - 480 с.

15. Лакатос И. Фальсификация и методология научно-исследовательских программ. // В сб. "Кун Т. Структура научных революций". М.: "Изд-во АСТ", 2001. - 608 с.

136

Доктор социологических наук Катаев С.Л
Доктор физико-математических наук Шамровский А.Д.

Некоторые модели социокультурной трансформации

Процессы, происходящие в современном Украинском обществе, можно описать в терминах концепции системной трансформации. Как известно, эта теория возникла для описания явлений изменений в социально-экономических, культурных отношениях постсоветских государств. В свою очередь трансформационная концепция опиралась на разработанную ранее теорию модернизации. Эта теория использовалась для объяснения процессов, происходящих в традиционных обществах бывших колониальных стран, получивших после войны политическую независимость, в их стремлении приобрести черты современных развитых обществ. В трудах Э.Этциони, П.Бергера, Ш. Айзенштадта и др. авторов раскрываются различные закономерности процессов модернизации и обобщается опыт модернизации в различных странах и регионах.

Модернизация может рассматриваться как процесс международной социализации. Подобно тому, как ребенок усваивает в процессе социализации основные нормы и ценности общества, так страны с традиционным укладом жизни стремились в своем развитии усвоить образы западной цивилизации. И хотя такие стремления встречали критику даже в западных странах, в частности в концепциях негритюда, все же процессы международной социализации во многих странах рассматривались как программа развития.

Бывшие социалистические государства, конечно, не являлись традиционными, подобно многим африканским и азиатским странам, но и перед ними вставали и продолжают стоять проблемы усвоения норм и ценностей западных стран. Поэтому в отношении бывших социалистических стран также стали применять концепции модернизации в ее интерпретации как международной социализации. Но эта теория расширила свои границы и чаще стала именоваться теорией системной трансформации общества.

В настоящей статье делаются попытки моделирования некоторых сторон социокультурной трансформации.

Для нужд последующего изложения следует сделать некоторые дополнительные замечания.

Мы разделяем точку зрения, согласно которой в закрытых обществах потребности общества возникают по мере создания

137

возможностей для их удовлетворения. Это процессы экономического и социального гомеостаза, обеспечивающие стабильность и равновесие в обществе. Пока СССР было страной с закрытым обществом, проблемы разрыва между возникающими потребностями и возможностями экономики и промышленности были не очень остры. Люди были бедны, но многие об этом не знали. Авторы статьи хорошо помнят, как в юности наша страна воспринималась лучшей в мире, и испытывали гордость за это. После разрыва железного занавеса не только в информационном, но и в экономическом и политическом смысле процессы гомеостаза были нарушены. Примеры более развитых стран породили проблему значительного опережения роста потребностей по сравнению с возможностями экономики. Перед страной встала проблема трансформации общества. Речь идет не просто о необходимости роста экономики и увеличении производства товаров, а именно усвоении политических, потребительских и других стандартов, норм, ценностей развитых европейских стран, т.е. проблемах международной социализации.

Указанные проблемы можно изучать разными методами. В данной статье предлагаются методы математического моделирования для исследования процессов международной ценностной социализации. Для этого сравниваются модели закрытого и открытого общества и делаются попытки содержательных выводов из предлагаемых моделей.

Международную социализацию можно сравнить с динамическими процессами, связанными с изменением количества людей, усвоивших те или иные новые нормы, ценности, точки зрения, навыки, взгляды на жизнь. Здесь могут быть полезны аналогии с достаточно хорошо изученными в экологии процессами динамики популяции. Рассмотрим некоторые примеры.

1. Замкнутое общество.

Пусть в обществе появилось какое-то относительно небольшое по объему сообщество людей, воспринявших некоторые новые нормы и ценности. Воздействие извне в виде добавочной информации, агитации и т.д. отсутствует, поэтому дальнейшее распространение этих элементов культуры зависит только от влияния уже воспринявших новые ценности людей на других членов общества. Предположим, что х носителей новой ценности «заражают» ею в единицу времени (день, месяц, год) количество людей, пропорциональное х. Обозначая коэффициент пропорциональности через a получаем, что это количество равно a х. Считая, что число граждан данного общества достаточно велико, примем, что это число, а также его часть х изменяются непрерывно (а не дискретно, как на самом деле). Тогда изменение величины х можно описать при помощи дифференциального уравнения:

, (1.1)

где t – время. Решение этого уравнения имеет вид:

(1.2) (1.2)

Здесь х₀ – начальное количество членов изучаемого сообщества. Изучим подробнее зависимость (1.2), график которой приведен на рис. 1. Рассмотрим некоторый промежуток времени D t и вычислим изменение величины х за этот промежуток (1.3)

Отсюда видно, что за равные промежутки времени объем интересующего нас сообщества будет изменяться в одинаковое количество раз k. На рис. 1 приведен случай, когда за время D t=1 объем удваивается (x_o=1). Это зависимость типа цепной реакции. Она описывает достаточно кратковременный переходной процесс, поскольку за относительно большой промежуток времени объем х вырастет настолько, что все члены общества, в принципе поддающиеся воздействию, будут охвачены им, и дальнейший рост естественным образом прекратится. Следовательно, мы видим, что при благоприятных условиях – отсутствии противодействия, привлекательности новой

138

ценности – она распространяется очень быстро естественным путем без применения каких-либо специальных мер.

В случае отрицательного значения коэффициента пропорциональности a будет наблюдаться уже не рост, а уменьшение количества х (рис. 2).

Такое положение может наблюдаться, когда воздействие членов данного сообщества на остальных граждан меньше, чем обратное воздействие. Это может быть связано либо с непривлекательностью ценности, либо с противодействием ее распространению. В данной модели не рассматривается ситуация «естественной убыли» приверженцев прежних ценностей в результате физического вымирания.

В любом случае наиболее важной величиной, подлежащей экспериментальному исследованию, является коэффициент пропорциональности a . Этот коэффициент может быть найден, например, при решении обратной задачи. Если на каком-то промежутке времени зависимости между x и t подобны изображенным на рис. 1 или 2, то несложно определить величину a при помощи метода наименьших квадратов. После этого можно прогнозировать дальнейшее изменение x(t) с использованием формулы (1.2).

Рассмотрим теперь более сложные случаи. Выше были изучены только случаи неограниченного роста или неограниченного уменьшения объема изучаемого сообщества х. Объединим эти два случая в один, положив коэффициент a равным:

a =m–nx (1.4)

Положительная величина m отвечает за рост х, а отрицательная величина –nx отвечает за уменьшение х. (Частично это уменьшение может происходить и за счет «естественной убыли»). Здесь как бы борются две тенденции – к уменьшению и к увеличению х, причем при малых х преобладает тенденция к увеличению, а при больших – к уменьшению (рис. 3). При x=m/n будет a =0, т.е. обе тенденции уравновешиваются.

Подобное устройство коэффициента a можно объяснить следующим образом. Новая привлекательная идея, ценность появляясь в обществе, на первых порах завоевывает своих сторонников практически без препятствий, в результате чего число этих сторонников растет по экспоненциальному закону (формула (1.2), рис. 1). Однако с ростом количества сторонников новой ценности растет сопротивление ее дальнейшему распространению. Здесь может быть и прямое сопротивление членов общества, враждебных данной идее, и попросту исчерпание наиболее подходящих для восприятия новой ценности людей, в связи с чем привлечение новых, уже менее подходящих, людей наталкивается на дополнительные трудности.

Теперь дифференциальное уравнение, описывающее динамику х, имеет вид:

(1.5)

Решение этого уравнения будет:

, (1.6)

где х₀ – по-прежнему начальное значение х.

На рис. 4 приведены соответствующие кривые для ряда значений х₀. При x₀<m/n наблюдается рост, а при x₀>m/n – убывание х. Во всех случаях значение х асимптотически стремится к значению m/n.

139

S-образные кривые, изображенные на рис. 4, впервые исследовал Ферхюльст, в связи с чем их называют логистическими кривыми Ферхюльста.

Собственно, S-образной является только самая нижняя из кривых, изображенных на рис. 4. Рассмотрим ее подробнее. При малых значениях х₀ коэффициент пропорциональности a приблизительно равен постоянному значению m. Это обеспечивает экспоненциальный рост объема исследуемого сообщества (участок 1 на рис. 4). Этот участок характерен максимально благоприятными условиями для распространения данной ценности при практически отсутствующем противодействии. С ростом х становится заметным противодействие. Но благодаря выросшему количеству ее носителей прирост новых членов сообщества все еще достаточно быстр; более того, скорость роста достигает максимального значения. С дальнейшим ростом х, благодаря исчерпанию ресурсов пригодных для вовлечения в сообщество членов или росту противодействия, или другой комбинации неблагоприятных факторов, скорость увеличения х уменьшается, стремясь к нулю. Величина х стабилизируется вблизи значения m/n.

S-образные кривые весьма характерны для динамики изменения количества х людей, воспринимающих ту или иную новую идею в замкнутом обществе, в котором отсутствует постороннее влияние и распространение новой ценности вызывается только взаимным общением между собой членов общества.

2. Учет внешнего воздействия.

Пусть некая новая идея, ценность внедряется в данное общество за счет какого-то внешнего воздействия, которое может быть выражено в виде пропаганды некоторых ценностей, демонстрации каких-то привлекательных образцов и т.д. В данном случае речь идет только о внешнем воздействии. Будем считать, что такое внешнее воздействие обеспечивает постоянную скорость прироста приверженцев новой ценности. Будем также считать, что на первом этапе воздействия естественная реакция общества к внедрению новой ценности негативная, т.е. наблюдается противодействие. Этот вариант интересен для изучения в первую очередь, поскольку при позитивной реакции распространение новой ценности происходит достаточно быстро и без внешнего воздействия, как показано выше.

Обозначая постоянную скорость прироста количества людей, воспринявших новые ценности, через v, и считая коэффициент пропорциональности, отражающий самогенерацию ценности, отрицательным, получаем следующее дифференциальное уравнение:

(2.1)

Его решение будет:

(2.2)

Соответствующий график приведен на рис. 5.

Мы видим, что количество людей, вовлеченных в новую идею, стремится к постоянной величине v/a , пропорциональной величине воздействия v.

Однако возможна ситуация, когда, после окончания некоторого периода време-

140

ни, внешнее воздействие прекращается. Тогда величина х, достигнув некоторого значения, которое может быть и достаточно большим, начинает экспоненциально убывать, приближаясь к нулю (рис. 6).

Такая ситуация особенно характерна для периодов во время и после предвыборных компаний. Рис.5 моделирует ситуацию до выборов, когда партийные пропагандисты активно пытаются убедить сообщество в ценности своей идеологии. После же выборов, когда интенсивность пропаганды резко уменьшается, число приверженцев также резко и убывает (Рис.6). Иными словами, идеология, которая не пускает глубоко корни в сознание человека, поддерживает свою живучесть только при постоянной активизации и быстро теряет свою привлекательность в случае снижения пропагандистской активности.

Объединим также ситуацию, когда имеется естественное равновесное состояние, переход к которому изображен графически на рис. 4, и внешнее воздействие. Тогда дифференциальное уравнение, отражающее изменение х, принимает вид:

(2.3)

Рассмотрим решение этого уравнения для случая, когда до некоторого момента времени сохраняется внешнее воздействие, а затем оно исчезает. Соответствующие результаты приведены графически на рис. 7. Разница по сравнению с результатами, приведенными на рис. 6, заключается в том, что теперь внешнее воздействие приводит асимптотически к значению:

, (2.4)

а после его исчезновения величина х стремится не к нулю, а к естественному равновесному значению:

(2.5)

Рассмотрим также случай «отрицательного» воздействия, т.е. случай v<0. Это случай, когда внешнее воздействие разрушает какие-то прежние ценности. Здесь возможны следующие два варианта.

В первом из них величина v невелика по модулю и формула (2.4) дает (при отрицательном v) положительное значение х₂. Это значение будет меньшим, чем х₁, т.е. «отрицательное» воздействие приведет к уменьшению равновесного объема того сообщества, ценности которого разрушаются, но не приведет к полному исчезновению этого сообщества.

Во втором случае, при достаточно большом по модулю отрицательном значении v:

(2.6)

система теряет естественное равновесное состояние и ее объем может только убывать. Это приводит к катастрофе, которая завершается при достижении нулевого значения х (рис. 8) Однако, во-первых, слово катастрофа применено здесь лишь в математическом смысле. Для общества в целом исчезновение какой-то группы людей, исповедующих определенные ценности, может быть и благом. Кроме того, исчезновение здесь не обязательно означает гибель этих людей, а только то, что они прекращают следовать каким-то идеям.

С другой стороны, если выясняется, что исчезновение подобных людей для общества нежелательно, то достаточно своевременно прекратить воздействие разрушающих факторов, как сработают внутренние механизмы данной группы и ее состояние самовосстановится (рис. 9).

141

Отсюда можно сделать естественный вывод, что наиболее эффективно внедрение каких-то новых идей происходит в тех случаях, когда они находят позитивный внутренний отклик хотя бы у какой-то части общества. В этих случаях не требуется дополнительных внешних воздействий на поддержание стабильного количества приверженцев таких идей. В тех же случаях, когда общество сопротивляется посторонним влияниям, требуется постоянное воздействие, компенсирующее это сопротивление.

3. Взаимодействие двух группировок.

Рассмотрим достаточно типичную ситуацию борьбы идей двух взаимодействующих группировок. Типичным примером является, например, борьба приверженцев модернизированных и традиционных ценностей.

Пусть величина х обозначает количество приверженцев новой ценности, а величина у – количество ее противников. Будем считать, что рост величины х обусловлен естественными причинами, а ее уменьшение – сопротивлением противников. Тогда коэффициент роста для величины х можно представить в виде:

a _x=m_x–n_xy (3.1)

Отражено то, что сопротивление росту х возрастает с увеличением количества противников у.

Наоборот, для второй группировки характерно естественное убывание при отсутствии врагов и рост при возрастании количества врагов. Поэтому коэффициент роста для величины у представим в виде:

a _y=m_yx–n_y (3.2)

Система дифференциальных уравнений, отражающая совместную эволюцию двух группировок, в итоге принимает вид:

(3.3)

В экологии подобные уравнения были впервые предложены итальянским ученым Вольтеррa для описания взаимодействия популяций хищников и жертв. В данном случае условно роль жертв играют приверженцы новой ценности, а роль хищников – ее противники. В зависимости от идеологической позиции наименования могут быть противоположными. Эта модель отражает многозначность вариантов и может иметь эвристический характер.

Решение уравнений (3.3) удобнее всего производить численным методом с применением компьютера. На рис. 10 приведены некоторые характерные графики. Видно, что имеется равновесное состояние со значениями:

(3.4)

При малых отклонениях от равновесного состояния происходят небольшие колебания с малыми амплитудами изменения обеих величин х и у.

142

Рассмотрим подробно случай больших отклонений от равновесного состояния. Пусть в некоторый начальный момент времени малы обе величины х и у (точка 1 на рис. 10). Это может соответствовать состоянию, когда новая ценность только что возникла, мало число ее сторонников, но мало и противников, поскольку бороться пока не с чем.

При отсутствии заметного сопротивления идея, ценность начинает быстро приобретать своих сторонников; на рис. 10 это показано в виде быстрого роста у при почти неизменном х (участок 1–2).

Но при значительном увеличении количества сторонников новой ценности, активизируются ее враги и начинается быстрый рост их количества у. Рост у сопровождается уменьшением х, т.е. количество противников ценности растет несмотря на то, что количество ее сторонников быстро уменьшается (участок 2–3).

В конце концов, складывается состояние (точка 3 на рис. 10), когда сторонников новой ценности почти не остается, но зато имеется очень много ее противников. Поскольку бороться уже не с кем, противники быстро исчезают (в том смысле, что начинают заниматься какими-то другими делами). Происходит переход из 3 в 1, т.е. в исходное состояние.

Такие циклические процессы наиболее хорошо изучены в экологии; несомненно, они имеют место и в обществе.

Возможны и многие другие модели взаимодействия двух группировок между собой. К примеру, пользуясь аналогией с экономическими моделями, приведем еще два характерных графика. На первом из них (рис. 11) приведен пример совместной эволюции двух систем при наличии взаимной конфронтации.

Система имеет несколько положений равновесия, но большинство из них неустойчивы и поэтому отклонения от таких положений приводят к разрушению системы (что выражается в отрицательных значениях) величин х₁ и х₂. Главной причиной неустойчивости является то, что каждая из группировок озабочена, в первую очередь, не собственным обустройством, а нанесением ущерба другой группировке.

На рис. 12 приведен график взаимодействия двух группировок при отсутствии конфронтации. Те же цели, что и в предыдущем случае, достигаются теперь не за счет вражды с соседней группировкой, а за счет преимущественно самостоятельного решения своих проблем. При этом система имеет два устойчивых состояния равновесия; выход на одно из них гарантируется практически при любых исходных условиях.

Выводы.

Рассмотренные применения математических моделей к изучению процессов модернизации позволяют сделать выводы о перспективности математических методов в социологии.

Методы, основанные на использовании дифференциальных уравнений, обладают двумя очевидными достоинствами. Во-первых, в тех случаях, когда возможна идентификация параметров уравнений, они позволяют делать какие-то прогнозы или рекомендовать методы управления ситуациями.

Во-вторых, даже в тех случаях, когда получение количественных результатов по каким-то причинам затруднительно (например, из-за трудности получения соответ-

143

ствующего экспериментального материала), использование дифференциальных уравнений позволяет делать качественный анализ различных ситуаций, что в ряде случаев может иметь ценность не меньшую, чем конкретные количественные результаты.

Постановка задач применения известных в экологи, генетике, экономике для исследования социальных процессов с соответствующими содержательными интерпретациями обогатит социологическую науку.

Литература:

1. Арнольд В.И. Теория катастроф. М., «Наука», 1990. – 128 с.
2. Моисеев Н.Н. Математические задачи системного анализа, М., «Наука», 1981. – 487 с.
3. Пономаренко О.І., Пономаренко В.О. Системні методи в економиці, менеджменті та бізнесі. – К., «Либідь», 1995. – 239 с.

Барабаш С. О.

Возможности применения синергетических методов к анализу социальных организаций.

Актуальность применения синергетики не ограничивается глобальными исследованиями. На мой взгляд, даже на уровне отдельного предприятия, организации, фирмы можно извлечь существенную пользу, используя для их анализа синергетические подходы. И хотелось немного подробнее остановиться на потенциальной возможности применения данных методов на уровне отдельного предприятия или организации.

Экономическая деятельность всегда тем или иным образом организуется и институциализируется, а не выступает в виде хаотически реализуемых поступков людей.

Любое предприятие, организацию, фирму (далее социальная организация) можно рассмотреть как некие социальные общности, обладающие набором характерных признаков, и без опоры на структурное понимание социология с трудом сможет прийти к научному прогнозированию каких либо изменений внутри системы.

Активное использование в управлении системного подхода обусловило дальнейшее усложнение управленческих знаний. В частности, необходимо более глубокое изучение организаций с точки зрения социальных систем, активно взаимодействующих с внешней средой.

И несмотря на достаточную автономность социальных организаций. Ее многие характеристики зависят от происходящих в обществе процессов, в это проявляются нелинейные свойства любой социальной организации как социальной системы.

Нелинейность системы допускает возможность существования состояний, характеризуемых высокой степенью ее организованности, либо наоборот, неупорядоченности.

Можно предположить, что приложение принципов синергетики в изучении социальных систем может прояснить ряд актуальных вопросов, связанных с возможностью организации и устойчивого функционирования таких систем, как социальная организация.

На данном этапе, для определения возможности применения синергетики для анализа социальных объектов определим критерии, которым должна удовлетворять некоторая социальная система, для того, что бы совместное поведение отдельных ее частей привело к возникновению макроскопических

144

пространственных, временных и пространственно-временных структур.

1) Нелинейность. Характеристика систем, выраженная в том, что ее свойства зависят от происходящих в ней процессов.

2) Неустойчивость. В физической системе проявляются в заметном отклике текущих в ней процессов на малые внешние и внутренние возмущения. В качестве малых внутренних возмущений следует назвать постоянно происходящие в социальной организации процессы обновления, реструктуризации, перераспределения функций, смены руководства, любые технические или социальные инновации и т.д. В роли внешних возмущений выступают действия конкурентов, изменения нормативно-правовой базы, социальные конфликты, стихийные бедствия и т.д. На фоне этих процессов представители социальных организаций в большей степени стремятся к сохранению своих статусов (если они их устраивают), которые характеризуются наличием определенных ресурсов (материальное благосостояние, должность, личные связи, признание полученное от группы т.д.)

3) Когерентность. Когерентность связывают с наличием в системе согласованности происходящих процессов. Социальная организация

должна представлять собой достаточно четкую и внутренне сплоченную групповую сплоченность.

4) Стохастичность (флуктационность). Характеризует степень выраженности случайных процессов, их размах, отклонения от среднего значения. Эта характеристика приобретает особую значимость при наступлении, когда проявляется влияние слабых возмущений. Стохастичность в социальной организации характеризуется многовариантностью принятия решений, разнообразием допустимых поступков. Основной элемент социальной организации - человек - имеет собственную природу и наибольшую свободу выбора поведения. Именно поэтому для социальной системы характерны неопределенность функционирования и обязательное наличие границ управляемости.

5) Открытость. В открытой системе имеет место обмен с окружающей средой энергией, веществом, информацией, за счет чего обеспечивается сильная неравновестность системы относительно окружающей среды.

6) Обратная связь. Обратная связь осуществляется передачей части энергии, вещества, информации с выхода системы на ее вход. В колебательных системах положительная обратная связь поддерживает колебания, в том числе и хаотические. Наличие отрицательной обратной связи часто служит средством стабилизации поведения системы. Внешней средой для данной социальной организации являются другие социальные организации (поставщики, заказчики, конкуренты, органы власти и другие). Обратная связь осуществляется посредством стандартной деловой активности организации.

7) Инерционность. Инерционность динамической системы проявляется в скорости возникновения и протекания отклика на определенное воздействие. Запаздывание в системе повышает вероятность того, что происходящие в ней процессы могут приобрести хаотический характер. Применительно к социальным организациям под инерционностью следует понимать скорость формирования адекватного отклика на происходящие процессы. Величина инерционности зависит от степени «динамичности» реагирования различных частей системы и силы связи между частями.

Таким образом, мы видим что, социальная организация удовлетворяет вышеописанным критериям и можно сделать вывод, что анализ социальной организации возможен с позиций синергетики, хотя и вызывает значительные трудности, вызванные сложностью реальных социальных систем. Учитывая высокий потенциал нелинейных методов, следует ожидать положительных результатов от их использования в анализе, прогнозировании или проектировании социальных объектов.

145

Литература:

1. Хакен Г. Синергетика. М: Мир, 1980.

2. Хакен Г. Информация и самоорганизация. М.: Мир, 1991

3.Данилов Ю.А., Кадомцев Б.Б. Что такое синергетика? // Нелинейные волны. Самоорганизация. М.:Наука, 1983

4. Малинецкий Г.Г. Синергетика. Король умер. Да здравствует король! В кн.: Синергетика. (Труды семинара. Вып 1.). М.:Изд. МГУ. 1998

5. Князева Е.Н. Одиссея научного разума. Синергетическое видение научного прогресса. М.: 1995

6. http://rusnauka.narod.ru Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления.

7. Куценко О.Д. Теоретическая модель самоорганизации в понимании социальной трансформации.

8. М.В. Удальцова Социология управления. Учебное пособие М.: ИНФРА-М 2000-144с.

9. А.И. Кравченко Социология менеджмента. Учебное пособие для вузов - М.: ЮНИТИ, 1999-366 с.

10. В.И. Курбатов, О.В. Курбатова Социальное проектирование. Учебное пособие - Ростов н/Д: Феникс, 2001 - 416 с.

11. И. Ансофф Новая корпоративная стратегия. - СПб Питер, 1999 -416с.

Кочубей Н.В., канд. филос. наук

Самоорганизация предпринимательства и криминала в социально-экономических системах

Эпистемологический переход от простых, линейных, изолированных, детерминированных объектов к сложным, открытым, нелинейным, вероятностным системам характерен не только для естествознания, но и для многих других областей знания. Не только под влиянием развития естествознания, но и исходя из внутренних проблем той или иной гуманитарной или социальной науки, происходит пересмотр ее собственных оснований. Так, в середине ХХ века в психологической науке личность начинает рассматриваться как сложная открытая система (работы Г. Олпорта). В лингвистике функционирование языков представляется как взаимодействие в семиосфере (Ю. Лотман). В сфере социально-экономических исследований необходимо выделить, в частности, работы К. Поппера об "открытом обществе", а также исследования Ф. Хайека, его концепцию предпринимательства и конкуренции как "процедуры открытия", основного элемента становления рыночных отношений.

На рубеже ХХ и ХХІ веков происходит своеобразная "встреча", когерентное взаимодействие тех наработок, которые есть в синергетике как в научном знании, с исследованиями в отдельных науках, которые до открытия Хайека и Пригожина или параллельно с ними пришли к сходным принципам и обобщениям. В рамках статьи ограничимся социально-экономическими исследованиями как наиболее политически уязвимыми и влияющими на нравственное и психологическое состояние общества.

В последние годы стали появляться работы по социальным и экономическим проблемам, включающие в свой теоретико-познавательный аппарат основные пред-

146

ставления, методологию, терминологию, заимствованную из синергетики [1].

Можно выделить главный момент: во всех работах социально-экономические системы представляются как сложные нелинейные неравновесные открытые объекты, а социальная самоорганизация характеризуется как явление, происходящее в неравновесной социально-экономической культурной и природной среде.

Обращают на себя внимание исследования Э. Валлерстайна [2] и Дж. Сороса [3]. Исследователи, стоящие на абсолютно разных политических позициях (Валлерстайн – "западный марксист", социолог и экономист, Сорос – мультимиллиардер, финансист, экономист), приходят к одному и тому же выводу: капиталистическое общество пришло к своему закономерному кризису, и кризис, произошедший в СССР, – часть кризиса мирового. "Капитализм как историческая система... находится сегодня в состоянии неимоверных структурных трудностей. Крах коммунизма отнюдь не покончил с трудностями капитализма, сам этот коллапс является одной из основных причин текущих дилемм капиталистической системы... Современная миросистема вступила в эпоху "перехода", ... она стоит перед точкой бифуркации и перед периодом родовых мук повсеместного хаоса..." [2, с. 16].

"Система мирового капитализма, которой мы обязаны необыкновенным процветанием нашей страны в последнее десятилетие, трещит по швам. Сегодняшний спад на фондовых рынках США является всего лишь симптомом, к тому же запоздалым, говорящим о более глубоких проблемах, поражающих мировую экономику" [3, ІХ].

"Мировая система капитализма вошла сейчас в состояние экономического неравновесия... Условия динамического неравновесия могут существовать бесконечно долго, или, более точно, ... общество может балансировать на грани хаоса, не переходя эту грань" [3, с. 80, 81].

И Сорос, и Валлерстайн исходят из того, что мир един. Валлерстайн называет это единство капиталистической мир-экономикой, полагая, что основанием этого единства есть разделение труда. Для Сороса "цементом" мирового капитализма является мировая финансовая система.

При всей непохожести в оценках одного и другого важным является не поиск различий (как это было в эпоху исторического материализма), а поиск оснований для единства. Это важный мировоззренческий акцент, характерный для синергетического мировидения.

Для синергетического мировидения важным является также выделение аттракторов – возможных траекторий, к которым "притягивается" поведение системы. Попытаемся показать, что для современного кризисного состояния единой капиталистической мир-экономики характерными являются аттракторы, которые условно можно назвать: инновационно-предпринимательский и криминально-теневой. Колебания экономики, а значит и всей социально-экономической социальной среды в той или иной стране мира происходит именно между этими ветвями. Хотя каждая страна и проходит свой путь, но общие тенденции остаются. Нас сейчас больше всего интересуют постсоветские страны, поскольку именно в них мировой кризис наложился на кризис внутренний. Такай двойная кризисность и неравновесность является, с одной стороны, очень опасной, с другой же – правильные средостимулирующие решения выхода на инновационно-предпринимательский аттрактор могут быть обобщены в модель поведения, полезную и для других стран.

К сожалению, на сегодня у большей части граждан постсоветских государств, особенно у руководителей, государственных чиновников превалирует линейная парадигма мышления. Если раньше мы строили коммунизм, то теперь строим капитализм. При этом госчиновники "управляют" таким строительством, а остальные граждане – "выживают", пока такое строительство идет. Это пагубная и порочная тенденция, не учитывающая ни реальное состояние социально-экономической системы, ни те теоретические наработки, которые все чаще стали появляться.

Во-первых, игнорируется или преуменьшается значение таких феноменов, как предпринимательство и предприниматель.

147

Во-вторых, государственное управление на различных уровнях воспринимается в основном как регуляция взаимоотношений между экономическими субъектами или между государством и экономическими субъектами, а не как создание среды для эффективного предпринимательства.

В-третьих, в силу той же линейной парадигмы, практически все социальные явления сводятся к экономическим или выводятся из них, в то время как экономические, социальные, психологические, нравственные, правовые и другие факторы неразрывны. Выделение одного из факторов – теоретически и/или идеологически обусловленная абстракция.

При этом органами государственного управления через средства массовой информации предлагаются некоторые стратегии, которые оправдывают собственное поведение и в той или иной степени навязывают поведение социально-экономическим субъектам. На сегодня можно выделить такие: стратегия "выживания", стратегия "поддержки малого и среднего бизнеса", а также стратегия "развития предпринимательства", которая в большей степени все еще является желательной, нежели осуществляемой.

Стратегия "выживания" – линейная стратегия, основывающаяся на психологии и конструктах закрытого общества. Временным оправданием такой стратегии в переходный период может быть объективная неспособность предприятия нормально реагировать на изменения в окружающей социально-экономической среде. Изменения законодательства, номенклатуры, спроса, финансового состояния поставщиков и потребителей происходят в этот период быстрее и неожиданнее, чем способность любой, пусть даже достаточно мобильной структуры реагировать на эти изменения таким образом, чтобы не происходило саморазрушения. В такой период руководители предприятия принимают решения, основываясь, как правило, на краткосрочной выгоде. Однако, такое положение не должно быть достаточно длительным, поскольку эта стратегия нацеливает людей на сохранение имеющегося статус-кво, на выжидание "вот придет барин...", вот МВФ даст очередной транш... Данная стратегия не направляет индивидуальную и коллективную активность граждан на изменение ситуации. На уровне предприятия, особенно государственного, пусть даже и находящегося в стадии разгосударствления, нормативно-правовая неразбериха приводит к криминализации деятельности руководителей, использованию ими служебного положения не в интересах коллектива, а в своих собственных. Освободившиеся трудовые и материальные ресурсы, а также информация, которой обладали руководители предприятий и государственные чиновники, привели к возникновению так называемой "экономики физических лиц" [4, с. 50]. Это опасное состояние, выходом из которого может быть либо образование горизонтальных структур, гласно или негласно объединяющих руководителей предприятий, криминальных авторитетов, местных и столичных представителей администрации, то есть мафизация экономики, скатывание на криминально-теневой аттрактор. Либо создание эффективных легальных вертикально ориентированных финансово- или торгово-промышленных групп и объединений. Данный путь требует консолидации общества, открытости экономики, развития демократических начал в управлении с отлаживанием социальной "обратной связи", использованием ее с целью улучшения состояния всей социальной системы, а не только некоторых субъектов-управленцев. Однако, в свое время – 7-8 лет назад такая возможность в полной мере реализована не была.

При этом, конечно, на государственном уровне декларировался дрейф в сторону открытого общества, но открытость понималась (и сейчас понимается) не как системная сущность, а как функциональное свойство системы (коммуникативная открытость). В этом состоянии нищета порождает нищету, что приводит к агрессии, коррупции, неразберихе, хаосу. Это не конструктивный хаос свободной конкуренции, а деструктивный, поддерживаемый и насаждаемый сверху. Выход из такого хаоса – в лучшем случае авторитаризм, закрытость на уровне государствен-

148

ной власти, в худшем – тоталитаризм, политическая закрытость и изоляция.

Однако здоровые социальные силы продолжают постепенно укрепляться. Больше оптимизма возникает, когда провозглашается "стратегия реформ", направленная на "поддержку предпринимательства". Это более адекватная нынешней ситуации стратегия, но не лишенная заблуждений.

Необходимо заметить, что феномен предпринимательства изучается в мировой социологической мысли давно. Осмысление этого явления началось в ХVII веке. Предпринимателем называли купца, в отличие от финансиста. В эволюции понятия предпринимательства выделяются два подхода, один из которых фокусируется на индивиде, который действует в конкретных условиях внешней среды – объективной и не изменяющейся на момент анализа. Это линейный равновесный подход, при котором система "предприниматель – среда его деятельности" воспринимается как замкнутая. Другой подход основывается на взаимосвязи и взаимозависимости предпринимателя и среды, которая включает и микро-, и макроэлементы окружения процесса предпринимательства. Этот подход можно назвать синергетическим, исходящим из нелинейности, неравновесности и открытости системы "предприниматель – среда его деятельности".

В рамках синергетического подхода предпринимательская способность воспринимается как особый вид ресурса хозяйственной деятельности, а инновационность определяется как основная черта предпринимательства. При этом предприниматель рассматривается как субъект процесса познания через собственный опыт (Йозеф Шумпетер). Данная точка зрения развивается Петером Друкером, который рассматривает предпринимательство как глобальный феномен, который распространяется не только на частную сферу, но и на государственные, некоммерческие общественные структуры, главная черта которого состоит в систематическом инновационном обновлении.

Таким образом, к предпринимателям можно отнести предприятия (большие, средние, малые) разных форм собственности, собственно частных предпринимателей и государственные органы, если инновационная деятельность является их сущностной характеристикой. В иных случаях мы имеем дало не с предпринимательством, а с хозяйственной деятельностью. Отметим, что в СССР предпринимательская деятельность была запрещена законом. Изменение законодательной базы в этом отношении происходит в начале 90-х годов с принятием 7 февраля 1991 законов "О собственности" [5] и "О предпринимательстве" [6]. В ст. 1 Закона Украины "О предпринимательстве" в редакции от 22 февраля 2000 г. предпринимательство определяется как "непосредственная самостоятельная, систематическая на собственный риск деятельность по производству продукции выполнения работ, предоставлению услуг, которая осуществляется физическими и юридическими лицами, зарегистрированными в качестве субъектов предпринимательской деятельности в установленном законом порядке". В таком понимании упускаются важнейшие черты предпринимательства – инновационность, инициативность, а также его глобальный, по отношению к национальной социально-экономической системе, характер, то есть присущность не только отдельным "физическим и юридическим лицам", но и государству в целом. Такое неполное понимание предпринимательства и стратегия его "поддержки" – вещи взаимосвязанные, что нашло свое отражение в Законе Украины "О национальной программе содействия развитию малого предпринимательства в Украине" [5] и в Законе Украины "О государственной поддержке малого предпринимательства" [6]. Сама терминология "содействия" и "поддержки" предполагает адресный характер этих действий, направленность на субъекта, а не на среду его действий.

Стратегия поддержки не вполне соответствует инновационному характеру предпринимательства. В силу ограниченности госбюджета, поддержка, как правило, носит адресный характер, т.е. поддерживается отрасль или предприятие, но при этом не учитывается состояние социально-

149

экономической среды, что не соответствует синергетическому подходу. К тому же адресная поддержка не всегда бывает достаточно прозрачной, что увеличивает опасность коррупции и скатывания субъектов предпринимательской деятельности в тень, а для всей социально-экономической системы – притяжения к криминально-теневому аттрактору.

Создание же среды, приемлемых условий для всех гораздо выгоднее и честнее, чем получение льгот одной или несколькими отраслями, а это иная стратегия – не поддержки, а развития предпринимательства.

С принятием стратегии развития предпринимательства существенно меняются функции государства и деятельность государственных органов как в центре, так и на местах, а также отношение государства к самому себе.

Однако прежде вспомним наше понимание сущности и функций государства еще 15-20 лет тому назад. "Государство – основной институт политической системы классового общества, осуществляющий управление обществом, охрану его экономической и социальной структуры; в классово антагонистических обществах находится в руках экономически господствующего класса (классов) и используется им прежде всего для подавления своих социальных противников" [9, с. 123].

Внутренние функции государства в этом понимании составляют: защита существующего способа производства и социальной системы, подавление классовых противников, управление экономикой (в соцстранах) либо регулирование хозяйственной деятельности (в капстранах); охрана общественного порядка и поддержание дисциплины; регулирование социальных отношений; культурно-воспитательная, идеологическая деятельность и т.п.

К 2000 году воззрения на государство как социальный феномен существенно меняются: "Государство – политическая целостность, созданная национально или многонациональной общностью на определенной территории, где с помощью политической элиты, монополизирующей власть, поддерживается юридический порядок, включая законное право применения насилия... Основная внутренняя функция – достижение социально-политической стабильности в обществе, служении общему благу. Государство стремится выступать в качестве главного арбитра при столкновении политических интересов, не допускать обострения социальных конфликтов и решать их мирными средствами. ...координирование и регулирование экономических процессов; ...обеспечивает систему социального страхования, общественных компенсаций, социальной опеки; развитие здравоохранения; ...выступает гарантом преумножения национальной науки и культуры, развития системы народного образования; ...отвечает за охрану окружающей среды на своей территории" [10, с. 546].

Как видим, происходит некоторое смягчение в формулировках, уход от классового подхода, смещение акцентов с управления на регулирование. Это позитивный момент, однако недостаточный. Стратеги развития предпринимательства требует от государства создания среды такого развития. Это значит, что меняются функции государства. От регулирования отношений государство должно перейти к созданию правовой социально-культурной среды, другими словами, к созданию условий для кооперации и самоорганизации человеческого капитала и отслеживанию эффективности этих условий. При таком подходе государство из органа управления превращается в стратегического партнера, из "раздатчика слонов" в эффективного инноватора. На региональном и национальном (международном) уровне государственные органы должны производить своеобразную рекламу и PR для своего региона или страны. При средообразующем подходе не столь важными становятся социальная ориентация и собственность предприятия. Главное – инновационный потенциал предприятия и его руководителя. Изменяется также характер законов – из предписывающих и карательных они становятся средообразующими.

Изменяется и функция денег. Деньги из универсального обменного эквивалента

150

превращаются в регулятор процессов в неравновесной экономической среде.

Еще одно важное замечание. Меняется также отношение государства к самому себе, так как авторитарное, и тем более тоталитарное, государство не может быть инновационным. Необходимо, чтобы государство само в себе нашло механизмы, блокирующие его нежелательное перерождение. Демократия (только подлинная, а не на словах), системная открытость, эффективная обратная связь – вот эти механизмы.

Возникает вопрос: Является ли переход к предпринимательскому открытому обществу гарантией того, что исчезнет и криминальный капитал? Очень хотелось бы ответить утвердительно, но, увы...

Нелегальная, или "теневая экономика", присуща практически всем странам. Ее доля по оценкам различных экспертов составляет 10-20% в развитых станах и до 50% и более процентов (по некоторым оценкам до 70-80%) – в странах с разрушенной или становящейся экономикой. Сама среда, особенно в развивающихся странах, где социальная хаотизация выше, способствует возникновению теневых структур, притяжению общества к криминально-теневому аттрактору. (Кстати, Дж. Сорос также считает, что угрозой открытому обществу является не только закрытость, но и его хаотизация.)

Из закономерностей становления структур в неоднородных средах мы знаем, что бессмысленно пытаться навязать среде несвойственные ей состояния. В среде может зародиться только то, что потенциально в ней заложено. Логично предположить, что возникновение криминала, организованной преступности, а также теневизация экономики – это реализация некоторых возможностей самой социальной среды. Обратимся к примерам.

Согласно исследованиям У. Зибера [11, с. 18] в Германии во времена национал-социализма организованная преступность была уничтожена физически. Однако в конце 1960-х годов организованные преступные группы были выявлены снова. По данным полицейских исследований, в 70-80-е годы преступные группы были довольно слабыми, а с начала 80-х – происходит их укрепление в основном за счет "иностранного опыта", появления в Германии опорных пунктов хорошо организованных итальянских и других иностранных преступных групп.

Не был исключением из данного процесса и Советский Союз. Рыночное предпринимательство, начавшее развиваться в России на рубеже XIX-XX веков, не было искоренено ни Октябрьским переворотом, ни отменой НЭПА. Подобно тому, как подпольная жизнь революционеров обернулась политическим бандитизмом, так и рыночное предпринимательство мутировало в экономический криминал [12, с. 208]. По оценкам М. Завельского, "к началу нынешних реформ теневая экономика проникла во все сферы жизни и, по моим расчетам, имела годовые поступления, которые превышали 40% официально учитывавшегося национального дохода. К тому времени в масштабах СССР, по мнению экспертов, вынужденных тогда приукрашивать действительность, до 50 миллионов наемных рабочих были заняты подпольным бизнесом" [12, с. 209].

По мнению Дж. Сороса, в период застоя в Советском Союзе "развилась неофициальная, или теневая, экономика, которая дополняла официальную систему и заполняла оставленные ею бреши" [3, с. 71].

Именно эти явления, а не ослабление экономического роста, послужили причиной "перестройки сверху", реформаторских идей, выдвинутых верхами, к осуществлению которых большинство населения страны было, по сути, не готово. "Перестройка сверху" в сущности вызвала хаотизацию экономики, переход социальной системы в критическое состояние, в "точку бифуркации", а неправильные социальные стратегии спровоцировали притяжение поведения социально-экономических агентов к криминально-теневому аттрактору.

По данным германских исследователей [13, с. 70], в 1990-1995 годах доля теневого капитала в Украине в процентном отношении в ВВП составила от 15 до 51 процента. Примерно такая же картина наблюдалась и в России.

151

Одна из причин такой теневизации – чисто экономическая (см. об этом выше) – скрыть, чтобы сохранить и выжить. Другая – по существу криминальная – скрыть, потому что невозможно легализовать (проституция, наркомания, торговля людьми и т.п.).

Первая причина может быть устранена со временем при условии создания социально-экономической среды, направленной к инновационно-предпринимательскому аттрактору. Для этого, прежде всего, необходимо создать экономические условия, при которых предприятиям и предпринимателям не было бы смысла прятать свою прибыль. Такие меры могли бы стать ключевыми, "запускающими механизмами" по отношению ко всей экономике. "Запускающие механизмы" могут быть разными, но суть их одна: легально тратить деньги должно быть выгоднее, чем их прятать.

Что же касается второй причины, то устранить ее гораздо труднее, так как нелегальный бизнес легализовать невозможно. Следовательно, необходимо устранить причины, порождающие эти явления, а они находятся не только в сфере экономики.

Создать необходимую социально-экономическую среду лучше всего быстрыми решительными мерами. Такие меры были предложены Джеффри Саксом для реформирования экономик в Боливии и Польше. В то же время пробуксовка реформ весьма нежелательна, ибо "тогда страна застрянет в жутком мире полурыночной экономики, где мощные группы особых интересов будут создавать коалиции и блокировать подлинную реформу" [14, с. 152]. Таким образом, важен "не плавный переход, а резкий разрыв с порочной практикой прошлого" (14, с. 151). С точки зрения синергетики реформирование экономики – это фазовый переход от одного мегаустойчивого состояния через хаос на микроуровне к другому – устойчивому состоянию системы. Эвристичность синергетической парадигмы состоит в том, что хаотическое состояние в точке бифуркации может привести систему к различным аттракторам. Быстрые решительные, но для большинства населения непопулярные меры создают социально-экономическую среду, поведение агентов в которой притягивается к инновационно-предпринимательскому аттрактору.

При затягивании реформ траектория развития социально-экономической системы притягивается к криминально-теневому аттрактору. Если победит криминалитет, то страна долгое время будет оставаться экономически слабой с часто меняющимися правительствами-марионетками, которые служат то одной, то другой преступной структуре. В такой стране идет сильное обнищание народа и, как следствие, бандитизация общества как ответ на невыносимые экономические условия. Это опасное для всех живущих и взрывоопасное в целом состояние общества, так как растущее расслоение вызывает социальные протесты, что увеличивает возможность новой социальной хаотизации. Такие общества опасны как своим собственным согражданам, так и соседним странам. Именно такие социальные среды являются средой, беспрепятственно порождающей терроризм – как внутренний, так и внешний, международный.

Если же в обществе сумеют победить здоровые силы, произойдет прогрессивная правовая реформа, укрепятся силовые ведомства, то стране придется пережить несколько скандалов, связанных с коррупцией. Вырастет социальная защита населения, но в основном не как результат перераспределения накопленных капиталов, а как результат расширения правового поля экономически действующих субъектов. Другими словами, изменятся возможности самой экономической среды, увеличатся и выровняются возможности для занятия легальным бизнесом для всех экономических субъектов. Последнее особенно важно при растущей информатизации общества, когда особую значимость приобретает не сконцентрированный в виде средств производства крупный капитал, а интеллектуальная собственность каждого конкретного индивида.

Значит ли это, что криминал и терроризм исчезнут? Хотелось бы верить, но будем реалистами. По-видимому, 10-20

152

процентов теневого оборота страны - вот наименьшее на сегодня зло, которое, конечно, по большому счету нормальные страны устроить не может. И если социальная среда порождает то, что в ней заложено, то необходимо изменить среду таким образом, чтобы самоорганизация данных структур была в ней просто невозможна. Понятно, такое изменение среды – процесс длительный, связанный с изменениями в культуре и психике человека. Однако уже сейчас необходимо пытаться найти алгоритмы таких изменений.

Литература

1. См., например: Вальтух К.К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. – М.: Янус-К, 2001. – 896 с.; Мельник Л.Г. Экономика развития. – Сумы: Изд-во "Университетская книга", 2000. – 450 с.; Милованов В.П. Неравновесные социально-экономические системы: синергетика и самоорганизация. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – 264 с.; Чалий О.В. Синергетичні принципи освіти та науки. – К.: Національний медич. ун-т ім. О.О. Богомольця, 2000. – 253 с. и др.

2. Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире: Пер. с англ. – СПб.: Изд-во "Университетская книга", 2001. – 416 с.

3. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности: Пер. с англ. – М.: ИНФРА-М, 1999. – XXVI, 262 с.

4. Клейнер Г.Б., Тамбовцев В.Л., Качалов Р.М. Предприятие в нестабильной экономической среде: риски, стратегии, безопасность. – М.: Экономика, 1997. – 288 с.

5. Ведомости Верховного Совета Украинской ССР. – 1991. – №20. – Ст. 249.

6. Ведомости Верховного Совета Украинской ССР. – 1991. – №14. – Ст. 191.

7. Урядовий кур’єр. – 2001. – №14. – 25 січня.

8. Урядовий кур’єр. – 2001. – №217. – 22 листопада.

9. Философский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1983. – 840 с.

10. Новая философская энциклопедия: В 4-х т. – М.: Мысль, 2000. – Т. 1. – 721 [2] с.

11. Зибер У. Организованная преступность Японии и Германии. – М.: Российский юрид. издат. дом, 1999. – 32 с.

12. Завельский М.Г. Культура и хозяйство (обобщение теории экономической динамики) // Системные исследования. Методологические проблемы. Ежегодник 1999. – М.: Эдиториал УРСС, 2001. – С. 198-227.

13. Зрушення до ринкової економіки. Реформи в Україні: погляд зсередини. – К.: Фенікс, 1997. – 287 с.

14. Маккарян П., Сакс Дж., Фридман М. Дорога к свободному рынку // Економічна реформа: Антологія. – К.: ПЕРУ, 1997. – Т. 2. – 309с.

153

Д-р Ренета Иванова Карагаева, София

Синергетика как феноменологическая теория. Антропологические подходы

В последнее время все чаще говорят о научной конвергенции, о тенденции сближения научных сфер, проблем и решений, которых до недавнего времени считали, с эпистемологической точки зрения, полюсными и несовместимыми. Аналогичным является и опыт в рамках одного антропологического тезиса поискать философские измерения флуктуационных процессов. Живем в парадоксальном мире неразрешимых противоречий, икономических и социальных систем в состоянии далеко от равновесного (многие сравнивают это с точкой бифуркации). Как будто самую точную картину этого мира дала бы феноменология динамичного хаоса-хаос сверхсложного порядка.

Как определить человека в этом почти непрогнозируемом мире? Какие его корни, основания его происхождения и до какой степени все это имеет отношение к его сущности и его будущему? Это фундаменталные вопросы, которые, в попытке решить технологические проблемы сегодняшнего дня, мы реже задаем себе. Самый вероятный ответ на вопрос о нашем происхождении это то, что мы являемся результатом революции мозга, которую можно исследовать с позиции современной физики диссипативных структур и флуктуационных процесов и это очерчивает значимые направления научного интереса как в настоящем, так и в будущем. Необходимо искать появление человека в основном в неврофизиологических изменениях мозговых структур. Мозг является ключом к загадке нашего естественого происхождения. Но изменения в мозговых структурах и процессах в ситуации появления человека касают принципы их организации, что осуществляется дисконтинюальным эффектом. Появление разума является решением организационного проблема, следующее за законами развития, законами спонтанного и непредсказуемого структурообразования. Одна новая наука, а именно синергетика, вводя время и случайность в физическом контексте, сделала возможным изпользование понятия как "чудо", даже когда слово идет о естествености, еволюции, движении материального.

Именно этому, я бы сказала неметафорическому, смыслу понятия "чудо" в природе подчинено исследование о антропогенезисе, опубликованое в моей монографии "Случайният човек"¹ . Нужно признаться, что мои намерения, сначала направленные на проблемы физико-биологического аспекта процесса, постепенно были вытеснены наложивщейся, под диктатом любопытства и прошедшая через лупу эпистемологических законов, более сложной энигмой: в принципе открыть подходы к человеку в сохраненном пространстве перехода. В результате очерчена возможность о научности и доказательствености антропогенезисных схем. Биологическое рассматривается детально, но в плане ограничености, т.е. как задающее пределы. Достигнут императив невозможности изменения биологического в смысле класического эволюционизма, императив перерывности в сущности биологического и возможности его преодоления, прослеживания от него к другому (в сл. к человеку) как именно изменение, через его квазисущностную тенденцию² к информационному нарастанию. Человек, в так очерченом выводе, является результатом изменений механизмов информационной обработки, достигнувшие определенного предела экстенсивности на уровне выших животных видов. Отстаиваю особенно оспариваемую позицию о типе исчерпанности, предпосылающей необходимости качественых изменений. Идея, акцент, нюанс, добавленные к традиционному взгляду,

154

могут перевернуть его совместимость с одним или с другим тезисом. В данном случае исчерпанность нельзя понимать как предопределенность, какой она оказалась бы, если подчинит конкретное, тотальность и сущность. Рождение Homo sapiens-а не является следствием исчерпывания определенного биологичного вида, ни определенного биологичного уровня, а биологического вообще, при том не в направлении его тотальной качественной определенности, а в направлении тенденции обеспечивающей динамику изменения сущности, не являясь ее непосредственным выражением. Эта тенденция связана с развитием невро-регулаторных, в случае мозговых, механизмов (именно в этом случае можно говорить о исчерпанности возможностей биологического принципа информационной обработки), чья связь с живым опосредствована енергийным и вещественным обменом, выражающими его непосредственно.

Эволюционное развитие в самом общем смысле является процессом экспансии, исчерпывания возможностей в пределах заданных параметров и решением возникнувщей вследствие исчерпанности проблемы. Последное состоит в открытии новых параметров с новым полем возможностей, т.е. в "решении организационной проблемы"³ , осуществляющейся по законам синергетики: спонтанно, в большой степени непредсказуемо, флуктуационно. Результат решения организационной проблемы является чудом, поскольку его сущность не открывается (и не могла бы быть спрогнозированной) на предыдущем уровне. Новообразование является частей самоорганизации, объясняющей необратимость и объяснимой при помощи качественной перерывности, изолированности и ограниченности.

Эпистемологичные последствия этой позиции являются следующими: познание происхода человека имеет отношение к познанию человеческой сущности⁴ , но и если бы это выглядело как отступление от принципов традиционного рационализма, я допускаю, в поиске значимых параметров человеческого, игнорирование вопросов его происхождения. Я сделяю опыт систематизировать и освободить от формальной противоречивости этого, так бегло очерченного, подхода к человеку. Гносеологический аспект этого "между" человеком и животным можно разположить, по моему, в одном новом теоретическом пространстве. Не человек через познание животного, а живое через существование человека может приобрести реальные и полные очертания. Непрерывно нарастающая информационная нагруженность среды, при полной зависимости от нее, встречает ограничения прямой, пассивной обработки в мозге выших животных. Цепь стимул-реакция, при обязательности участия конечных елементов, не могла бы удлиняться до бесконечности. Информационная перегруженность нуждается в обработке. Человеческий мозг опосредует и создает йерархию. Специфика отстаиваемого взгляда состоит в том, что наличные характеристики человеческой информационной системы обясняют биологическое как динамика, в то время как животное не вносит ясность в сущность человеческого, а как раз наоборот. Человеческое ищет себя в другие измерения. В действительности канонические знания о человеке являются знаниями..., но о животном, особенно, когда за ними стоит неоспариваемость богатого экспериментального материала. Биологическое могло бы быть исследовано детально прежде всего как предел типа возможностей (включительно и через призму универсальных тенденций развития, как экпансия и энтропия например). Это структурировало бы поиск необходимости изменения вообще, поскольку такова есть⁵ . Где-то в поле между закономерностями, проявлением количественной страны эволюционного развития, и изменением качества, очерченым тенденций, выражение которых является ретроспективным, описательным, "текстуальным", должна найти свою конкретизацию теория антропогенезиса (в частности и антропология в общем). Одна теория компромисса между человеком как этап и человеком как событие в природном становлении. Эта компромиссная теория является возможной как феноменологией флуктуации сознания.

155

Открыть причину, это означает объяснить, познать-что и является законом класической физики. Возможно ли, однако, причинность обвязать с объективной непредсказуемостью, т.е. с отсуствием определенного следствия? Потверждение того является смыслом революции в физике, осуществленной при помощи введения времени в теорию диссипативных систем Пригожина и в ее дальнейшем развитии-синергетике Хакена⁶ и др. Необратимость и событийность-существеные стороны мира и не поддаются "преодоления" дальнейщего развития наук. Появление человека связано с законами глобальной космической эволюции, с законами становления. Антропогенезис является резултатом действия принципов самоорганизововщейся материи. Самоорганизация является эффектом состояния т.наз. детерминированого хаоса⁷ . Весь процесс развития одной системы, где тенденция к исчерпыванию определенного круга возможностей является существенной стороной, результирует в диссипативность. Следовательно история этой системы может осветить в известной степени проблемы самоорганизации как структурообразование. Состояние неравновесия, однако, как было уже упомянуто, является состоянием детерминированого хаоса, что означает "сильную, нелинейную (непропорциональную) чувствительность системы в отношении внешных воздействий⁸ . Или в переходе из хаоса к новому порядку всегда будет существовать прорыв, который в отношении к будущему представляет собой непредвидимость, а в отношении к прошлому-невозпроизводимость. Что касается возникновения человеческого порядка, один анализ направления развития предыдущего животного порядка в сторону исчерпывания определенного круга возможностей, а также и исследование эффекта процесов самоорганизации, приведшие к появлению рефлексивности (как синоним сознательности, разума), построили бы целостную, хотя бы и не исчерпательную, картину этого возникновения.

Ответ на вопрос что в этом процессе важнее-необходимость или случайность, рискует превратиться в "жонглирование с понятиями". Вывод, что человек не сможет рассказать полную историю своего сотворения является результатом как рациональности, так и ощущения. И хотя белые пятна не являются несущественными, они, так скажем, не касают нас. Сущность нашего пребывания (а это интересует нас больше всего, при том, не только как умопостигаемость, но и как практическая приложимость) заключается в круге возможностей, которые мы можем реализировать до нашего самоотрицания. Сущность-это спонтанность и перспектива и не определяется конкретной ситуацией появления. Другими словами, не важно происходим ли мы из обезьян или нет, важно что мы уже не обезьяны и самое важно-какие мы теперь? Флуктуация обессмысливает поиск нити связывающей разумность с доразумным в единную матрицу воспроизводства мира. Человек в своей материальности является частью этой матричной неразчленимости, но не и в качестве сущностной новости. Разумность это Вселенная во Вселенной, а может быть до Вселеной. Кастанеда ближе к чувствительности нашего самоопределения через его мир "повышенного", "насышенного", "сложного" сознания, чем каждая "-логия". Нелогичность (поним. как обратное редукционизму каждой закономерности) обладает большей выразительности в поиске человеческого. Неимоверная притягательность иррационального в объяснении невыводимости и несводимости рационального в его сущности-это очередная парадоксальность в человековедении. "Интелигибильность", в какой-то степени, примиряет противоречие и уменьшает парадоксальность⁹ , но только в какой-то степени. Правдоподобие теорий о человеке на современном этапе очень осязаемо оттесняет правдивость именно своим прикрытым акцентом на эмоцию. Познание о человеке-это гораздо больше ощущение о нем.

Быть флуктуационным взрывом, это означает быть соизмеримым в своих началах с ничто, с небывающим. Наша идентичность является как-бы отрицанием определенности. Наше происхождение, заложенная (наверное) в нашей родовой памяти осознатость отсуствия изначального, предопределяет и человеческую судьбу-быть и бескрайностью и небытием. Всущности “емпирико-трансцедентальным дублетом”,

156

каким является человек для Фуко¹⁰ , это именно та потусторонность, инакость нашей сущности, эта сопричастность, относимость, вмещеность в "немыслимое", "непознаваемое". В попытках дефинировать себя всегда присуствует мысль, что "может нас и нет". Нюанс возможности о альтернативной духовности или о альтернативе духовности становится все более навязчивым во философской палитре.

Эссеистика, которая витает в гносеологическом пространстве ищущее измерения человека, подчиняется идеям, в известном смысле, иллюстративным в отношении новейщих теоретичных общефилософских и частнонаучных настроений. Какие явные или скритые процессы оказываются в основе уклона к интуитивистким методам большой части современной научной общности остается открытый вопрос и вызов для историографии, но в этом тексте игнорировано как проблема. Существенными для меня являются результаты ощущения о возможной связи между флуктуационным способом революции природы, спонтанными и необратимыми качествеными переменами уровней космической организации, и человеческой сопричастности с пустотой. Человеческое качество единственно как начало открывает свою идентичность. Homo sapiens является дебиологизацией биологической формой и только в этом смысле является наследием биологичных предыдущих... Эссенциально человеческое все еще отсуствует. В теоретической последовательности идет флуктуационная модель анропогенезисного взрыва. Законы самоорганизирующейся материи предпосылают ее как единствено возможное решение эволлюционно значимой проблематичной ситуации. Флуктуация-это вынесенная за скобки случайность в уравнении развития, введение и повторяющийся мотив в универсальной картине, очерчивающей мнимый "диктат" необходимости.

Синергетика-это новая познавательная модель, которая позволяет ученым разных областей науки включаться в общий дискурс по глобальным человеческим вопросам. Без лишнего пафоса, изучение нелинейных зависимостей, возможностей контролировать хаос, роли случайности и т.наз. еффекта бабочки концентрирует внимание научной общности на ценностные аспекты познания. Необходимо искать параметры в информационном поле, которые организировали бы хаос информационного бума. В этом порядке мысли, одна гегелианская феноменологичная интерпретативная модель развития очерчивает удачную теоретичную нишу. Субъективный дух, человеческое сознание, являясь результатом самоорганизовавшихся процесов, решением конфликта информационного экстензитета в информационный интензитет, познает в понятиях синергетики свою объективность. Тенденция объективного динамизирования информационной переработки предполагает, с позициии диалектики духа, вмешательство субъективных критерий, т.е. усиление роли человеческого фактора как свободная воля, как носитель этических и эстетических норм.

Вернемся собственно к антропологическому тезису... Человек в своей событийности является сущностно определеным. Человек является началом объективирующейся субъектности.Человек эссенциально дефинирован как причиняющим культуру. В культуре сущность удваивается или, что является тоже самым, сущность состоит в удвоении. Особая удвоенность человеческого, которая приобретает реальность при помощи культурологического анализа, осмысливается с позиций философии как соотносимость к трансцендентальному, как векторное начало, чья актуальная, эмпирическая определенность находится в отсеке соотносяющейся к самой себе субъектности. В культуре различие человеческого является вписанным в универсальное, примиренным, неотчужденным от остального. Сущность человека именно здесь является объективированной, упорядоченной в цепи всего остального, ей найдено нарочное место, сущность уже контекстуальная, т.е. объединенная, производная, осмысленная, целесообразная... Неслучайно это и является самой эксплоатированной моделей анализа человеческого. Фальсифицируя сущность, культура относит ее реально и

157

потенциально ко всему остальному Результат-это время. Удвоенность обеспечивает ракурс время=отчитывание. Времевая симетрия означает отсуствие времени, соотносимое к дочеловеческому и объясняющее границу между последним и последующим его как граница между несоизмеримостями. Человек переносит темпоральную распределенность, раздвоенность своей сущности на все другое. Остальное становится сопричастным. Человек является приобщенным, приобщая осталное, как центр, как начало времевой асимметрии. Время является решением человеческой несопричастности. Поэтому и все вопросы о человеке ставят в качестве ядра (явно или нет) проблему времени.

В культурологическом анализе с основанием можно определит приоритетное место языку-язык как творчество, как неограниченность развития, как равнопоставленность мисловности в человеческой сущности. Акценты ориентируются на невозможности ограничить феномен языка, что и задает перспективы нового, человеческого порядка. Косвенный способ описания приближает языковое выражение до всеобхватности антиномичного, до бескрайной нюансированности отношения человек-мир. Доказательство, в случае, опирается и на интенциональность сознания, которая отражает неограниченные права организирующей субъектности подчинять объектное, а также и на своеобразную реципрочность связи. Я считаю, что являются бесполезными всякие попытки определить сущностно человеческое через лингвистичный факт, если будет игнорировано одно из этих двух направлений взаимодействия человек-(язык)-мир. Язык является исповедью, самым лучшим образом выразить внутренный мир человека, где-то вмешиваются и биологические потребности, но этот мир никогда не был замкнутым в досознательной эмоции. Язык является немыслимым без этой характерной надстроечности, наддостаточности (по отношение объектного) сознавания. Языковой феномен не может быть адекватно оценен с позиции его информационной роли, которую он бесспорно имеет. Возвратимость и балансированность информационного обмена (или сообщаемость, что тоже является стороной языкового факта) не имеют отношения к сущностной неповторимости Homo sapiens-а. Только в этом аспекте можно говорить о независимости языка в отношении мышления, независимости неврофизиологичных механизмов информационной обработки, которых обусловливают стандарты в обеих процессах, но почти незнакомое эстество чьей связанности предопределяет отрицание любой стандартности, гомологичности, достаточности и соотнесенности. В моей разработке этих проблем антропологии неслучайно присуствует акцент на исключительную значимость (экспериментально доказанную) социальных стимулов в развитии языка. Сознание отчуждает тело, язык отражает это отчуждение и восстанавливает целостность в социальность. Ничто не показывает так ясно различие человеческих от животных общностей, как возможности о выраженной нюансированности взаимодействии посредством языка.

Аргументация о особом внимании, которое уделяется языку в исследовании человеческой сущности и генезиса, проходит через переоценку традиционного трудового антропогенезисного фактора, чья стоимость нисколько не уменьшается от его сдвига в антропологической последовательности в сторону результатов, эффектов уже возникнувшей человеческой сущности. Объяснение литичных индустрий, что имеет отношение ко времени генезиса человека, я связываю, с одной стороны, с доказанной неврофизиологией возможностью осуществления более грубых манипуляций при помощи ипсилатерального контроля, т.е. не имея необходимости развития сложной мозговой системы с конралатеральностью и асимметрией регуляции, включающей языковых структур. Это отсуствие мозговой усложненности в случае дополняется предпологаемыми более развитыми паметовыми, иммитационными, когнитивными способностями их производителей. С другой стороны, надо принять ввиду мотивацию (на поздном этапе), связанную с присуствием эстетического, любопытства и игры. Объек-

158

тивное является источником вопросности, что и объясняет специфику мисловности. Не просто трудовая дейность, а творческое въображение, хотя и с жизнеобеспечивающей целью-это отличает присуствие человека.

Сознание это выбор. Выбор это активность, но активность направленная сначала на субъект. Воздействие на окружающий мир является результатом этой внутренней перемены. Объективация субъектного это человеческая форма влияния на среду, что оказывается на самом деле человеческой формой существования. Хеберер называет человеческие гоминиды “эволюционно- активными”, а субчеловеческие форми “эволюционно- пасивными”, потому что первые воздействували в значительной степени на свое собственное развитие. Именно воздействие на себя-в этом выражается специфика человеческой активности: не манипулирование, при помощи орудий, предметов "извне" с целью приспособления среды к потребностям (это тоже является частью взаимодействия человек-мир человека, но в известном смысле вторичным в отношении развития субъектного), а моделирование этого "извне" с целью вместить его в сознание. Человеку хотелось бы присвоить мир. Если бы эволюция человечества являлась результатом преобразующей дейности, обеспечающей подходящую для жизни среду, она бы давно остановилась. Мотивация явно другая. Единственно человек может почувствувать окружающий мир чужим, не неудобным и непригодным, а именно чужим. Сознание является причиной и средством для преодоления барьера. Разные плоскости осуществления последнего распологаются между двумя конечностями: катарзисом, самоуглублением, ровным самодостаточности (здесь барьер не существует, потому что "извне" есть иллюзия) и психическим сривом, неадекватностью в ее различных паранормальных проявлениях (барьер оказывается непреодолимым). Этот порядок мысли мог бы повлиять на преструктурирование, стимулированное, контролированное сознательным субъектом истории, повлиять на решение организационной проблемы информационного колапса, к которому движимся. Человеку нужно перевести мир на язык ценностей что бы восстановить гармонию, что бы вернуть себе уют. Человеческая ниша-это аксиологическая ниша, где выживание любой ценой или законы стаи не могут быть закономерными и определяющими. Самосознание как самооценка, переживание своей собственной идентичности и стремление к самодоказыванию являются отличителным для тех, которые строят любую человеческую общность. Человек-это единственное существо, которое создает ценности, выходя из своей собственной значимости и субординирует свои общественные отношения.

Сознание ставит резкую границу между животным и человеком. Рефлексивность не имеет аналога в предыдущем еволюционном уровне. Она является спонтанным, флуктуационным выявлением самоорганизовавшейся материи, смысл и итог которого это специфично человеческое предопределение "через" (осознавание в индивидуальном и культура в родовом плане). Сознание опосредствует определенность, транскрибирует посредством культуры обективное и делает возможным развитие человечества безпрецедентными темпами-темпы, которые демифологизируют необъятность, приближая реално ее до человеческого, чьей генезис является отрицанием определенности как идентичность. Формулировать идентичность человека-это означало бы упорядочить безграничность перспективы.

Именно идея о резкой границе и спонтанном возникновении приближает антропологический и антропогенезисный тезис к современным теориям самоорганизации и саморазвития материи. Последние очерчивают картину действительности как "сложную йерархию последовательно взаимозаменяющихся динамических и статистических закономерностей" и подчеркивают определяющую роль случайности при переходе из хаоса в порядок, "при выборе направления эволюции самоорганизовавщейся системы"¹¹ . Введение случайности и необратимости как существенные стороны процесса развития в макроэволюционном плане делает из синергетики феноменологическую теорию, теорию, которую "не

159

обнаруживает внутренний механизм самоорганизации"¹² . В отношении процесов развития, включающих появление человека, этот феноменологизм в некоторой степени неизбежен. Мы становимся сами себя в самопознании, конституируя свою сущность как рефлексия.

И так: Современной взгляд на человека, с одной стороны, позволяет выделить реальную несоизмеримость и перерыв в природном становлении (законы самоорганизации материи доказывают это) и произходящую из этого невозможность удерживать спукулятивную полноту в одной антропологической и антропогенезисной картине и, с другой стороны, расширяет почти до всеохватности направления теоретичного поиска смысла и основания человеческого присутствия. Открывается многообразие научных горизонтов, взаимодополняющиеся в не настолько традиционной антропологической парадигме понятийно-метафорического снятия дисконтинюитета сущностных процесов природы. Синтезируются ряд современных достижений в области кибернетики, синергетики, когнитивной психологии, неврофизиологии, невропсихологии, психолингвистики и др., надстраивающие ключевые позиций современной физики, биологии, анатомии, физиологии, психологии, социологии, этологии, информационных теорий и т.д., пользуя данных археологии и палеонтологии. Этот подход приведет к некоторым реальным результатам. Акцентируется на идею что человек, это уникальность, событие, что его сущностные характеристики определяются как границы самого человека, а не как границы между ним и чем-то другим. От того и эксплицитность сущностных характеристик человека нужно искать в языке, морали, искустве. Труд и общество остаются на втором плане в анализе, подчеркивая условность такого порядка, такого структурирования сложных человеческих пластов. Современный взгляд на человека позволяет экспериментировать познавательными горизонтами (всп. синергетику и ее горизонты прогнозируемости), провокировать понятийные границы, где самый незначительный размах воображения может произвести парадигмальную бурю. Более того, мы могли бы иронизировать пафос "больших тем" оневиняющей искренностью любопытства. То любопытство, которое только бесконечность языка, оскудно называемой иногда стилистикой, может удовлетворить.

1. Р.Карагаева. Случайният човек. София 2001, Изд. Екстрем
2. касательно сущностных и квазисущностных тенденций развития см. ibid, p.36-48
3. С.Герджиков. Рационалност и биология. Унив.изд. София-1991, стр.88-92
4. было бы интересно в одном метаязыковом тексте (исследовании) очертить границы феноменологического подхода и его терминологии, сопротивляющийся частнонаучной стороне анропологического тезиса, и уточнить употребление понятия сущность. В этом тексте оно употребляется прежде всего в смысле существенности, т.е. вне его класического метафизического смысла.
5. На основании эссенции богатого экспериментального материала: этоложкие исследования (Y.Leroy, К.Мак-Фарленд); анализ “лингвистичных способностей” у животных (Ch.Snowdon); эксперименты и выводы о когнитивных умениях представителей фауны (W.Goodenough, Толмен и др.); неврофизиологичные, анатомичные и морфологичные исследования, связаные в основном с функционалной асиметрией (Ротенберг, Н.Н.Брагина и Т.А.Доброхотова, С.Спрингер и Г.Дейч, Дж.Леви, Л.Мавлов, Eimas и др.) доказывается принципиальность различий между человеческим и животным мозгом и достигается до единствено истинного вывода о отсуствии филиации сознания. В потверждении только что сказанного, а ивыше упомянутого моего взгляда о переменах неврорегулаторной, информационной системы как квазисущностных для биологического является и отождествлением адаптивности и целесообразности со спецификой живого, в то время как характерное для мозговых структур, удовлетворяющих беспрерывно изменяющиеся потребности, является их недостаточностью. Последное можно интерпретировать как мотив прогресса, при помощи которого материя могла бы усвоить созданную ее саморазвитием информационную усложненность.
6. И.Пригожин. Порядок из хаоса. М.86 Переоткрытие времени. Вопр. философии 89/8, стр.3-19
7. М.Бушев. Съвр. представи за процесите на самоорганизация. Фил.мисъл, 87/5, стр.47-49; Познаваемост на света и самоорганизация. Фил.мисъл, 89/5, стр.43-46
8. в психологии это состояние известно как неадекватность поведения. "Последние (внешние воздействия-з.м.) действуют как пусковой механизм о развитии непрогнозируемых процессов." М.Бушев. Фил.мисъл, 89/5, стр.45
9. Ана-Тереза Тиминиецка. Креативният опит в светлината на феноменологията на живота. Фил.алтернативи 93/6, стр.139
10. Мишел Фуко. Думите и нещата. София-92 Изд."Наука и изкуство", стр.432
11. Е.Князева. Проблема динамического и статистического: к философскому осмыслению результатов синергетики. Фил.науки 88/6, стр.25
12. Ibid. стр.25

160

И. В. Ершова-Бабенко, докт. филос. наук.

Психосинергетика В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ СИНЕРГЕТИКИ.

Введение

Идея создания психосинергетики как новой научной области, которая объединила бы синергетику и психологию (первоначальный замысел 1990-1992) родилась в результате философско-психологического анализа представлений о психике человека, выполненного нами более десяти лет назад при поддержке Института философии им. Г. С. Сковороды НАН Украины (директор акад.В. И. Шинкарук) и Академии педагогических наук России (акад. А. А. Леонтьев), а также психологических и психолого-педагогических (в т.ч. экспериментальных) исследований психических процессов¹ .

Эти результаты достаточно ясно показали, что, с одной стороны, к началу 90-х г. г. ХХ ст. в философии и науке в целом произошли и продолжают происходить существенные изменения, которые имеют мировоззренческий и методологический характер. Это выразилось, например, в переоценке классической гносеологии, сдвигах в ментальной и духовной сфере общества, в зафиксированном терминологически вхождении в качественно новый, постнеклассический этап развития науки (термин В. И. Степина² ), в “век бифуркации” (Э. Ласло,1989).

С другой стороны, контекст этого анализа – стремление к синтезу философских и научных позиций второй половины ХХ ст., показал необходимость разработки иного представления о психике человека, в т. ч. с новых научных позиций, обнажил методологическую ограниченность традиционной отражательной концепции понимания психики. Стало понятно, что столь сложное явление как психика человека требует не только новой теории, но и поиска единых концептуальных оснований для более адекватного понимания мира и человека, системы их отношений. Этим, вероятно, объясняется поразивший многих вывод акад. Г. Н .Крыжановского о том, что “общей теории медицины не может быть, так же как не может быть общей теории физики, химии и других естественных наук”³ . Подобные вопросы требуют для своего обсуждения более высокого методологического уровня, чем теория, пусть и общая. Если нет соответствующих концептуальных оснований, то теории не на что опереться ни в медицине, ни в естествознании. Подобный вывод – лишь дополнительное доказательство кардинальности ситуации, которую переживают философия, методология и наука последние несколько десятилетий.

Надежду решить подобные задачи дают нам концептуальные изменения в математике и естествознании (физика, химия, биофизика и др.), в гуманитарных науках и медицине, поскольку эти изменения

161

имеют не только естественнонаучный или собственно научный, но и мировоззренческий, методологический, культурологический смысл. По утверждению специалистов эти изменения во многом инициированы синергетикой (термин Г. Хакена). Эта научная область, послужившая “спусковым механизмом” революционных изменений в науке, на протяжении вот уже 30-ти лет вызывает споры о ее месте и роли в научном познании второй половины ХХ века. К настоящему времени становится очевидным, что синергетика адекватна уровню сложности объектов исследования, называемых нелинейными, самоорганизующимися, открытыми средами, системами, структурами, процессами.

Исторически восходя к работам Анри Пуанкаре конца ХIХ ст. и к теории колебаний (30-е г.г., школа А. А. Андронова, например), к концепции нелинейности (30-е – 50-е г. г., работы Л. И. Мандельштама), синергетика тесно связана и с неравновесной термодинамикой И.Пригожина ⁴ .

В тоже время, постнеклассический этап демонстрирует нам стремление не просто к активизации интегративного процесса, а принципиально иные тенденции развития современной науки. Это включает развитие идей новой теории самоорганизации, возникновение понимания общности поведения открытых нелинейных систем (ОНС) различной природы⁵ и позволяет не только реально прийти к решению проблемы представления о психике с новых позиций, т. е. с позиций ее понимания как системы (среды) синергетического порядка⁶ , но и показывает актуальность, а также реальную возможность формирования новой научной области, психосинергетики (в первоначальном варианте – ноологии). Таким образом, недостаточна позиция рассмотрения психики как многоаспектного объекта исследований, каждый аспект которой изучается соответствующей наукой ее частными методами, а необходима разработка представления о психике с позиции системного синтеза научных знаний, включающего позиции нелинейности, синергетики и поиск единых концептуальных оснований.

Часть 1. Психика.

Рассмотрение основных этапов и путей развития исследований психики в отечественной и зарубежной философии и психологии, в естествознании и медицине⁷ , выявило актуальность проблемы методологии исследования столь сложного объекта. Ее решение в русле синергетических идей позволяет показать перспективы дальнейшего развития теории психики и методов ее исследования в философии и психологии, а также существенных методологических изменений самой психологии. Реализация некоторых из этих перспектив представлена в работах последних 12 лет. Ее итогом явилось следующее:

• выдвижение и обоснование идеи изменения методологии исследования психики человека;
• переход на новый этап – этап системного нелинейного синтеза научных знаний и единых концептуальных оснований (системность понимается нами не в рамках системного подхода, а в рамках синергетики, новой теории самоорганизации, поведения ОНС различной природы),
• рассмотрение психики как специфической системы синергетического порядка, в поведении которой обнаружено уникальное явление – синтез самоорганизующихся сред⁸ .

Это открывает перспективу более плодотворного развития философии и методологии целого круга гуманитарных дисциплин (психологии, педагогики, политологии, социологии, управления и др.) на принципиально новой концептуальной основе в русле организованной сложности, синергетичности, нелинейности и системности. Острота проблемы адекватности концептуальных решений для политики и власти сегодня особо подчеркивается, т.к. “именно властные структуры направляют” эволюцию “глобального социального контекста”⁹ .

Анализ и попытка обобщения имеющихся разрозненных знаний¹⁰ показали, что их объединение невозможно без разработки (или принятия) единых концептуальных позиций и осмысления психики человека в аспекте нелинейной целостно-

162

сти (принципиально отличающейся от классического холизма) и сверхсложной системности (принципиально отличающейся от известного системного подхода второй половины ХХ в.).

Такой постановке вопроса удовлетворяет представление о психике как гиперсистеме синергетического порядка, природном (природа здесь понимается в том числе и в широком смысле – Космос, Вселенная, что не исключает возможность рассуждения и на уровне природы Земли) специфическом сверхсложном явлении, выраженном совокупностью структур и фазовых состояний различных видов и уровней самоорганизующихся сущностей и процессов (сред, систем, структур, событий), целостность которого раскрывается через множество измерений (информационных и энергетических, индивидуального и трансличностного коллективного бытия, субстратных и процессуальных), соотносимых с уровнями живого, неживого и виртуального. В таком понимании психика подпадает под действие известных и принятых законов природы. Это открывает, на наш взгляд, перед философией и другими науками, особенно, как уже было сказано, гуманитарными, а, следовательно, и системой образования¹¹ новые широкие позитивные перспективы, горизонт которых простирается от мировоззренческого, методологического и теоретического, до модельного, экспериментального и практического уровней. (Об этом свидетельствует целый ряд уже выполненных к настоящему времени в русле психосинергетики и “гуманитарной” синергетики исследований).

Выдвижение и обоснование идеи фазовой структуры гиперсистемы психики, наличия в ней прижизненной фазы, выраженной системой психической реальности, возможности фазовых переходов психики из одного состояния в другое без вмешательства извне, совмещения фрагментов “бывших” психических реальностей с живущими, открывает возможность формирования более гармоничного представления о психике.

Дальнейшее, основанное на новой методологической базе развитие исследований психики, теории познания, методологии науки повышает не только собственную исследовательскую результативность последней, но тем самым ее результативность в содействии развитию других наук.

В комплексе современных наук отмечается, что сложившиеся на базе изучения материальных и нематериальных, живых и неживых систем привычные представления о количественных и качественных критериях сложности приходится переосмысливать при встрече с “организованной сложностью”, переходя с уровня интегративной или совокупной сложности – сложности состава и организации, на уровень сложности систем класса ОНС. В таких системах связи имеют вариативный характер, а сами системы способны адаптироваться к среде, изменяя не только свои параметры, но и структуру, без дополнительного воздействия извне, когда зависимости сложности состава и сложности организации являются нелинейными, что означает невыполнение принципа суперпозиции (аддитивности).

Психика человека, рассматриваемая как принадлежащая к классу таких систем, обладает энергетическими и информационными источниками и стоками в каждой своей точке, в том числе потенциальными, обменивается энергией и информацией. Присутствие каждой из последних варьируется в психике в зависимости от ее фазы. Имеют значение локализованные целостности, транспортируемые внутри ОНС без активизации на длительные расстояния в пространстве и времени. (Можно допустить, что это является механизмом информационного кода.)

Системный синтез знаний трактуется нами как нелинейный через синергетическое видение и в таком понимании реализуется в психосинергетике, т. е. по отношению ко всему знанию о психическом, о ситуациях (средах, системах, структурах, процессах и событиях), в которых психика человека становится управляющим параметром и приводит к возникновению такого целого, которое может быть отнесено к классу ОНС. Другими словами, психика становится системообразующим (целое образующим) фактором.

163

При этом целое здесь понимается в значении “качественно иное по отношению к его составляющим, активное, способное влиять на свои составляющие” без дополнительного внешнего воздействия (нарушение принципа суперпозиции). Однако мы избегаем пользоваться понятием части в сочетании с понятием целого, потому что это противоречило бы нашему пониманию целого. То, что рассматривается и называется нами как “составляющие целого” (например, в определении психики), может одновременно быть не только составляющим, но и целым, находящимся в целом, однако не реализующимся; либо целым, находящимся в целом и при этом реализующимся. Степень реализации, а следовательно “точка перехода” в качественно новое состояние, становятся в такой трактовке понятиями подвижными, динамичными, нестабильными. Они зависят, как минимум, от состояния, стадии развития, возраста и скорости, которыми характеризуются как составляющие, так и целое (в т. ч. каждое целое). Помимо того, что мы не можем в точности знать все названные показатели, мы не можем знать и сколько таких целых в целом. При данном понимании, на наш взгляд, неправомерно пользоваться понятием “часть” или привычной дихотомией “часть – целое”.

В этом, пожалуй, кроется суть утверждения Г. Хакена о недостаточности определения сложности через концепцию количества элементов¹² , а также утверждение многих, кто занимается синергетическими исследованиями, что синергетику невозможно “загнать в рамки классических понятий”, что необходимо вводить принципиально новые представления. Аналогично утверждение И. Пригожина о том, что мир в принципе нелинеен, индетерминистичен (с чем, мы, кстати, согласны, но с чем, как известно, не согласен С. П. Курдюмов), подразумевает не отрицание принципа детерминизма, а именно принципиально, качественно иную картину мира, понимание природы, с которыми мы сталкиваемся, и это не укладывается в имеющуюся терминологию и представления, поэтому приходится создавать, вводить и разъяснять новое¹³ . Именно это, судя по всему, пытается преодолеть и С. Курдюмов путем введения роли стадии в действии принципа детерминизма при описании процесса горения, т.е. в одной своей стадии горение детерминистично, а в стадии обострения – нет¹⁴ .

Наши исследования в поисках решения проблемы методологии исследования психики человека и представления о психике с позиций постнеклассического этапа развития науки связаны с разработкой фундаментальной мировоззренческой проблемы современных философии и науки. Результаты этих исследований позволили увидеть, что проблема имеет не просто междисциплинарную принадлежность, она не решаема путем привычной интеграции наук, путем соединения двух или трех и даже более дисциплин (что казалось возможным и перспективным еще 10 лет назад), поскольку принадлежит к уровню трансдисциплинарности. Это влечет за собой уже не только изменения сложности состава и организации науки, а изменение собственно науки как явления, в т. ч. через отказ от дисциплинарной разделенности. Это требует новых концептуальных оснований и картины мира как нелинейного целого, через призму которого можно рассматривать те или иные явления, изучаемые наукой, и саму науку.

Результаты поиска новой методологии и представления о психике прямо указали на необходимость принципиальной мировоззренческой и методологической, концептуальной коррекции научной картины мира.

Как уже было сказано, к 90-м г. г. ушедшего столетия в философии и психологии особенно остро ощущалась потребность в целостном представлении о психике и в то же время – недостаточность отражательной концепции. Отличительная ситуация в исследованиях психики человека к концу ХХ в. выражалась в множественности аспектов ее рассмотрения и множестве наук, чьи интересы так или иначе связаны с психикой. Однако, в большинстве случаев каждый аспект рассматривается отдельно от других, что приводит к функционированию не согласующегося и одностороннего знания о столь сложном явлении как психика.

164

Исследования в контексте стремления к синтезу имеющегося фактического материала многих наук и научных областей позволили нам развить концепцию представления психики человека как гиперсистемы синергетического порядка и сверхсложном природном явлении, в котором сложность состава и сложность организации соотносимы с нелинейностью. Целостность психики в таком понимании раскрывается через множество измерений (информционных и энергетических, субстратных и процессуальных), связанных с формами ее проявления в прижизненной и послежизненной фазах своего существования. Это дало возможность показать методологическую ограниченность традиционной отражательной концепции понимания психики и сформулировать ряд новых концептуальных положений.

Психика выведена нами за рамки только биосоциального явления и может выражать также общеприродные, космические закономерности, а человек в таком контексте рассматривается с позиций психобиосоциальности¹⁵ . Психика трактуется как явление, подпадающее под классификацию сверхсложной среды – открытой нелинейной самоорганизующейся, способной к самоорганизации на разных уровнях и в разных формах своего существования, в т. ч. параллельно или синхронно. Вводится понятие динамической композиции, выражающей особенности пространственной и временной, а также пространственно-временной организации психического.

В таком представлении психика – это гиперсистема, имеющая фазовую структуру – организменную и надорганизменную (внеорганизменную) фазы своего существования. Прижизненная (организменная) фаза выражена системой психической реальности живущего человека. Она формируется при жизни и включает, природную, биологическую, организменную, социальную, информационную составляющие. Выделены до- и послежизненная фазы (над-, внеорганизменная). Потенциально психика может одновременно существовать и в физическом, энергетическом, и в информационном измерениях. Потенциальное может находиться в пассивном состоянии, но может и активизироваться при определенных условиях, вероятно в тех случаях, когда определенные параметры совпадают и происходит “запуск” потенциального. Эти позиции находятся в русле гипотезы о превращении энергии в информацию и наоборот, а также о допущении существования принципа сохранения информации. В определенной степени этой позиции созвучны мысль С. Курдюмова о роли топографически правильного расположения¹⁶ , Г. Хакена о роли пространственно-временной организации¹⁷ , И. Пригожина о специфике сил дальнодействия¹⁸ . Таким образом, речь идет об обнаружении информационного аспекта материи, выражаемого у человека психикой.

Моментом перехода в прижизненную фазу рассматривается точка схождения, в которой участвует не только психика родителей (отца и матери), выражающих генетическую составляющую (или генетический код), но и, находившиеся до этого момента в пассивном состоянии (локальные образования), “остатки” систем психической реальности тех людей, которые жили раньше (информационный код). Характер момента схождения колеблется от гармоничного (крайне положительного) до разрушающего (крайне отрицательного), допускается и множество промежуточных состояний. Это определяется, соответственно, состоянием, в котором находится каждая из участвующих в этом систем (сред), их скоростью схождения, стадией развития, возрастом (или степенью зрелости) структуры.

Сказанное позволяет утверждать, что психика обладает потенциальной способностью к спонтанному неравновесному фазовому переходу из одного состояния в другое как на уровне нелинейной целостности, так и на других уровнях своего проявления, она может находиться в неравновесном, в т. ч. в крайне неравновесном состоянии. Также допустима способность к переходу с понижением симметрии. Вероятно, смерть можно рассматривать как понижение симметрии относительно прижизненной фазы¹⁹ .

Психика как проявление фазовых состояний различных видов (уровней) само-

165

организующихся сущностей может проявляться на уровне живого, виртуального и неживого. Кроме того, психика может влиять на баланс в Природе, что можно выразить через представление о состоянии энерго-информационной разбалансированности целого.

Поскольку к настоящему времени многие составляющие психики по определению отнесены к самоорганизующимся ОНС, например, мозг, сам организм, социум, личность, физиологическая и нервная системы, здоровье, болезнь, информация и т. д., то психосинергетический подход позволяет рассматривать с единых позиций их взаимовлияние, взаимоотношения, т. е. с позиции нелинейного синтеза самоорганизующихся сред различной природы, памятуя, что параметром порядка выступает психика человека.

Следовательно, можно использовать сквозные (универсальные) показатели: скорость процессов на всех уровнях рассматриваемой модели, стадии, на которой они находятся и возраст структуры на всех уровнях.

Поэтому круг приложений психосинергетики распространяется на широкий спектр случаев, а ее предметом являются ОНС (систем, структур, процессов, ситуаций), их нелинейный синтез, когда системообразующим фактором, параметром порядка становится или является психика человека, а также закономерности поведения таких сред.

Дальнейшее построение новых концептуальных основ динамики поведения сложных сред требует более подробного понимания ключевых позиций, “шагов”, характера развития научного знания во второй половине ХХ в., т. к. приводит к расширению понимания “закона природы” и кардинальному изменению позиций философии, методологии и науки.

Часть 2. История развития синергетики.

Продемонстрировать кардинальные изменения в мировоззренческих и методологических аспектах науки во 2-й половине ХХ в., изменений в структуре науки в целом, можно как путь Х-науки²⁰ , синергетики²¹ , нелинейной науки, науки о сложности²² , психосинергетики²³ .

Меньше 20 лет прошло с тех пор, как, например, одну из названных наук – синергетику, характеризовали всего лишь как еще не сложившееся окончательно научное направление²⁴ , а затруднения в отнесении ее к естествознанию или…, привели к выражению просто “Х-наука”. Рассматриваемая ситуация “шагов” развивалась необычайно стремительно.

Забегая вперед, скажем, что теперь, с позиции первых лет III тысячелетия и ХХI века, стало очевидным, что в действительности, на наш взгляд, – это путь, состоящий из шагов-попыток создать науку ХХI в., но не в привычном смысле очередной конкретной науки “на стыке…”, а как принципиально качественно новое знание, требующее не просто соединить в себе имеющиеся научные области и знания, философию и методологию науки, культуру, духовное знание (религию) и многое другое, а создать единые концептуальные основания и соответствующий язык.

С нашей точки зрения, процесс этот связан не просто с рождением и развитием какой-то одной науки – синергетики или нелинейной науки, или науки о сложности, т. е. как такой науки, в которой объединяются две или три науки предыдущего исторического периода. Процесс оказался намного более глубоким и значимым для всей науки, философии и культуры в целом. Пройдя период формирования и обнаружения названных (и др.) отдельных наук и споров о них, этот процесс предъявил нам глубинно-структурное изменение науки в целом как явления, кардинальное изменение наших мировоззренческих и методологических позиций в понимании картины мира, самих себя и своего мышления. Этому процессу сначала предшествовал, а потом сопровождал его, процесс пересмотра и переосмысления многих устоявшихся понятий, незыблемых, фундаментальных детерминистических законов естествознания, господствовавших в классических подходах, концептуальный переворот в естествознании через открытие наукой для себя вновь категории времени.

Обозначенный процесс выражался по-разному. В работах 80-х г. г., например,

166

появились высказывания о связи синергетики с исследованиями колебаний Л. И. Мандельштамом в конце 50-х г. г., с работами Горьковской школы – А. А. Андронова в 30-е г. г., с блестящими открытиями Белоусова в начале 50-х г. г. и др.

В работах 90-х г. г. взгляд на эти связи становится значительно шире. В круг связей попадают и богословские учения (Палама, ХIV в.), и работы по проблемам биополя (60-е г. г. ХХ в.), математики (Пуанкаре, ХIХ в. и др.), лингвистики (Сепир-Уорф, ХІХ в.), а также многие другие.

Наиболее точно это, пожалуй, выразил Г. Хакен, определив синергетику как такую научную область, которая обладает новым характером связей с другими науками.

Учитывая все сказанное, остановимся внимательнее на некоторых известных нам событиях в истории развития этих процессов, т. к. в них с позиции сегодняшнего дня мы можем увидеть шаги процесса, отличающего ХХ век от предыдущих веков в науке и ее методологии, философии и духовной культуре.

Х-наука. Этот термин мы встречаем в работе Ю. А. Данилова и Б. Б. Кадомцева “Нелинейные волны. Самоорганизация”, изданной в Москве издательством “Наука” в 1983 г. Интересно, что в 2000 г. в Интернете фрагменты своей книги эти авторы преподносят нам уже под другим названием – “Что такое синергетика?”.

При разъяснении содержания “Х”, подчеркивается, что “синергетика – лишь одно из возможных, но далеко не единственное значение Х.”. Неединственность значения выражается в этот период во многом: в происхождении и трактовке термина, основных понятий и т. д.

Если рассматривать синергетику с позиции происхождения термина от греческого “синергена”, то возникает значение “содействие, сотрудничество”. Если же рассматривать в трактовке Г. Хакена, предложившего этот термин, то акцент сделан на согласованности взаимодействия частей при образовании структуры как единого целого.

Резюмируя этот фрагмент, получаем:

1. содействие, сотрудничество;
2. согласованность взаимодействия частей при образовании структуры как единого целого.

В энциклопедии периода 80-х г. г. нет термина “синергетика”. А есть термин “синергизм” в следующем значении:

1. совместное и однородное функционирование органов (например, мышц) и систем;
2. комбинированное действие лекарственных веществ на организм, при котором суммарный эффект превышает действие, оказываемое каждым компонентом в отдельности.

В учебниках, справочниках и словарях этого периода данного термина еще нет, его обходят молчанием, что объясняется тем, что Х-наука “еще далека от завершения и единой общепринятой терминологии (в том числе и единого названия этой теории) пока не существует.”

В то же время исключение, похоже, составляет учебник “Биофизика” М. В. Волькенштейна, где сказано, что “современная биофизика содержит представления, развитые в синергетике и в теории информации…”²⁵ .

Определяя предмет Х-науки в этот период, подчеркивается, что под этой наукой понимают “пока не установившееся название еще не сложившегося окончательно научного направления, занимающегося исследованием процессов самоорганизации и образования, поддержания и распада структур в системах самой различной природы (химических, физических, биологических и т.д.)”.

Как видим, речь идет о двух категориях процессов:

1 самоорганизация как процесс и

2 образование, поддержание и распад структур как процесс.

Также подчеркивается, что природа систем, в которых обнаруживаются подобные процессы весьма широка – это:

1. химические,

2. физические,

3. биологические и т. д. системы, т. е. системы различной природы.

Сопоставление двух приведенных трактовок обнаруживает определенное расхождение в понимании Х-науки и синергетики. Это свидетельствует, что в целом с самого начала – это не одно и тоже. Однако, уже в этих работах мы обнаруживаем

167

характеристику процессов, происходивших в науке во 2-й половине ХХ века, ставших очевидными сквозь призму развития Х-науки: это бурные темпы развития научного знания, а сам период второй половины ХХ в. характеризуется как период “штурма и натиска”, не оставляющий времени на унификацию научных понятий и приведение в стройную систему всех накопленных наукой фактов.

В один из моментов вдруг обнаружилось, что на столь привычные для науки предыдущего периода правила унификации и приведения в систему просто нет времени. Ситуация усугублялась тем, что “различность природы” изучаемых систем, привела и к смешению привычных “департаментов” науки, поскольку в процесс работы все шире вовлекались силы и средства многих наук того времени, каждая из которых обладала лишь свойственными ей методами и сложившейся терминологией.

Происходящее касалось не только естествознания, но и гуманитарных наук, где также было обращено внимание на многоаспектность исследования, например, понятия “психика” человека – понятия кардинально важного для мировоззрения и понимания картины мира и места в ней человека .

Только теперь эти процессы становятся понятными и, более того, кажутся вполне естественными, т. к. стало очевидным, что вопрос не просто в соединении имеющегося с новыми фактами, а вопрос в принципиальном изменении представления о происходящем, т. е. изменении мировоззренческих и методологических позиций, представлений о картине мира, наконец, просто в переосмыслении понятий и законов.

Возникавший параллелизм и разнобой в терминологии и системах основных понятий (отнюдь не завершившийся и сейчас) вызывал раздражение у многих. Как “снежный ком” нарастало различие в подходах и взглядах отдельных научных школ и направлений, в акцентировании ими различных аспектов сложного и многообразного процесса самоорганизации.

В 50-е г. г. непонятой оказалась позиция Л. И. Мандельштама – не нужны строгие определения, предъявленная им в первой из знаменитых теперь “Лекций по колебаниям”. “Совсем не легко дать определение того, что составляет предмет теории колебаний. …Было бы бесплодным педантизмом стараться точно определить, какими именно процессами занимается теория колебаний. Важно не это. Важно выделить руководящие идеи, основные общие закономерности. В теории колебаний эти закономерности очень специфичны, и их нужно не просто “знать”. А они должны войти в плоть и кровь” ²⁶ .

Спустя почти 30 лет этой позицией Л. И. Мандельштама вынуждены были воспользоваться Ю. А. Данилов и Б. Б. Кадомцев, пытаясь все же определить предмет Х-науки. Но, несмотря на это, по-прежнему еще не осознается, что позиция Л. И. Мандельштама не случайна и относится не к какой-то конкретной науке, а ко всей науке в целом. А пока, в 80-е годы, в лучших традициях детерминистической науки и методологии были предприняты попытки осознать место синергетики в науке второй половины ХХ в., что выразилось в поиске, для начала, ее “предшественниц”, по названию.

Такими названиями-предшественницами были названы:

1. синергетика Ч. Шеррингтона,
2. синергия С. Улана,
3. синергетический подход И. Забуского .

Первое – синергетика Ч. Шеррингтона, относится к области физиологии. Согласованное воздействие нервной системы (спинного мозга) при управлении мышечными движениями Ч. Шеррингтон назвал синергетическим, или интегративным. Сегодня очевидно, что по отношению к синергетике – это скорее, пусть и близкое, но созвучие слов, т. к. то, что рассматривал Ч. Шеррингтон и то, что рассматривает сегодня наука синергетика - далеко друг от друга.

Второе – синергия С. Улана, относится к области кибернетики. Синергией в значении непрерывного сотрудничества между машиной и ее оператором, осуществляемого в машинах в начале 60-х г. г. за счет вывода информации на дисплей, С. Улан назвал тот неожиданный результат, который был получен при проведении одного

168

из первых численных экспериментов на ЭВМ первого поколения (ЭНИВАКе), эксперименте по проверке гипотезы равнораспределения энергии по степеням свободы. Этот результат породил и знаменитую проблему Ферми-Пасты-Улама: проследив за эволюцией распределения энергии по степеням свободы на протяжении достаточно большого числа циклов, авторы не обнаружили ни малейшей тенденции к равнораспределению.

Третье – синергетический подход И. Забуского, относится также к области кибернетики и связан с решением обнаруженной проблемы Ферми-Пасты-Улама. Это решение было получено в начале 60-х г. г. М. Крускалом и И. Забуским. Было доказано, что система Ферми-Пасты-Улама представляет собой разностный аналог уравнения Кортевега-де Вриза и что равнораспределению энергии препятствует солитон (термин И. Забуского; отметим, что С. Курдюмов, например, подчеркивает, что солитоны не входят в область его интересов), который переносит энергию из одной группы мод в другую. (Заметим, что И. Пригожин исследует численными методами диссипативные полугруппы мод). Учитывая ограничения имевшихся подходов к решению нелинейных задач, Н. Забуский предложил синергетический подход к решению нелинейных математических и физических задач как “совместное использование обычного анализа и численной машинной математики для получения решений разумно поставленных вопросов математического и физического содержания системы уравнений” ²⁷ .

Анализируя особенности первого, второго и третьего значения с позиции сегодняшнего дня, а также точку зрения 80-х г. г., что все три могут занять достойное место в ряду средств и методов Х-науки, учитывая сложность систем и состояний, изучаемых синергетикой Г. Хакена, становится хорошо видно, что перед нами шаги стремительного развития науки конца ХХ в. в поиске единства своих позиций.

Так, С. Улам говорит о характере процесса между человеком и дисплеем, Ч. Шеррингтон говорит об особом характере управления одного другим – согласованном воздействии, а Г. Хакен говорит о преобразовании одного в другое – согласованном взаимодействии, при котором одно перестает существовать, а появляется другое, вобравшее в себя первое. Комментарий показывает принципиальное отличие позиций. В тоже время, как уже сказано, их можно оценить как шаги стремительного развития науки во второй половине ХХ в., шаги – поиск единых позиций в осознании наукой природных явлений.

Таким образом, особенности развития науки во второй половине ХХ в., не оставлявшего места и времени привычной унификации научных понятий и приведению в стройную систему всей суммы накопленных наукой фактов, проявились и в том, что при анализе происхождения Х-науки оказалась отсутствующей привычная ситуация – “на стыке двух (трех, четырех,...) ранее существовавших наук”. Получалось, что “Х-наука возникает, опираясь не на граничные, а на внутренние точки различных наук, с которыми она имеет ненулевые пересечения: в изучаемых Х-наукой системах, режимах и состояниях физик, биолог и математик видят свой материал, и каждый из них, применяя методы своей науки, обогащает общий запас идей и методов Х-науки”²⁸ . Но вот как раз это – применять методы своей науки в формирующейся Х-науке, и оказалось недостижимым из-за разноуровневости в действиях ученых того времени. Противоречие действий и ситуации выразилось в том, что естественный процесс развития научного знания в целом выразился в обнаруженном стремлении к некоторому новому типу науки – науки обобщающей, но отсутствие при этом столь же обобщающих средств и методов вынуждало делать попытки, применяя конкретные методы и средства отдельных частных наук. На лицо была несогласованность уровней: уровня обобщения возникающей новой науки и уровня имевшихся (и применявшихся в силу инерции мышления) средств и методов конкретных наук (что имеет место зачастую и в настоящее время).

169

Под внутренними точками различных наук выступили удивительные аналоги, обнаруженные Г. Хакеном, в поведении “совершенно различных систем, изучаемых различными науками”. На этом основании им и была выделена новая научная область – Синергетика, обладающая новым характером связей с другими науками. Во-первых, изучаемые ею системы “относятся к компетенции различных наук”. Во-вторых, это позволяло другим наукам в свою очередь привносить в синергетику свои идеи. Последнее ярко проявилось, например, в названиях докладов одной из первых конференций по синергетике, на что и обратил внимание Г. Хакен. Так, его собственный доклад назывался “Лазер, как источник новых идей в синергетике”, доклад математиков – “Теория бифуркаций и ее приложения”, доклад физиков – “Неравновесные фазовые переходы”, а специалистов по статистической механике – “Неравновесная нелинейная статистическая механика”. Также обратили на себя внимание такие названия докладов, как “Термодинамика необратимых процессов” или специалистов по применению теории катастроф, которые сохранили за неподдающимися тогда решению проблемами название “Обобщенных катастроф” и т. д.

В целом стало очевидным (и это очень существенно для нового характера развития науки, с нашей точки зрения), что все вышеперечисленные “разделы науки весьма важны для понимания образования макроскопических структур в процессе самоорганизации, но каждый из них упускает из виду нечто одинаково существенное… в настоящее время назрела острая необходимость в создании особой науки, которая бы объединила все перечисленные мной аспекты. Для науки безразлично, будет ли она называться “Синергетикой”. Важно, что она существует” ²⁹ .

Фактически, науке последних десятилетий ушедшего века и тысячелетия пришлось отказаться от себя в том понимании, в каком она развивалась в течение последних нескольких столетий, начиная с ХVII в. Не случайно эту науку, науку обусловленную культурным контекстом ХVII в – периода зарождения современного естествознания, предложено было обозначить как ограниченную науку³⁰ .

Часть 3. Сферы практического приложения психосинергетики:

педагогика, психология, психокоррекция, психосоматика, психология управления, макромоделирование психосинергетических объектов

Полученные результаты теоретико-методологических и экспериментальных исследований психических состояний³¹ позволили сделать вывод о существовании специфической среды – ИЭС, в создании которой основная роль принадлежит информационному (ментальному) и эмоциональному уровням психической деятельности человека, но что самое главное, так это то, что эту среду создает сам человек в своем внутреннем мире (внутриличностном). В ИЭС выделены агрессивные факторы (АФ) – информационный и эмоциональный потоки, степень их агрессивности. Эти факторы создаются человеком внутри себя и функционируют как на внутриличностном, так и на внешнем уровнях проявления личности, реализуясь в общении и поведении (поступках) человека, выражаясь и в его состоянии.

Обнаружены связи этих факторов и патологических состояний (нервная анорексия), невротических и психосоматических расстройств (1996-2002). Например, в одном из исследований показано, что практически у каждого из 500 обследованных в течение 3-х лет субъектов, находящихся в условиях длительной информационно-эмоциональной невротизации, обнаружены предпосылки к развитию состояния нервной анорексии, имеющие разный латентный период и разное проявление, а также разную степень выраженности в интеллектуальной деятельности субъектов. Обнаружена динамика исследованных состояний, выраженная ежегодным ростом уровня эмоциональной слабости и тревожности в среднем на 10-15% при стартовых показателях выше среднего.

Как известно, при возрастании АФ ИЭС у людей могут возникать отклонения

170

от нормальной психической деятельности, а также эмоциональное напряжение с отрицательным знаком, вплоть до невроза. А при длительном сохранении подобных условий возникает эмоциональная тупость, невозможность полноценно реагировать на жизненные ситуации, потеря творческого потенциала личности³² .

Итак, существуют специфические среды: ИС, ИКС, ИЭС. Они могут быть отнесены к классу ОНС. Кроме того, они нелинейно связаны с другими средами, что демонстрирует переход функции среды к человеку и существенно сказывается на состоянии психики человека (индивида), группы, социума и цивилизации в целом в результате действия механизма нелинейной положительной обратной связи. ИЭС является, фактически, внутриличностной и внешней (социально-психологической) средой обитания человека, порождается им самим и формирует его личную субъектную информационно-ментально-эмоциональную психическую нагрузку

За последние 12 лет психосинергетический подход применен, например, к решению методологических проблем психологии и педагогики через поиск единых концептуальных позиций в понимании и исследовании таких объектов как психика человека, информация и обучение. Полученное решение этих проблем нашло практический выход в обучение, образование и подготовку кадров. Ведется психокоррекция и развитие творческих способностей, реализованы методика смыслового структурирования (сжатия) информации текста, принцип нелинейности в обучении, новый метод обучения, создаваемый на основе психосинергетического подхода, – метод “Создающая сила” ³³ , наконец, специализированные тренинги психокоррекции и развития личности.

Свое применение этот подход нашел и в подготовке кадров. Так, например, в течение 1,5 лет по авторской программе и методикам ведется подготовка специалистов по специальности “Психолог-консультант медицинского профиля” в системе последипломного образования.

Интерес представляют собой макромоделирование с позиций психосинергетики состояния пациентов при онкозаболеваниях³⁴ и истерии (Скоробреха В. З.), разработка методологии исследования боли (Стоянов А.).

Еще одной перспективной сферой применения психосинергетики становится моделирование системы государственного управления и финансово-экономической деятельности отдельных объектов (субъектов деятельности) в условиях рыночной экономики (Колтунов А. Ю.).

Ведущим принципом психосинергетического подхода, основанного на понимании психики человека как системы синергетического порядка, является принцип создания. Для его реализации производится моделирование объекта: его состояния и др. Объектом может выступать пациент, учащийся, исследователь, личность, госаппарат, система управления и т. д. Обязательным является условие, при котором психика человека (индивида, группы людей, социума) выполняет роль системообразующего фактора, параметра порядка. Получаемая модель периодически пересматривается, т. е. выражает динамику процесса. Исходные позиции: существует некоторый объект, его изменение связано с характером его внутренних процессов, особенностей, состояний, стадий, скоростей и возраста структур, т. к. по определению психика человека принадлежит к определенному классу ОНС. Особенность данного класса сред – возможность изменения без внешнего воздействия (позиция восходит к работам Г. Хакена 80-х г. г.), а под влиянием внутренних состояний.

Исходя из сказанного, разработанные и разрабатываемые методики и метод реализуются через и с помощью самого объекта, который совместно со специалистом “создает” себя, корректирует создавая, а не разрушая или подавляя. Именно этим объясняется, например, название нашего проекта “Гармония III тысячелетия – неразрушающее изменение”. ³⁵ Поэтому нет готовых сценариев, каждый создается в процессе работы. Имеющиеся данные свидетельствуют о довольно высокой эффективности и длительной сохраняемости достигнутого результата коррекции, другими словами, стойкий эффект незабывания. (Вообще,

171

забывание, как таковое, почти не наблюдается, т. к. тот, кто обучен с помощью подобных методик, всегда способен заново создать необходимое знание). Нет запоминания готового знания. Вместо заучивания необходимое знание каждый раз создается.

Следует, однако, сказать и о том, что как применение подхода в исследовании, так и метода (методик) в практике (обучения, психокоррекции и проч.) требует принципиального изменения стиля (характера) мышления человека обучающего, педагога, психолога-консультанта или психокорректора. Этот результат по нашим данным возникает, например, у аспирантов не менее чем через два года систематических занятий (у иного контингента, соответственно, еще позже). Кроме того, необходим определенный уровень зрелости личности.

В целях развития и внедрения представления о психике как системе синергетического порядка, психосинергетического подхода и метода “Создающая сила” в 1996 г. по инициативе кафедры философии в структуре Одесского медуниверситета был создан Институт междисциплинарных проблем “Медин”. (Идея создания подобного института как структуры для развития психосинергетики была подарена удивительным человеком, директором Института экономики НАН Украины во Львове, академиком Долишным М.). Однако, следует признать, что, как и многие другие структуры, он функционирует только за счет энтузиазма.

Заключение

На нынешнем этапе разработки нового знания, инициированного синергетикой, а также другими исследованиями до синергетики или после нее, мы столкнулись с новой ситуацией в науке, новой, во всяком случае, относительно науки ХХ ст.

Новизна ситуации заключается в том, что, пожалуй, впервые, от ученых “всех конфессий” требуется не доказывать друг другу свою правоту, а “за круглым столом” соединять всю свою интеллектуальную мощь в единую силу. Это связано с уровнем задач, на которые мы сегодня вышли, задач, для которых, как оказалось, у нас нет готовых теорий, методологий, концепций. Мы их создаем параллельно с решением задач. При этом в последние годы скорость информационных процессов, в которых мы находимся, требует от нас совершенно иного характера мышления.

При решении открытых нелинейных задач наше мышление, наше знание, которым мы оперируем и которое мы создаем, тоже вынуждены быть открытыми нелинейными. В противном случае задачи и мышление оказываются непересекающимися. Поэтому все, что от нас требуется сегодня, это программа выработки нелинейной культуры, к чему призывал еще в 30-е г. г. Л. И. Мандельштам, и реализация такой программы как задача ХХI века.

172

1. Ершова-Бабенко И. В. Методология исследования психики как синергетического объекта. Монография. – Одесса, ОДЭКОМ, 1993. – 124 с.
2. Степин В. С. Научное познание и ценности техногенной цивилизации. // “Вопросы философии”, №10, 1989. С. 3 – 18
3. Крыжановский Г. Н. Некоторые общебиологические закономерности и базовые механизмы развития патологических процессов // Ark. Patol., 2001, № 6, P. 44 – 49
4. Prigogine I. Etude thermodynamique des phenomenes irreversibles. Dunod, Paris et Desoer, Liege, 1947. – 90 с. ; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой. М., 1986. – 430 с.
5. Князева Е., Курдюмов С. Законы эволюции самоорганизации сложных систем. – М.: Наука, 1994. – 230 с.
6. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.
7. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.
8. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.
9. Толстоухов А. В. Планетарный социум и его эко-будущее // Практична філософія. №3, 2001. – С. 36
10. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.
11. Ершова-Бабенко И. В. Методика смыслового структурирования (сжатия) информации текста. – В кн.: Материалы конференции "Пути и средства оптимизации учебного процесса". – Белгород, 1990. – С. 54 – 55
12. Хакен Г. Информация и самоорганизация: Макроскопический подход к сложным системам. – М.: Мир, 1991. – 240 с.
13. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии, 1991. №6. – С. 46 – 52
14. Князева Е., Курдюмов С. Законы эволюции самоорганизации сложных систем. – М.: Наука, 1994. – 230 с.
15. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.
16. Князева Е., Курдюмов С. Законы эволюции самоорганизации сложных систем. – М.: Наука, 1994. – 230 с.
17. Хакен Г. Информация и самоорганизация: Макроскопический подход к сложным системам. – М.: Мир, 1991. – 240 с.
18. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. Введение: Пер. с англ. – М.: Мир, 1990. – 344 с. (1989 – англ. редакция).
19. Ершова-Бабенко И. В. Принцип нелинейности в обучении. Новый подход в методике преподавания. – В кн.: Материалы конференции. – Одесса, ОГУ, 1991. – С. 56 – 61
20. Ю. А.Данилов, Б. Б.Кадомцев “Нелинейные волны. Самоорганизация. – М.: Наука, 1983
21. Хакен Г. Информация и самоорганизация: Макроскопический подход к сложным системам. – М.: Мир, 1991. – 240 с.
22. Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. Введение: Пер. с англ. – М.: Мир, 1990. – 344 с. (1989 – англ. редакция).
23. Ершова-Бабенко И. В. Ibid.; Ершова-Бабенко И. В. Я хочу поговорить с вами. Психика – сила. – В кн.: На границе философии, естествознания, медицины и гуманитарных наук. Май 1998 Материалы научно – практической конференции "Психосинергетика – на границе философии, естествознания и медицины. Проблемы и перспективы. ч. 2 – Одесса, ИМП "Медин". 1998. – С. 6 – 12
24. Ю. А.Данилов, Б. Б.Кадомцев “Нелинейные волны. Самоорганизация. – М.: Наука, 1983
25. Б. В. Волкенштейн Биофизика. Учебник. – М.: 1988. – 592 с. С.7.
26. Ю. А.Данилов, Б. Б.Кадомцев “Нелинейные волны. Самоорганизация. – М.: Наука, 1983 С.13
27. Там же.
28. Там же
29. Хакен Г. Синергетика. – М.: Мир, 1980.
30. Пригожин И. Философия нестабильности // Вопросы философии, 1991. №6. – С. 46 – 52
31. Ершова-Бабенко И.В. Все цит.соч.
32. Бехтерева Н. П. Магия мозга и лабиринты жизни. – СПб, Нотабене, 1999. – 299 с.
33. Ершова-Бабенко И. В. Понятия “сложность” и “самоорганизация” – символ перехода в ХХI век. Статья 1 // Перспективы. №3. 2001. – С. 9 – 21; Ершова-Бабенко И. В., Богачук Т. В. Авторский метод “Creative Power” (“Создающая сила”) в ходе специального курса занятий со студентами медуниверситета (опыт разработки и апробация) // Матеріали відкритого науково-методичного семінару: Актуальні питання міжнародного співробітництва та навчання іноземних громадян у вищих навчальних закладах України: пошуки, знахідки, перспективи. Сумы, 2001. – С.105 – 113
34. Бугайцов С. В., Ершова-Бабенко И. В. Психологическая коррекция психосоматических расстройств у больных раком молочной железы на этапах лечения и после выписки из стационара. Макромодель состояния пациентов. // Одесский медицинский журнал. №1. 2002. – С. 81 – 90
35. Ершова-Бабенко И. В. Психосинергетический подход к формированию и реализации региональной политики в сфере охраны здоровья. Проект “Гармония III тысячелетия – неразрушающее изменение”. – В кн.: Материалы конференции. – Одесса, 2002.; Ершова-Бабенко И. В. Проект “Гармония III тысячелетия – неразрушающее изменение”. Опыт подготовки практических психологов. – Конференция. Запорожье. 2001.

173

ТЕОРИЯ САМООРГАНИЗАЦИИ – СОВРЕМЕННАЯ ПАРАДИГМА
ОБРАЗОВАНИЯ И ФОРМИРОВАНИЯ МОДЕЛИ УЧИТЕЛЯ

ХХ век – весьма противоречивая эпоха в истории человечества. Это столетие принесло миру выдающиеся научные открытия, породило грандиозный прогресс орудий труда и техники, разрушило жестокие тоталитарные и колониальные режимы, разорвало цепи земного притяжения. Но это и век чудовищных войн и геноцида целых народов, разрушения природы и культуры. Наше время есть время триумфа человека и одновременно – его падения. К началу третьего тысячелетия нашей эры передовая общественная мысль с большим беспокойством заговорила об эрозии гуманизма и даже конце прогресса, о смерти человека как человека. В эту эпоху в полной мере проявилась глубокая зависимость современной цивилизации от тех способностей и качеств личности, которые закладываются в образовании.

Система образования в мире сегодня находится в кризисном состоянии. Об этом свидетельствуют такие тенденции: дальнейшее увеличение числа неграмотных в мире (около 1 млрд. человек); появление и развитие функциональной неграмотности населения; повсеместное снижение качества образования; нарастание разрыва между образованием и культурой, образованием и наукой; отчуждения обучающегося от процесса образования.

Данная ситуация в мире на современном этапе делает актуальной проблему поиска новой парадигмы образования, поскольку возможность устойчивого развития общества, успешного преодоления глобальных проблем, региональных и национальных конфликтов, характерных для настоящего времени развития цивилизации, тесно связана с достигнутым уровнем образования всех членов общества¹ . Но система образования всегда основывается на определенном научном понимании мира и человека, которое определяет цели и задачи образования, его содержание, принципы и методы.

Классическая модель образования сложилась в Европе около 300 лет тому назад под влиянием идей эпохи Возрождения. В X VI I -X VI I I веках произошло выделение науки в самостоятельный способ освоения мира, а это послужило основой формирования (по сравнению со средневековьем) системы образования. Исторически расцвет и распространение науки были связаны с достижениями классической механики Нового времени (Галилей, Ньютон, Лаплас и др.), которая выработала специфические представления о материи, движении, пространства, времени, причинности и т.д.

Абсолютизация законов механики привела к созданию картины мира, согласно которой вся вселенная представляет собой замкнутую механическую систему, состоящую из неизменных элементов, движение которых подчиняется законам классической механики; эти законы выступают как универсальные и распространяются на все виды движения материи² . Все связи и отношения рассматривались подобно механическим, то есть имеющим строго однозначный характер. В таком мире не было места случайности, а необратимость и вероятность было принято связывать с неполнотой знания. В этом случае каждое явление имеет причину и одновременно есть причина других явлений. Причина и действие образуют цепь, приходящую из прошлого, пронизывающую настоящее и исчезающую в будущем. Это означало предопределенность всех происходящих в мире процессов и обусловило поиск исходных элементов, открыв которые, можно с точностью предсказать будущее.

В научном познании поэтому стали доминировать такие мировоззренческие и методологические принципы, как рационализм, детерминизм, механицизм и редукционизм, которые оказали определяющее влияние и на систему образования: на формы освоения знания, изложения

174

материала, организационные принципы образования. В рамках классической научной картины мира человек был вынесен за пределы природы и представлялся как субъект, ее познающий, конструирующий и одухотворяющий. Развивая науку и технику, накапливая знания, человек обеспечивает господство над природой с целью удовлетворения своих потребностей. С этим связана " новая философия" , идущая от Р.Декарта, которая поставила Разум, а следовательно, и человека – субъекта познания, в определяющее положение по отношению к объекту познания, в том числе к природе, и получила вследствие этого название рационализма.

Научный способ освоения мира, связанный с экспериментальной базой, обладающий в связи с этим преимуществом наглядности, а поэтому и убедительности, превратился в основной и отождествлялся с наивысшим воплощением человеческого разума. Из этого складывалась однонаправленная зависимость: наука – образование – практика. Наука с помощью опыта, эксперимента открывает вечные и неизменные законы, которые и есть истина, а образование их транслирует, передает. Поэтому в техногенной цивилизации процесс образования подчинен развитию рационального, преимущественно логико-понятийного мышления, овладению основами наук.

Практически реализуя основные принципы классической науки, классическая педагогика рассматривает обучаемого в качестве объекта внешнего воздействия. Главное внимание в связи с этим обращается на логическое распределение и последовательность в предметах преподавания. Проблема обучения заключается в составлении учебников, разделенных на логические части, расположенные в известной последовательности, и в преподнесении этих частей обучаемым таким же определенным и последовательным образом, в догматизации преподаваемых знаний, в формальном вопросно-ответном методе обучения. Таким образом, авторитарный стиль мышления и отношений пронизывает весь процесс обучения, не считаясь с какой бы то ни было познавательной инициативой со стороны обучаемого, и зачастую рассматривает его непосредственные живые интересы как проявление стихийности и дезорганизованности.

Такой стиль отношений приводит к такой же жесткой регламентации деятельности самого обучающего. В результате учитель, преподаватель, исполняющий свой профессиональный долг, становится частью учебной машины, ее передающим устройством. Его инициатива и творчество строго регламентированы и нормированы, что ограничивает возможность стимулировать познавательные интересы обучаемых. В таких условиях внедрение изменений происходит только централизованным путем, а педагогическая наука и педагогическая практика оказываются в значительной степени лишенными самостоятельности. Следовательно, система образования, построенная в соответствии с идеалами и нормами классической науки, функционирует как закрытая, что лишает ее способности к саморазвитию. Подобная модель образования в ХХ столетии исчерпала себя. Формирование современной концепции образования связано с теми изменениями, которые произошли в наших представлениях о природе, процессах познания и развития человека за последние годы.

Характерной чертой современного, третьего этапа (вторая половина ХХ века) развития науки, который называется постнеклассическим, является универсальный (глобальный) эволюционизм. Он соединяет идеи эволюции с идеями системного подхода и распространяется на все сферы бытия, устанавливая универсальную связь между неживой, живой и социальной материей³ . Определяющее значение в утверждении принципа универсального эволюционизма сыграли три важнейших концептуальных направления в науке ХХ в.: теория нестационарной Вселенной, синергетика, теория биологической эволюции и развитая на ее основе концепция биосферы и ноосферы. В этот период завершился переход большинства фундаментальных научных дисциплин к изучению нового типа объектов – самоорганизующихся и саморазвивающихся систем.

175

Постнеклассический этап развития науки показывает, что жесткий детерминизм и редукционизм, служащие основой механистического взгляда на мир, не могут рассматриваться как универсальные принципы научного познания, так как обширный класс явлений и процессов не укладывается в рамки линейных, равновесных и обратимых схем. В окружающем нас мире существенную роль играет вполне реальная необратимость, лежащая в основе большинства процессов самоорганизации. Обратимость и жесткий детерминизм в мире применимы только в простых предельных случаях, а необратимость и случайность должны рассматриваться не как исключение, а как общее правило. Целостность открытых структур (ядра, атомы, молекулы, живые организмы и т.д.) проявляется в свойстве когерентности движения элементов системы. Изучение только элементарного состава не позволяет предсказать поведение всей системы. Принцип редукционизма, который предполагает сведение сложного к простому, игнорирует тот факт, что каждая новая степень сложности имеет свои качественные особенности, выражаемые новыми системными свойствами.

Итак, процессы самоорганизации в неравновесных условиях соответствуют диалектическому взаимодействию между случайностью и необходимостью, флуктуациями и детерминистическими законами. Вблизи бифуркаций основную роль играет хаос, случайность, тогда как в интервалах между бифуркациями доминируют детерминистические связи. Пути развития самоорганизующихся систем не предопределены. Вероятность выступает не как порождение нашего незнания, а как неизбежное выражение хаоса в точках бифуркаций⁴ . Это означает конец классического идеала всеведения и порождает необходимость пересмотра принципа механического рационализма как господствующего научного объяснения действительности. Традиционная система образования, опирающаяся на принципы классической науки, не может эффективно выполнять роль средства освоения человеком мира. Отсюда возникает необходимость разработки новой парадигмы образования – синергетической. В чем ее суть, каково содержание?

Синергетическая модель образования в свое содержание включает следующие важнейшие компоненты.

Во-первых, открытость образования и творческий характер обучения. Мировоззренческая интерпретация идей синергетики может служить основой открытого и целостного восприятия и осознания мира. Чем полнее обучение отражает постнеклассическую науку и новое философско-мировоззренческое осмысление ее результатов, тем больше его открытость, тем глубже его воздействие на обучаемого. В этом смысле нет необходимости декларировать нравственные принципы человеческого общения, которые во многом связаны с синергетическими представлениями о коэволюции человека, природы и общества.

Во-вторых, развитие интеграции различных способов освоения человеком мира: искусства, философии, мифологии, науки и др. Развитие интеграции опирается на холистские тенденции понимания объективной реальности как в науке, так и в философии (В.Гейзенберг, И.Пригожин, А.Эйнштейн). Современное образование как средство освоения мира должно обеспечить интеграцию различных способов его освоения и тем самым увеличить творческий потенциал человека для свободных и осмысленных действий, целостного открытого восприятия и осознания мира⁵ .

Интеграция различных способов освоения человеком мира, развитие холистских процессов в науке, философии и практике до сих пор не нашли необходимого отражения в современном образовании. Это сказывается в дальнейшей предметной дифференциации научного знания как средства достижения эффективности обучения. Система образования пока слепо копирует все растущую дифференциацию науки, стремясь объять необъятное. Узкая специализация и профессионализация привели к частичному, разорванному знанию, отчужденному от человека. Вместе с усвоением готового дифференцированного знания обучающиеся усваивают и репродуктивный характер мышления.

176

Желательно, чтобы образование строилось не на изучении отдельных дисциплин, а на базе исследования проблем реального мира. Поэтому необходимо пересмотреть традиционные дисциплины на основе программ, отражающих особенности глобальных проблем современности. Такие программы будут начинаться не с изучения вопросов исторического становления определенной дисциплины, а с выяснения сути и причин возникновения той или иной проблемы современности и поиска альтернативных методов ее решения. Новая модель образования ориентирована на изучение комплексных учебных дисциплин, таких как " Развитие природы и общества" , " Основы экономических и правовых знаний" . Спиралеобразное построение материала позволяет неоднократно возвращаться к пройденному. Обучение такого рода расширяет общеобразовательную базу учащихся при значительном сокращении учебного времени, укрепляет связи между предыдущим опытом и новым познанием.

В-третьих, развитие и включение в процессы образования синергетических представлений об открытости мира, целостности и взаимосвязанности человека, природы и общества; когерентности и нелинейности развития; хаоса и случайности как конструктивных начал. Развитие понимается не как однолинейный, однонаправленный процесс, связанный с необходимостью, а как процесс, содержащий в себе возможность " выбора" одного из многих путей, " выбора" , определяющегося случайностью. Беспорядок, неустойчивость, хаос не являются, с точки зрения синергетики, чем-то разрушительным, деструктивным, отклонением от магистрального пути эволюции, а выступают необходимым ее этапом, конструктивным началом, ведущим к организации новых, более сложных структур учебного процесса.

В-четвертых, свободное пользование различными информационными системами, которые сегодня играют не меньшую роль в образовании, чем непосредственное общение с преподавателем. Синергетическая теория убедительно доказала, что развитие возможно только в открытых системах, которые постоянно обмениваются с внешней средой веществом, энергией и информацией. Переработка, интеграция различного рода информации ведут к новым формам организации и упорядоченности (что и представляет процесс самоорганизации). Недостаток и неполнота используемой информации приводит к гибели системы.

Люди, в отличие от животных, могут переносить информацию не только с помощью генетического кода, но и с помощью обучения, которое в животном мире происходит в ограниченных пределах. Именно поэтому, считает Г.Хакен, столь значительная часть нашей культуры опирается на обучение как новый способ передачи информации от одного поколения к другому. Но здесь из-за огромного количества знаний, накапливаемых человечеством, возникают большие трудности. Следовательно, совершенно в духе синергетики важно найти общие унифицирующие идеи и принципы, чтобы справиться со столь огромным количеством информации⁶ . Видимо, эта проблема связана не только с поиском общей унифицирующей схемы, но, в первую очередь, с развитием инфосферы, возможностью оперативного использования, хранения и переработки информации, включением образования в единый информационный процесс. Именно в этом и заключается проблема информатизации образования.

За последнее время появились новые виды электронного общения: электронная почта, компьютерная конференция, телекоммуникационная связь, обеспечивающие доступ к удаленным базам данных. Компьютерные системы обладают необычной привлекательностью прежде всего благодаря быстроте и доступности вовлечения в общение неограниченного числа участников, открытостью этой общности, что дает возможность приобщить любого школьника, любого специалиста к решению общечеловеческих проблем.

В результате нынешнего бурного развития математического моделирования, вычислительного (на компьютерах) эксперимента, компьютерной графики открываются новые возможности для нового синтеза, синтеза видео-, аудио- и текстуальных

177

средств передачи научной информации. Способности творческого воображения и интуиции получают новые импульсы для развития благодаря погружению человека в виртуальные реальности, моделируемые компьютером. Визуализация синергетических знаний на компьютерах может служить в качестве моста между гуманитарными и естественными науками, а равным образом – между традиционными образами культуры и новейшими достижениями науки, между красотой произведений искусства и строгостью научных результатов.

В-пятых, личностную направленность процесса обучения, то есть за исходное начало берется не социум как целостная система, а человек с его неповторимостью как постоянный источник стихийности, неупорядоченности и в то же время – источник развития. В открытом мире человеческая индивидуальность выступает основой общественных связей людей. Сложность и многообразие задач, возникающих перед обществом, требуют индивидуальной инициативы, а следовательно, индивидуального разнообразия. Именно поэтому свободное развитие индивидуальности является условием развития общества. Для открытой системы образования данное положение выступает основополагающим фактором, тогда как классическая модель образования предполагает жесткие нормы, унифицирующие человеческую индивидуальность⁷ .

Личностный образ мира формируется через систему универсалий культуры, поэтому мировоззренческие категории всегда имеют социокультурное измерение и определяют характер жизнедеятельности людей. Становление, развитие и образование человека невозможны без личностного переживания, осознания образа мира. Итак, в процессе образования и развития человека происходит интеграция различного рода информации, получая завершенную форму в виде предметного знания, но именно целостного мира, сосредоточивающая себя в одном индивидуальном человеческом существе. При этом основное внимание должно быть направлено на раскрытие сущностных сил человека и их реализацию на благо общества.

В-шестых, синергетическая модель образования предполагает изменение роли преподавателя: переход к совместным действиям в новых ситуациях в открытом, изменяющемся, необратимом мире. Основой реализации образования, открытого будущему, служит новый тип социальных отношений, который предполагает взаимную помощь, сотрудничество и сотворчество. Обстановка совместного творческого освоения мира, когда участники образовательного процесса объединяются в единую структуру, обладающую свойствами функционально ориентированной учебной среды, позволяет реализовать " оптимальные" образовательные модели для каждого человека.

Целостность и многомерность процесса образования предполагают постоянный творческий поиск адекватных методов и технологий образования, успешное применение которых зависит от преподавателя, группы, их индивидуальных особенностей и интересов. Выбрать оптимальный они могут только сами благодаря самосовершенствованию, самовыражению, самореализации интеллекта каждого участника процесса образования. Результаты исследований показали, что большинство учителей и преподавателей вузов испытывают трудности: а) при перестройке позиции личности в отношениях с обучающимися от авторитарного управления к совместной деятельности и сотрудничеству; б) при переходе от преимущественной ориентации на репродуктивные учебные задания к ориентации на продуктивную и творческую мыслительную деятельность. Даже при высоком уровне профессионального мастерства самыми трудными задачами были смена личной установки, развитие и становление сотворческой обстановки в процессе образовательной деятельности.

Таким образом, синергетическая модель образования включает открытость образования, интеграцию всех способов освоения человеком мира, включение синергетических представлений в процесс образования, пользование различными информационными системами, личностную направленность процесса обучения, изменение роли

178

преподавателя в новых ситуациях в открытом, изменяющемся и необратимом мире.

Синергетика способна изменить не только содержание, но и методы обучения, применяемые обычно методы инструкций (запланированной передачи структур знания, правил решения задач и т.д. в процессе обучения) имеет смысл использовать в соединении с методами конструкции (автономного построения структур знания в индивидуальном человеческом мозге и сознании, а также в коллективном сознании в результате кооперативного творческого взаимодействия в группе обучающихся). Обучение, основанное на принципах синергетики, можно рассматривать как стимулирующее, или пробуждающее, как открытие для себя нового или сотрудничество с самим собой и другими людьми.

В жизни многое, если не все, начинается со школы, а в школе все начинается с учителя. Каждое время имеет своего учителя. Каждое время выдвигает к нему новые требования. В долгих и непростых муках рождается идеал учителя. Отказываясь от устаревших или случайных черт, общество строго и пристрастно отбирает нужные (с расчетом на будущее) качества личности учителя и разрабатывает его оптимальную модель. В чем сущность этой модели?

Оптимальная модель учителя – это абстрактная, теоретическая конструкция, представляющая систему необходимых, взаимосвязанных и взаимообусловленных компонентов, которые должны вырабатываться у студентов педагогических вузов всем комплексом учебно-воспитательного процесса, а в последующем – совершенствоваться на протяжении всей практической работы.

Каковы основные компоненты этой модели? Каким должен быть выпускник педагогического учебного заведения, чтобы выстоять в конкурентной борьбе, а придя в школу – соответствовать высокой должности?

Во-первых, профессионализм, компетентность учителя, знающего в совершенстве свой предмет: математик – математику, физик – физику, биолог – биологию и т.п. " Образ учителя чем-то сродни бриллианту: чем больше граней, тем лучше он сияет. Но есть среди множества качеств личности педагога, своего рода, нормативное. Например, он должен основательно знать свой предмет" ⁸ . Получение глубоких знаний по своей специальности, с учетом современного уровня развития, – одна из основных задач каждого студента, будущего учителя. Но темпы обновления знаний в настоящее время высокие. Их удвоение в ведущих отраслях науки происходит каждые 5-7 лет. Это налагает особую ответственность на каждого учителя за рост профессиональной компетентности, за совершенствование навыков по сбору и обработке информации по специальности, публикуемой в монографиях, в теоретических статьях журналов и периодической печати в Украине, странах СНГ и дальнего зарубежья.

Давняя истина: учитель живет, пока учится, учитель учится, пока живет. Этот девиз не только не утратил своего значения, но превратился в острую социальную проблему. Застой в деле просвещения привел к тому, что стала разрушаться установка на ценность знания. Чем духовно богаче будет учитель, тем больше у него будет возможности настроить учеников на волну познания. Настоящий учитель, находясь в состоянии вечного ученичества, не передает знания учащимся, а учит их учиться. Содержание предметных дисциплин должно быть нацелено не на освоение определенного набора знаний, а на формирование целостной картины мира, освоение логики предметного материала. Надо помнить, что изучение предметных дисциплин – не самоцель, а средство развития личности ребенка.

Во-вторых, учитель должен овладеть педагогическим мастерством, совокупностью современных познавательных средств, принципов, методов и приемов обучения и воспитания, отлично знать педагогику и психологию, владеть большим кругом профессиональных умений и навыков. Нам нужны педагоги, глубоко знающие свой предмет, владеющие разнообразными педагогическими приемами, имеющие основательную психолого-педагогическую подготовку. Но и этого мало. Нужны эрудиция, культура, жажда знаний, стремление к творчеству.

179

Педагогическое мастерство есть не что иное как доведенная до высокой степени совершенства обучающая и воспитательная умелость, которая отражает отшлифованность методов и приемов применения психолого-педагогической теории на практике, благодаря чему обеспечивается высокая эффективность учебного и воспитательного процесса⁹ .

Учитель должен учиться педагогике сотрудничества, новым отношениям с учениками, родителями, с общественностью, овладеть педагогической технологией, в содержание которой в качестве слагаемого входит так называемая педагогическая техника: искусство владения психофизическим аппаратом (голосом, мимикой, пластикой и т.п.). Одним из элементов педагогической технологии является умение профессионально разрешать конфликт. Это неизбежное и необходимое условие совершенствования личности учителя. В серьезном конфликте, если это не ссора, не склока и не скандал, оба субъекта обогащаются духовно, преодолевая противоречия позиций, взглядов, мнений, интересов.

Педагогическое мастерство может проявляться в различных сферах деятельности учителя. Оно прежде всего связано с выработкой речевой культуры, мимики, жестов. Приятный, хорошо поставленный и располагающий к восприятию объясняемого материала тембр голоса, строгая логика и аргументированность суждений при изложении знаний, включение в объяснение ярких примеров и фактов, выделение с помощью интонации главных положений, которые должны быть усвоены учащимися, – все это слагаемые педагогического мастерства.

В-третьих, учитель должен быть творческой личностью. Творчество учителя ассоциируется с созданием качественно новых культурных, материальных и духовных ценностей. Педагогическое творчество содержит элементы новизны, которые чаще всего связаны не столько с продуцированием новых идей и принципов обучения и воспитания, сколько с видоизменением приемов учебно-воспитательной работы, их некоторой модернизацией. Педагогическое творчество во многом зависит от старательности учителя, его пытливости и стремления искать более совершенные пути обучения и воспитания.

Таким образом, современного учителя должно отличать постоянное стремление к творчеству, мастерству, новаторству. Искусство современного учителя, очевидно, и состоит в том, чтобы с высоты своей образованности и жизненной мудрости уметь понимать ребенка, природу детства. Только понимая и принимая многообразный и противоречивый мир мыслей, переживаний, чувств детей, учитель сумеет направить их на путь познания, воодушевит их на добрые дела.

В-четвертых, важнейшим компонентом современного учителя является высокая нравственность и культура. Учитель, кроме профессиональных знаний и умений, должен обладать огромным духовным, нравственным, этическим потенциалом, такими человеческими качествами, как трудолюбие, доброта, любовь к ближнему, сострадание, милосердие. Учитель должен быть идеалом, образцом по практической реализации таких моральных категорий, как долг, совесть, честь, проявлять терпимость к другому образу жизни, мысли.

Ведущими элементами духовной культуры признаны начитанность, знание отечественного и мирового искусства, понимание многообразия мира, быта людей, их традиций, знание путей развития человечества, то есть мировой и отечественной истории, владение иностранными языками. Конкретные запросы учителей в современном совершенствовании своей культуры разнообразны. Проведенные исследования показали, что на первое место выходит искусство (50%), затем называются история религии (41%), художественная литература (37%), этика и психология (36%), знание иностранных языков (36%), история (29%). 33% отметили потребность в совершенствовании компьютерной грамотности, что соответствует требованиям времени, и лишь 15% проявили желание совершенствоваться в вопросах естествознания, истории науки и техники¹⁰.

Педагогическая культура – это интегральное качество личности учителя, проектирующее его общую культуру в профес-

180

сиональную сферу, это синтез высокого профессионализма и внутренних свойств педагога, владение методикой преподавания и наличие культуротворческих способностей. Это мера творческого освоения и преобразования накопленного человечеством опыта. Учитель, обладающий высоким уровнем педагогической культуры, имеет хорошо развитые педагогическое мышление и сознание, обладает творческим потенциалом и является средоточием всемирного культурно-исторического опыта.

Что является высшей ценностью для учителя – духовные идеалы добра, справедливости, человечности и т.д. или вещи? В условиях перехода к рыночным отношениям стал велик соблазн культа " вещизма" – иномарки, дачи, поклонение золотому тельцу и др. Конечно, учитель должен иметь квартиру, хорошо одеваться, нормально питаться, но главное для него – это духовная культура.

В настоящее время серьезными проблемами стали подготовка учителей, повышение их общей и педагогической культуры. Низкая заработная плата, невысокий социальный статус сделали профессию учителя малопривлекательной для молодых людей. Многие из них, получив диплом, не хотят работать в школе. Постепенно ряды педагогов стали пополняться людьми низкой профессиональной подготовки и культуры. Теперь учителя и вузовские преподаватели испытывают настоящий культурный голод, они устали от борьбы, конфронтации, митинговой бестолковщины и политиканства.

В-пятых, любовь к детям есть важнейшее качество учителя. Эта труднейшая профессия требует от человека, посвятившего ей жизнь, постоянного творческого горения, огромной душевной щедрости, любви к детям, безграничной верности делу. Учитель есть ваятель духовного мира юной личности. По существу, в этих словах сформулирован и социальный статус учителя, определены его место и роль в процессе перестройки школы и обновления общества.

Быть учителем – не только великая честь, но и великая ответственность, и нельзя себе представить педагога, тем более молодого, без вдохновения в труде, без таланта любви к детям и к своему благородному и трудному делу. Учитель никогда не должен забывать простую, но в тоже время великую истину: чтобы быть хорошим учителем, надо прежде всего любить того, кому преподаешь. Учительская профессия в самом высоком смысле гуманистична, так как учитель формирует природу человека. Педагог-гуманист Я.Корчак пишет: " Воспитатель, который не сковывает, а освобождает, не подавляет, а возносит, не комкает, а формирует, не диктует, а учит... переживает вместе с ребенком много вдохновляющих минут" ¹¹.

В-шестых, специфичность содержания педагогического образования должна выражаться в овладении широкими человековедческими знаниями, педагогической антропологией. Оно должно давать системное знание о человеке как субъекте образовательного процесса, включающего образование и воспитание. Поэтому содержательная реформа педагогического образования должна быть связана с отказом от старой педагогической парадигмы: " Знай свой предмет и излагай его" и ее редукции (" Знай методику преподавания и следуй ей неукоснительно" ) и с ориентацией на новую парадигму: " Знай, что развивается в твоем ученике, и сумей это обеспечить" .

Определяя качество учебно-воспитательной работы учителя, обычно имеют в виду осмысленность, глубину и прочность знаний учащихся, их умственное развитие, нравственную и эстетическую воспитанность. И это правильно, ибо эффективность деятельности может быть оценена только по ее результатам.

Есть просто умелый учитель, который работает на обычном профессиональном уровне, и есть тот, кто проявляет высокие педагогические умения, мастерство и творчество, своими находками обогащает искусство обучения и воспитания. Есть и преподаватели, которые поднимаются до уровня педагогического новаторства, вносят существенные изменения в школьную практику. Подлинных педагогов-новаторов не так много, и появляются они не часто. Итак, ступенями роста профессиональной

181

педагогической деятельности учителя являются: педагогическая умелость, педагогическое мастерство, педагогическое творчество и педагогическое новаторство.

В-седьмых, функцию стратегического компаса в деятельности учителя выполняет научное мировоззрение.

Мировоззрение – это система обобщенных взглядов на мир в целом, место человека в нем, отношение его к окружающей действительности и обусловленная этой системой жизненная позиция человека: идеалы, цели, убеждения и принципы познавательной и практической деятельности. Мировоззрение в значительной степени определяет принципы поведения и деятельности учителя, формирует его идеалы, моральные нормы, социальные и политические ориентации. Это своего рода духовная призма учителя, через которую воспринимается и переживется все окружающее.

К сожалению, на сегодняшний день оказалась расшатанной система общественных идеалов и молодой человек оказался перед проблемой мучительного выбора: следовать ли накатанным путем конформизма или принять ответственное решение и реализовать его согласно внутренней этической установке и органической потребности самосовершенствования. Функцию стратегического ориентирования в повседневной жизни студента, учителя выполняет научное мировоззрение, формирование которого и является одной из важнейших задач всего учебно-воспитательного процесса в вузе.

Таковы основные компоненты оптимальной модели учителя. Все они диалектически связаны между собой, отсутствие какого-нибудь из них будет негативно сказываться на практической и теоретической работе.

Эта модель не статичная, а динамическая, так как каждый ее элемент находится в постоянном изменении и развитии. Поэтому предела в совершенствовании профессионального и педагогического мастерства, в повышении культуры, в формировании научного мировоззрения не существует. И требуется систематическая, целеустремленная работа по развитию всех компонентов личности учителя.

С другой стороны, каждый преподаватель педагогического вуза (от ассистента до ректора), с учетом своей специальности и занимаемой должности, обязан четко представлять механизмы реализации этой модели ежедневно на каждом занятии (лекции, семинаре, практическом занятии и др.), чтобы на выходе из университета были максимально сформированы эти качества личности учителя.

¹ Карлов Н. В. Преобразование образования // Вопросы философии. – 1998. - № 11. – С. 5 – 10.

² Ровинский Р. Е. Самоорганизация как фактор направленного развития // Вопросы философии. – 2002. - № 5. – С. 67.

³ Пригожин И. От существующего к возникающему. – М.: Наука, 1985. – 325 с.; Моисеев Н. Н. Логика динамических систем и развитие природы и общества // Вопросы философии. – 1999. № 4. –С. 3 – 11.

⁴ Пригожин И., Стенгерс И.  Порядок из хаоса. – М.: Прогресс, 1986. – 432 с.

⁵ Назаретян А. П. Синергетика в гуманитарном знании // ОНС. – 1997. - № 2. – С. 91 – 98.

⁶ Степин В. С.  Культура // Новая философская энциклопедия., Т. 2. - М.: Мысль, 2001. – С. 341 – 347.

⁷ Цикин В. А. Философские проблемы синергетики. – Сумы: Слобожанщина, 1997. – С. 137.

⁸ Левицкий М. Л. Профессмиональная подготовка учителя // Педагогика. – 1993. - № 3. – С. 42.

⁹ Гершунский в. С. Философия образования. – М.: Флинта, 1998. – С. 30 – 45.

¹⁰ Браже Т. Г. Из опыта развития общей культуры учителя // Педагогика. – 1993. - № 2. С. 72.

¹¹ Корчак Я. Избранные педагогические сочинения. – М.: Просвещение, 1979. – С. 106.

182

Клепко С.Ф., канд.філос.наук.

Методологія пізнання освіти: організувати хаос

1.

Філософія і ідеологія тоталітарного суспільства категорію хаосу “недолюблювали” і замовчували, вважали її необхідною лише для тимчасової експозиції перед пошуком всюдисущої необхідності, суттєвих зв`язків та встановлення на їхній основі закону, порядку. То ж не дивно, що, наприклад, позиція А.Камю, який заявляв, що він може “спростувати все на світі”, що його оточує, “все, окрім цього хаосу, цього панування випадковості, цієї священної рівноваги, що виникає з анархій”¹ , фактично не сприймалася в “іст-діа-матівській” парадигмі. У поясненні як природи, так і соціуму відкидалися факти спонтанності, які так яскраво охарактеризував Ортега-і-Гассет: “Придивіться до навколишніх навколо вас, і ви побачите, як вони блукають по життю; вони бредуть..., не маючи ані найменшого уявлення про те, що із ними коїться. Вони упевнено говорять про себе і про навколишній світ, неначебто щось думають, знають про все. Проте, якщо ви хоча б поверхово перевірите їхні ідеї, ви помітите, що вони анітрохи не відповідають дійсності, а копнувши глибше, виявите, що ці люди навіть ніколи і не прагнули наблизитися до дійсності. Навпаки, ідеї заважають їм побачити реальний світ і власне життя. Життя - це передусім хаос, в якому ти загублений”² .

Цей пасаж Ортеги можна ілюструвати і робити переконливішим безліччю конкретних свідчень щодо різних сфер людського буття. Між іншим - і до багатьох текстів сучасного дискурсу щодо освіти, актори якого нерідко мають ідеї, які заважають їм “побачити реальний світ”. Здійснюючи спробу з’ясувати методологічний потенціал синергетики щодо освіти та її пізнання, потрібно уникнути двох пасток. Перша з них полягає у тому, що ідеї синергетики можуть заважати побачити реальний світ сучасної освіти. Відомі намагання по створенню синергетики освіти, спроби застосувати синергетику як основу практичної методики, інколи занадто фантастичні, щоб реальний педагог пробував хоча б розібратися у них. Інша пастка – реальний світ педагогіки може проігнорувати, не відреагувати на рятівне коло, яке подає синергетика.

Філософія освіти, якщо вона бажає бути практичною і ефективною, має уникати цих пасток. Фіксуючи основний факт життя – “хаос, в якому загублені і учителі, і учні”, наступним кроком такої філософії є встановлення того, яким чином синергетика надає методологічні засади для освіти на межі хаосу. Сьогодні виникає потреба розбудови філософії освіти на засадах визнання первинності факту хаосу в усіх висхідних моментах філософської концепції освіти. Не претендуючи на вичерпність аналізу і висновків нової території сучасного освітнього дискурсу, синергетики освіти, вкажемо лише на ті зіткнення синергетики і освіти, які видаються реальними і мають перспективу практичної реалізації.

Тут не місце деталізувати широкомасштабні перспективи синергетики як деякого нового бачення світу, її місце в системі різних дисциплін (транс- або інтердисциплінарний топос синергетики) та її роль в розвитку міждисциплінарної і міжкультурної комунікації, до того ж, останнім часом виявлено кризові явища у розвитку синергетичної парадигми³ . Лише вкажемо на перспективи становлення так званої синергетики освіти. Мова йде не тільки про передачу синергетичних знань, про розвиток синергетичного бачення світу, а передусім про становлення освіти на базі синергетики і нелінійних методів. Синергетичний спосіб мислення здобуває все зростаюче значення в шкільній і університетській освіті, причому не лише як навчальний предмет, але й як метод навчання. Сьогодні існує явний попит на синергетику з боку вчителів шкіл, університетських викладачів, методистів і

183

дидактів, особливо в галузі біологічного навчання, які упустили з виду останні десять років інтенсивного розвитку синергетики⁴ .

Передусім декілька історико-філософських зауважень, які приведуть нас до експлікації сучасного уявлення про хаос, про межі застосовності цього поняття.

2.

Як відомо, філософія детермінізму у масовій психології і зокрема професійній педагогічній свідомості привела до феномену прямолінійного детермінізму, до традиційного спряження категорії закону з категорією сутності, поняттями закономірності і тенденції, а також - у гносеологічному плані - з поняттями принципу, гіпотези, теорії, моделі. Світ проголошується і сприймається як арена дії “невмолимих” законів природи. На такій арені учені ХІХ ст. вважали неможливими літаки і багато інших досягнень технічного прогресу ХХ ст. Сприйняття природи і соціального світу як жорстко детермінованих систем у сучасних умовах в освіті може призвести також до формування інтелекту, обмеженого у своїх устремліннях, інтелекту, умовно кажучи, обмеженого межею “невмолимості” законів. Переосмислення у вітчизняній філософській літературі категорійної пари детермінізм-індетермінізм створює передумови для відповідної трансформації і масової свідомості, зокрема у сфері педагогічної діяльності.

Плідним для вирішення цього завдання є підхід авторського колективу монографії “Категорії “закон” і “хаос”⁵ . У ній показано, що основою формування і зміни уявлень про закон і хаос є суспільна практика. Практика здійснює вплив на свідомість людей і формує їх світогляд у рамках протилежності закону (порядку) і хаосу (безладу) через діяльність, системи міжособистісних зв`язків. Коли цілепокладання розглядається як єдність негативності, що ігнорує в певний момент “непотрібні” властивості речей, та позитивності, яка акцентує ті властивості речей, які необхідні для впорядкування речей і процесів у відповідності до потреб і волі людини, то тоді переважає категорія закону. Якщо ж наростає обсяг властивостей і процесів, які не вписуються в певну упорядкованість, тоді людина схильна абсолютизувати хаотичні елементи світу, життя.

В історії філософської думки простежується зв`язок змін у змісті категорій закону і хаосу зі зміною історичних епох, з розвитком науки. Автори вищезгаданої монографії виділяють ряд модельних рішень проблеми співвідношення закону і хаосу:

1. часова модель (хаос виникає раніше порядку, закону або періодично його змінює);
2. просторова (хаос знаходиться на периферії, нижче, вище космосу, впорядкованого світу);
3. якісно-кількісна (хаос - неякісний стан, який кількісно не характеризується, космос - гармонійне якісне буття);
4. формально-змістовна (хаос - многовид змісту, який впорядковується формою).

В історії філософії прослідковуються і різні ціннісні підходи до категорій закону і хаосу. Давні греки оцінювали ці категорії переважно естетично (космос, порядок - прекрасне; хаос - безобразне). У середньовіччі переважає етичний підхід (закон, порядок - божественне, священне; хаос – грішне, якому протистоїть священне і який слід космізувати). У буржуазній, прагматичній свідомості закон, порядок асоціюються з обчислювальністю, як те, що може принести прибуток. Тому порядок є природним, а “неприродний хаос” підлягає викорінюванню.

Автори вищезгаданої монографії аргументовано запропонували найбільш повне охоплення сутності закону на основі його зіставлення із хаосом. Співставлення закону як стійкого, повторюваного, необхідного, суттєвого, загального зв`язку між явищами з окремими протилежними моментами (випадковим, несуттєвим, безладним тощо) не допомагає зрозуміти діалектику закону. Його, як комплекс вказаних властивостей, потрібно співвіднести не з окремими протилежними властивостями, а з їх комплексом, який і охоплюється категорією “хаос”. Отже, між категоріями закону й хаосу існують відношення, властиві усім парним категоріям

184

діалектики: вони здобувають визначеність через взаємне заперечення і разом з тим покладають одна одну⁶ .

Таким чином було утверджено рівноправність категорії хаос у пантеоні діалектичних категорій і поборена “ідеологічна нелюбов” діалектики до неї. Це було, певною мірою, зроблено вимушено, оскільки у 80-х роках минулого століття під впливом досягнень синергетики Г.Хакена, школи І.Пригожіна, фрактальної математики Д.Мандельброта відбувалося становлення нової міждисциплінарної науки про хаос, яка вимагала нового наукового і філософського мислення, що називають по-різному - і нелінійною онтологією, і синергетичною парадигмою, і постнекласичною наукою.

У науковій свідомості відбулася зміна парадигм, відбулося “переключення гештальтів”⁷ . Ця зміна захопила найрізноманітніші галузі знання: фізику, хімію, екологію, епідеміологію, нейрофізіологію, кардіологію, психіатрію. Навіть консервативну математику, визнавши центральним її об`єктом для сучасного дослідження хаос⁸ . Ця зміна парадигм породила і філософії нестабільності, незамкненості тощо⁹ . Це ж стосується і суспільних та гуманітарних дисциплін, зокрема педагогіки, про синергетичний вплив на яку говоритимемо далі.

Отже, сучасна філософія хаос тлумачить як багатовимірне все проникне явище, якого не можна уникнути, подолати, позбавитися. Хаос як якість приписується світу, соціуму, політиці, економіці, знанням, інформації, людині (генетичний), особистості (хаос її багатьох Я). Хаос, якого не можна уникнути, може тільки організовуватися з більшою чи меншою мірою порядку.

Хаос потрібно вчитися сприймати нейтрально, без “прокльонів” на його адресу, навчитися жити серед нього і з ним, вбачаючи у ньому не лише негатив, а й шанси і позитиви. З такої точки зору, наука і будь-яка її дисципліна можуть розцінюватися як стратегії організації хаосу, властивого їхнім об’єктам. Класифікація, раціоналізація, монізація чи плюралiзм - загальнонаукові методи встановлення порядку структур, які спостерігаються як хаосні утворення. Сучасні наукові концепції шукають “цемент” суспільства, влади і знання у хаосі, не прагнучи його відмінити чи спростувати. Синергетика, наука про породження порядку хаосом, тут подає найвищий приклад. Концепція Хайєка пробує описати хаос функціонування особистісних знань у суспільстві. Б.Барнс у концепції когнітивної влади пробує привести до якихось закономірностей функціонування знання, яке легітимізує владу у суспільстві. Перелік прикладів можна подовжити, але важливо підкреслити, що таке розуміння принципово відрізняється від парадигм освіти недалекого минулого, коли учням індоктринувалося і навіювалося, ніби вони живуть і житимуть у світі закону, порядку тощо.

Виходячи з цих міркувань доцільно, на наш погляд, доповнити згадані вище чотири моделі співвідношення закону й хаосу (часова, просторова, якісно-кількісна та формально-змістовна) п`ятим варіантом, “інтеграційною” моделлю, сутність якої полягає в сприйнятті хаосу без протиставлення його кращим станам чи зонам, а як тієї об’єктивної риси буття, яка не знищується, а лише піддається і підлягає організації. Через призму зміни парадигм у філософії і науці у рамках цієї моделі по-новому осмислюється ідея Ніцше щодо призначення освіти – “організувати хаос у собі”¹⁰ .

3.

Згідно найновіших наукових даних, наявність “хаосу” в функціонуванні людського організму зовсім не сигналізує про його дезорганізацію, а, навпаки, свідчить за його нормальний стан¹¹ . Синергетичне положення про становлення “порядку через хаотичну стійкість” дозволяє більш точно сформулювати складну взаємодію між індивідами і колективістськими аспектами поведінки людини. Присутність хаотичних елементів у багатьох ситуаціях робить їх більш гнучкими, підвищує пристосованість організму і дозволяє йому краще реагувати на непередбачувані і постійно змінювані умови життя. На основі цих висхідних теоретичних позицій

185

групою канадських вчених (Р.Рамзей, Л.Сміт, Б.Тейлор-Холтон і К.Тіндал) ще в 1989 р. була розроблена глобальна модель соціально-педагогічної діяльності, яка визначає шлях виходу з сучасної кризи освіти перш за все через відмову від застарілої механістичної картини світу, заснованої на безпосередньому чуттєвому досвіді і класичній логіці¹² .

Сучасні досягнення природничих наук перевернули колишнє розуміння оточуючої людину дійсності. Основа природи, за сучасними уявленнями, більше вже не є “об`єктивним світом”. Вона - неподільна тріада, яка складається з суб`єкта, об`єкта і процесу інтеграції, що відбувається між ними. За старою схемою Всесвіт, або універсум (у тому числі і людина), уявлявся як структура, функціонально подібна годинниковому механізму і яка складається з набору взаємопов`язаних і взаємодіючих об`єктів, тобто суми окремих частин. За сучасними уявленнями, заснованими на більш глибоко вивчених параметрах реальності, природа має парадоксальні антиномічні властивості, які включають співіснування протилежних і взаємовиключних способів буття, наприклад, порядку й хаотичної стійкості, випадковості і необхідності.

Такий підхід розцінюється вищим за діалектичний, вважаючи останній обмеженим, недостатнім для глибокого наукового аналізу. В теорії діалектики Маркса і Енгельса, як підкреслює проф. Р.Вінкель, науковий консультант авторського колективу “Цілісна школа”, визнається боротьба протилежностей, перехід кількості в якість, але при цьому вимагається ліквідація, подолання суперечностей, що викликає за собою зникнення антиномій. На відміну від діалектичного, антиномічний підхід не тільки враховує полярності, але й вважає їх правомірними, рівноцінними і пропонує шукати шляхи адаптації до них.

У німецькій педагогіці теоретико-методологічні позиції концепції “Цілісна школа” обґрунтовуються філософським принципом цілісності, уявленням про існування у природі універсальних творчих сил, які мають потенціал самоорганізації і діючих в усіх системах і процесах за схожими сценаріями. Використання універсальних принципів цілісного процесу вважається важливим не лише для оздоровлення основ буття, досягнення кращої якості життя людини, але і для педагогічної науки, у вирішенні всіх проблем якої необхідно “співзвуччя з природою”, що означає врахування в педагогічній діяльності еволюції природи, принципів її самоорганізації в плані як космології, біології, так і культури.

Не ставлячи під сумнів людину як самостійно мислячу і діючу істоту, а лише змінюючи акцент в її дослідженні на проблеми самоорганізації, у німецькій педагогіці автори концепції цілісної школи розвивають ідеї про те, що мистецтво людського буття полягає в дотриманні правил гри, при яких сила самоорганізації в системах природи (включаючи людський організм) може показати свою конструктивну сторону, оскільки в людині закладено вищий параметр порядку, який концентрує творчий потенціал. Недотримання цих правил призводить до порушення рівноваги, що й відбулося в даний час, коли постало питання виживання людства.

4.

Синергетика в методології пізнання освіти ініціює і переосмислення організації знання, яке традиційною педагогікою розглядається і подається як жорстка система. Але згадаємо М.Кузанського, який, стверджуючи, що знання є незнання, поставив під сумнів системний характер знання. Адже ототожнення знання з незнанням за відомих умов є констатацією його нецілісності. А відсутність цілісності - це відсутність системи. І в цьому нічого дивного немає, це лише правдива констатація висхідного пункту траєкторії освіти людини. Цьому є підтвердження і у філософії, як сфери духу, що ніби найбільше прагне системності, цілісності. Проте такі прагнення недосяжні. Систематизуючи і критикуючи розум, Кант, показує М. Мамардашвілі, виявляється “філософом без системи”. Б.Рассела нерідко називають “філософом усіх філософій” або “філософом без філософії”. Погодимося,

186

що така характеристика не дається акторам концептуальної єдності.

То ж не дивно, що відчуваючи неповноту сучасної освіти, у педагогіці слову “незнання” запропоновано надати категоріального статусу і відшукати ідею нового ціннісного відношення до цього поняття¹⁴ . Гадаю, автор припізнився, бо М.Кузанський вже 5 століть тому у трактаті “О сущности ученого незнания” фактично поставив це найактуальніше завдання і для сучасної філософії та педагогіки.

Визначаючи незнання як специфічне пізнавальне структурне утворення, що фіксується і описується за допомогою відомого знання і спрямоване на одержання нового, Б.Г.Матюнін указує, що одухотворене з`єднання знання і незнання (пов`язане насамперед із сприйняттям і вивченням об`єкта, який спостерігається) відображається у феноменах таємниці, загадки. Формувати особистісні ресурси для розгадування таємниць та розв`язування загадок життєтворчості покликана інтегративна освіта. Передбачається, що одним із завдань постсинергетики має бути міждисциплінарний аналіз нашого незнання і цілей, які ми можемо собі ставити¹⁵ .

Ствердження об`єктивної хаосності природи, суспільства, людини, особистості, знання тощо викликає необхідність зміни парадигми авторитарної педагогіки на парадигму співробітництва, визначає роль нового принципу педагогічної діяльності: Викладач є посередником, який споруджує місток від неорганізованого мислення учня до критичного і творчого мислення особистості. Саме так трактується роль викладача у педагогічній технології “Призма”, розробленої американськими педагогами.

Проте методика, яка панує у сучасній школі, не включає органічно цей принцип у педагогічну практику. Учня продовжують розглядати як об`єкт, що може мислити або не мислити з тієї чи іншої проблеми. Це підтверджують популярні теми дисертаційних педагогічних досліджень - “формування мислення” в певному аспекті. Проте мислення, як бачимо, треба “організовувати”. Зокрема, дослідження в традиції Ж.Піаже в цьому напрямі й проводяться. У їхньому руслі вирішується, як у “дитячі моделі світу” вбудовуються, вмонтовуються “дорослі концепції”¹⁶ . Виходячи з таких досліджень на основі парадигми нелінійної онтології точніше описується традиційна проблематика філософії освіти - епістемологія учня.

Синергетика підкреслила важливість і недостатню розробленість поняття інформації у науці. Кібернетичне розуміння інформації виявляється неспроможним для інтерпретації освітніх процесів, бо в системах, які самоорганізовуються, нерідко неможливо виділити блоки і канали прийому, передачі, кодування, декодування інформації. Натомість синергетика висуває на передній план такі поняття, як оцінювання станів системи, якість і цінність інформації, проблему утиску інформації в скінченні алгоритми.

М.В.Кузьмін вказує, що самоорганізуючі системи розуміються зараз як інформаційно-саморганізуючі ієрархічні комплекси. Особливу конструктивну роль у цьому зв`язку відіграє хаос. Він є накопичувачем інформації і управляючим елементом. Дивний атрактор - зразок динамічного хаосу - через його велику інформаційну розмірність є прекрасним накопичувачем динамічної інформації, і разом з тим - як “атрактор” - він може бути компресором інформації, тобто задовольняти обом вимогам. Наприклад, найвідоміший атрактор Лоренца утискує інформацію на 30%. Отже, хаос не лише здійснює відбір рішень у критичні (біфуркаційні) точки системної еволюції, але й може здійснювати селекцію, утиск і збереження інформації. Можливо, найкращим доказом правильності такої оцінки ролі хаосу в обробці інформації є енцефалограми мозку, де ми можемо бачити ділянки, які відповідають граничному циклу, так і цілком хаотичні¹⁷ .

Ще не все зрозуміло для нас у цих питаннях. Можемо лише погодитися, з думкою професора з Гамбурзького університету Г.Шефера, який вважає, що “синергетика є нова оптимістична спроба вчених описати, пояснити, розпізнати, а можливо і навіть передбачити поведінку динамічних систем, що саморозвиваються, взагалі, і живих систем зокрема. Синергетика з самого початку переходить тра-

187

диційні межі старих наукових дисциплін і будує нову метанауку складних систем”¹⁸ .

Г.Шефер, досліджуючи процес формування понять, показав, що активні модулі мислення і операції нашого мозку є трьохелементними утвореннями, хоча до цього вони розглядалися як двохелементні (dipartite). Поняття складаються з імені (терміну, позначення), логічного ядра (структури логічних відносин між інваріантними ознаками) і асоціативної структури (індивідуальних і спорадичних ознак, прикріплених до поняття певним збігом обставин). Ця потрійна структура поняття представлена в “burr-моделі” Г.Шефера¹⁹ . Питання, як така одиниця (“burr”) зароджується в людській пам’яті, привело до припущення, що первинна структура мозку є лінійним ланцюгом асоціацій, який згортається в поняття за відносинами спорідненості і близькості, формуючи в кінці його логічне ядро (так звана “модель скручення”).

Відкриття або встановлення споріднення між явищами (подіями), здається, є основною функцією мозку, тобто процесу справжньої самоорганізації. Ланцюги і мережі асоціацій, образно кажучи, є “сировиною” для пам’яті, з якої потім формується і моделюється наступна, вторинна структура знання.

Оскільки асоціативна структура понять гарантує їх застосовність у повсякденному житті (це справджується також для наукових понять), суттєво важливо у процесі навчання забезпечувати учнів достатнім і багатим спектром асоціацій. Для цієї мети був розвинений спеціальний метод навчання - “зигзаг-навчання”²⁰ .

Такий метод передбачає введення у навчання великого числа спорадичних (хаотичних) елементів, які формують мережу асоціацій, з яких згодом формуватимуться логічні ядра понять у процесах вкладання, об’єднання, сплетіння (embedded, integrated, interwoven). Десять років емпіричного дослідження, яке проводив Г.Шефер, довели, що безпосередні групи асоціацій, які формуються в цих мережах мозком, є повністю індивідуалізованими, суб’єктивними. Вони - деякі індивідуально-специфічні центри організації пам’яті, “ключові станції” асоціативного мислення. І найважливіше: вони, як правило, не співпадають із ключовими словами процесу навчання, які повідомляються викладачем. Вони є і залишаються суб’єктивно-пов’язаними.

Результати цього дослідження підтверджують, що реальне навчання в аудиторії тільки частково впливає на людський мозок. Головна діяльність мозку зосереджується на відборі індивідуальних атомів знання для автономного будівництва з них мереж, груп, атракторів, які після цього пристосовуються до вимог навчального середовища. Формування поняття як “органів пам’яті” в мозку - типовий процес самоорганізації. На цій основі розроблено новий шлях для інтегративної освіти²¹ .

5.

Якщо проект канадських вчених був однією з перших спроб використати ідеї синергетики в освіті, то сьогодні вже можна говорити про систему нетрадиційних підходів на основі ідей “синергетики освіти”, які досліджують, зокрема, учасники семінару “Філософія освіти” Московського міжнародного синергетичного форуму.

Синергетика як міждисциплінарна наука за своїм характером надає можливість виробити деякі нові підходи до навчання і освіти, до ефективного інформаційного забезпечення найширших верств населення. Мова йде про освіту засобами навчальних комп`ютерних програм, які несуть нове бачення світу і нові способи мислення, знання як know how, які реалізують синтез результатів природничих і гуманітарних наук.

Природничо-наукова освіта гуманітаризується, а гуманітарне стає неможливим без нових природничо-наукових, нелінійних математичних методів дослідження. Розробка навчальних комп`ютерних програм з основних уявлень теорії самоорганізації відкриває можливості для масового навчання синергетики, розвитку синергетичного світобачення. Відносно прості математичні моделі, візуалізовані на екрані комп`ютера засобами графіки, несуть у собі глибоко змістовні ідеї. Користувачам

188

програм надається можливість ніби ввійти в парадоксальний світ структур-процесів, що еволюціонують. Перевага комп`ютерного навчання синергетики полягає і в тому, що надається можливість творчо оперувати готовими результатами синергетичних досліджень, використовувати синергетику як позитивну евристику пошуків у інших галузях знань²² .

Отже, використовуючи синергетичні уявлення сучасна парадигма освіти видається як система, яку визначають принципи методології нелінійного синтезу²³ .

1) Дійсно, освіта є комплекс різних, але не яких завгодно, способів об`єднання різноманітних структур в одну складну структуру, для якої важлива правильна топологія, “конфігурація” об`єднання простого в складне. Таку правильну топологію сьогодні задає принцип поліцентричної інтеграції знань, за яким недопустимо, як би нам не хотілося простих рішень, наприклад, робити єдиним центром освітньої інтеграції знань детерміністську картину світу, що характерне було для школи тоталітарного минулого.

2) Освіта – це об`єднання і різних її структур як різних темпосвітів, тобто структур які мають різну швидкість розвитку. Таке бачення освіти актуалізує принцип голографічної природи освітнього процесу, тобто необхідності досягнення єдності різних освітніх впливів у певній конструкції, яка сприятиме “голографічному” оволодінню учнями проблем і об’єктів, які вивчаються.

3) Синергетика значну економію матеріальних і духовних затрат і прискорення еволюції цілого вбачає за правильної топології об`єднання елементів цього цілого. Інтегративна освіта, яка час учня розглядає як найважливіший ресурс особистісного розвитку, який не можна витрачати на нудьгування і “пережовування” знань, які учитель вважатиме важливими з тих чи інших інтересів, що не співпадають з інтересами зростання компетентності, проголошує економію учнівського часу найголовнішим принципом конструювання освітнього процесу.

Щодо принципу голографічності освітнього процесу, то його опис здійснено у роботі²⁴ , зауважимо тут лише, що процес інтеграції знань відбувається у різних темпосвітах, таких як “третій світ Поппера”, сукупності висловлених і ще не висловлених текстів, який щомиті “оприлюднює” мільйони мегабайтів інформації; індивідуальна свідомість людини, яка щомиті може додавати або породжувати (може не додавати і не породжувати!) декілька рядків інформації, в окремих галузях знань, де швидкість приросту інформації вища за приріст у індивідуальній свідомості, але значно менша за швидкість “екстеріоризації” у вигляді текстів “третього світу Поппера”. Освіта покликана синхронізувати ці інформаційні темпосвіти, враховуючи зміну образу світу, побудованого з елементарних часток матерії, на образ світу як сукупності нелінійних процесів. Синергетика, підкреслюючи включення дослідника в поле спостереження, є холістичною, але, як зауважує В.І.Аршинов, вона й внутрішньо плюралістична, як плюралістичний і той інтегральний образ світу, який нею передбачається²⁵ .

Отже, висхідною точкою у побудові філософії освіти і, зокрема інтеграції змісту освіти, мають стати сучасні уявлення про хаос, окреслені вище. Філософсько-освітня проекції теорії самоорганізації на педагогічну проблематику подає орієнтири вирішення сучасних суперечностей в освіті. Тепер можна говорити про виникнення синергетичної, більш ніж метафоричної, єдиної мови природодослідника і гуманітарія, якої має навчитися сучасний педагог і менеджер освіти.

189

1. Камю А. Бунтующий человек. - М.: Политиздат, 1990. – C. 51.
2. Ортега-и-Гассет Х. Что такое философия. - М.: Наука, 1991. – С. 159.
3. Малинецкий Г.Г. Синергетика. Король умер. Да здравствует король! – 1998 (http://www.iph.ras.ru/~mifs/malin1r.htm).
4. Князева Е.Н. Международный Московский синергетический форум (некоторые итоги и перспективы) // Вопросы философии. – 1996. – № 11. – С.152; див. також Синергетика и образование. - М., 1997.
5. Категории “закон” и “хаос” / АН УССР. Каф. филосоофии; Редкол.: Парнюк М.А.(отв.ред.) Киев: Наукова думка, 1987. – 295 с.
6. Там само.
7. Попович М.В. Рациональность и типы онтологии // Логика и проблема рациональности. – К.: Наукова думка, 1993. – C. 151-174.
8. Кахан Ж.П. Центральный объект математики: броуновское движение // Современные проблемы математики (Пер. с англ.). – М.: Знание, 1980. – С.54-60; Хида Т. Броуновское движение. – М.: Наука, 1987. – 304 с.
9. Яковленко С.И. Философия незамкнутости // ВФ. – 1996. – N2. – С.41- 50.
10. Ницше Ф. О пользе и вреде истории для жизни// Ницше Ф. Сочинения в 2-х т. Т.2. М.: Мысль, 1990.
11. Фуко М. Жизнь: опыт и наука // Вопросы философии. – 1993. – № 5. – С.43-53.
12. Яркина Ф.Т. Концепция целостной школы в современной немецкой педагогике // Педагогика. - 1992. - N7-8. - С.110-116.
13. Winkel R. Antinomische Padagogik und kommunikative Didaktik. Studien zu den Widerspruchen und Spannungen in Erziehung und Schule. Dusseldorf, Schwann, 1988. – S. 51.
14. Матюнин Б.Г. О сущности незнания // Педагогика. – 1995. – № 3. - С.37-40.
15. Малинецкий Г.Г. Цит. праця.
16. Пейперт С. Переворот в сознании: Дети, компьютеры и плодотворные идеи: пер. с англ. / Под ред. А.В.Беляевой, В.В.Леонаса. – М.: Педагогика, 1989. – 224 с.
17. Кузьмин М.В. Синергетика – наука о сложном в контексте целого // Наука та наукознавство. – 1995. – № 1-2. – С.32.
18. Князева Е.Н. Международный Московский синергетический форум (некоторые итоги и перспективы) // Вопросы философии. – 1996. – №11. – С.149.
19. Schaefer G. Zickzack-Lernen als Methode; oder: Kann aus Wirrwarr Ordnung entstehen? In: Oehmig, В. (Hrsg.): Erleben, Beobachten, Untersuchen. Zur Didaktik von Exkursionen. FU Berlin, Zentralinst. f. Fachdidaktiken, 1990; – S.110-131.
20. Schaefer, G. "Zickzack-Lernen" eine uralte, neue" Methode des Lernens. In: Kirsch, W. (Hrsg.): Biologie-Unterrichtsmaterialien fur Lehrkrafte der Sekundarstufe II, 725-007. Stark-Verlag; Freising, 1995.
21. Das Elementare im Komplexen: neue Wege zu einer faecheruebergreifenden Allgemeinbildung um die Jahrtausendwende / Gerhard Schaefer – Frankfurt am Main [u.a.] : Lang, 1997 – 246 s.
22. Князева Е.Н. Цит. праця. – С.151.
23. Там само.
24. Інтегративна освіта і поліморфізм знання. – Київ-Полтава-Харків: ПОІПОПП, 1998. – 360 с.
25. Современная западная философия. Словарь / Cост.: Малахов В.С., Филатов В.П. – М.: Политиздат, 1991. – С. 277.

190

А.В.Євтодюк, канд.філос.наук, Луцьк

Синергетичні закономірності коеволюції тріади “інформаційне суспільство – безперервеа освіта – людина”.

Основною прикметою сучасної освіти найрозвиненіших країн світу є процес узгодження її (освіти) трансформації із динамікою сучасного розвитку цивілізації. Відтак здійснюється перехід від класичної освітньої моделі (здобуття освіти у першій половині життя) до безперервної (освіта впродовж життя). Серед найзначиміших шляхів цієї трансформації - тенденція до створення гнучкої освітньої системи, здатної до постійного самооновлення, відповідно до вимог сучасності. Оскільки освіта є відкритою, нелінійною, соціальною системою, здатною до самоорганізації, - це спонукає нас до аналізу синергетичних закономірностей її коеволюції в тріаді „інформаційне суспільство – безперервна освіта - людина”. Актуальність дослідження цієї коеволюції сьогодні, на мою думку, є безсумнівною. Адже, як справедливо зазначав Альбер Камю у своїй праці "Бунтівна людина": "Нам не настільки важливо у котрий уже раз докопуватися до суті речей, як насущно знати як себе поводити у світі, яким він є".

У кожному конкретному випадку аналізу процесів становлення та розвитку відкритих нелінійних систем різного онтологічного походження (небіологічних, соціальних, хімічних, фізичних тощо) виявляється, що такі процеси ускладнюються як під впливом сторонніх факторів, так і під впливом простої гри випадку. У наші дні вони вивчаються новою науковою дисципліною – синергетикою, предметом якої є процеси самоорганізації відкритих, нелінійних, динамічних структур. Певною мірою, означена нами тріада, відноситься саме до відкритих, нелінійних, динамічних систем, оскільки є макросистемою для її відкритих, нелінійних, динамічних підсистем: інформаційного суспільства, безперервної освіти, людини. Відтак легітимним стає дослідження саме синергетичних закономірностей коеволюції тріади соціокультурних, означених нами систем: з одного боку як закономірностей узгодження, а з іншого - закономірностей, виокремлених посередництвом синергетики як нового міждисциплінарного напрямку. Засновники синергетики – Г.Хакен та І.Пригожин, справедливо наголошували на правомірності та необхідності застосування методології нової дисципліни до аналізу процесів розвитку найскладнішого класу відкритих, нелінійних, динамічних систем – соціокультурних, оскільки саме буття їх і є розвитком.

Охарактеризуємо складові цієї тріади.

1. Інформаційне суспільство

Аналіз сучасного суспільства загалом передбачає його розгляд в якості цілісного організму, частини якого не лише впливають одна на одну, але й знаходяться у взаємозв'язку (ефект синергії).

Цьому етапові вивчення суспільства властиве некласичне розуміння, яке передбачає співіснування найрізноманітніших теоретичних підходів. За таких умов точкою дотику усіх підходів стає абстрактне тлумачення суспільства, як всеохоплюючої системи, що окреслюється граничними умовами соціальності та сенсової комункації, а в просторовому вимірі постає як світове, планетарне суспільство. Це менш узагальнений і більш конкретний кут зору, який уможливлює бачення суспільства як соціальної системи, що відзначається певною організацією своїх елементів і структур.

У цьому контексті, наступним (після індустріального) типом суспільства, на думку футурологів, буде інформаційне суспільство.

Означимо етапи становлення цього терміну. Останні десятиліття ХХ століття стали переломними щодо виявлення основних параметрів суспільно-економічного життя провідних країн світу. Відтак відбулися

191

структурні зрушення у всіх життєвоважливих людських сферах, розпочався перехід до нових форм організації праці, почали змінюватися її характер, система суспільних відносин, трансформуватися вся сфера світової економіки. Надшвидкі темпи НТР стали плідним підґрунтям для перебудови всього матеріального духовного життя суспільства. Відповіддю на ці суспільні трансформації стало формулювання нових теорій суспільного розвитку провідними представниками західної соціальної філософії. Саме вони намагалися не лише осмислити становлення нового типу суспільства, але і влучно назвати його. Серед назв - „постбуржуазне” (К.Е.Боулдінг), „технотронне” (З.Бжезінський), „програмоване” (А.Турен), „нове індустріальне суспільство” (Дж.Гелбрейт), „постіндустріальне суспільство” (Д.Белл) і, зрештою, „інформаційне суспільство” (У.Дайзард, О.Тофлер, Т.Стоуньєр, Дж.Нейсбіт, Й.Масуда, Ф.Ферраротті).

Згідно визначення О.Тофлера, інформаційне суспільство - перше в історії людства суспільство, громадяни якого накопичуватимуть не матеріальні цінності, а знання і виробничу компетентність, що сприятиме здоровому, природному співжиттю членів суспільства. Це суспільство, в якому людству буде насправді вигідно жити за оберігаючими моральними імперативами, які, очевидно, стануть наративами глобального масштабу¹ .

Структурі інформаційного суспільства будуть іманентні наступні характерні ознаки: „1) найвищою цінністю суспільства, головним продуктом виробництва й основним товаром стає інформація; 2) вища влада в суспільстві поступово переходитиме до інформаційної еліти; 3) класова структура суспільства зникає і поступається місцем двочленній елітарно-масовій структурі; 4) все більша частина населення земної кулі поглинається сферою інформаційної діяльності та обслуговування; 5) впровадження комп’ютерів та роботів звільняє від роботи велику кількість людей, проте нове суспільство пропонує таку переорієнтацію соціальних пріоритетів, які гуманно вирішують це питання; 6) радикальній зміні підлягає вся культура, система соціальних зв’язків, сімейно-побутових відносин, організація влади і соціальна психологія; 7) інформація повинна привести суспільство до його загальної гуманізації на основі створення умов для зростаючої поінформованості, підвищення спільного добробуту, поліпшення всіх форм спілкування, ліквідації мовних та культурних бар’єрів”² .

У вищезазначеному контексті, стає очевидним, що на шляху становлення інформаційного суспільства, безсумнівно виникне ситуація, коли розвиток особистості кожної людини перестане бути чимось другорядним і на арену найпріоритетніших сфер розвитку людства вийде безперервна освіта. Згідно синергетичної інтерпретації, особистість як відкрита, нелінійна система має лише два шляхи: розвиток чи деградація. Означений дуалізм, на нашу думку, і стане визначальним при формуванні нової парадигми філософії безперервної освіти інформаційного суспільства.

2. Безперервна освіта

Яка ж роль відведена безперервній освіті у становленні цього суспільства? Нам бачиться, що це буде роль певного соціального медіума, певного креативного ретранслятора, певного стимулу для отримання і використання знань, умінь і навичок, необхідних для творчої самореалізації та комфортної адаптації людини в нестабільному світі. Образи такої освіти закладаються вже сьогодні. Характерні прикмети, що підтверджують правдивість цієї сентенції, ми знаходимо у книзі Ю.В.Яковця „Циклы. Кризисы. Прогнозы”³ . Зокрема, він наголошує на шерезі ознак:

1)розпочинається наростання світової тенденції визнання пріоритетної ролі освіти як сфери відтворювання, що забезпечує адаптацію людини до наукоємного, диференційованого, гнучкого виробництва, до динамічних та ускладнених умов життя в окремих країнах зокрема та у світі загалом. Відтак це зумовлює підвищення долі освіти як у інтелектуальному, так і у валовому суспільному продукті. Пріоритет освіти – одна із найхарактерніших рис постіндустріального суспільства;

192

2) у відношенні чисельності тих, хто навчається, діятимуть протилежні тенденції. З одного боку, очікується значне сповільнення темпів приросту населення Землі, що – при збільшенні тривалості життя – може бути досягнутим лише при різкому зменшенні народжуваності (особливо в країнах, що розвиваються) і призведе до скорочення долі дітей, підлітків і молоді в загальній чисельності населення. З іншого боку, основна маса приросту населення прийдеться на країни, що розвиваються (чисельність населення яких до 2030 р. зросте майже удвічі, порівняно із 1990р.), де значно збільшиться питома вага населення, залученого до освіти. Тому можна очікувати росту частки залучених до освіти та учнів. згодом ця доля стабілізується або почне знижуватися;

3) зрушення в структурі системи освіти за рахунок підвищення частки навчання дорослих і професійної підготовки при скороченні дошкільної та загальноосвітньої підсистем; зближення рівня освіти в різних країнах та регіонах;

4) поширення диверсифіційованих, гнучких, індивідуалізованих різноманітних економічних і організаційних форм освіти, об’єднання навчання із посильною працею та творчістю, з метою більш повного врахування індивідуальних і групових здібностей учнів, максимальної активізації їх уваги та ступеня засвоєння знань і навичок, ретрансляції зростаючого обсягу інформації без продовження терміну навчання в навчальних закладах;

5) технологічний переворот у сфері освіти на засадах випереджувальної комплексної інформатизації, перетворення його в одну із найбільш технічно укомплектованих галузей народного господарства; формування шкільних, вузівських і домашніх освітніх систем та підключення їх до локальних, міських, національних і міжнародних інформаційних мереж, до Інтернету; доцільне використання навчаючих засобів (мультимедіа, інтерактивне телебачення тощо).

Стає все очевиднішим, що освіта повинна забезпечувати випереджувальну розвивальну функцію у еволюції кожної людини зокрема та суспільства загалом, оскільки у синергетичному контексті, коли система зупиняється у своєму розвитку - настає регрес. У нашому розумінні, безперервна освіта, є синтезованим відображенням як цілеспрямованого процесу отримання необхідних знань, умінь та навичок, так і природовідповідної освітньої діяльності як способу емпіричного осягнення світу.

„Революція знаннь”, яка відбувається в сучасному світі, вимагає від суспільства знаючих і вміючих людей, здорових духовно і фізично. Оскільки жодна із існуючих світових освітніх систем не в змозі сьогодні повною мірою це забезпечити, - основним завданням сучасної філософії освіти, на нашу думку, повинна стати гармонізація високої інтенсивністі і психологічно виважених методів та форм організації навчання. Це дасть можливість, зрештою, прийти людству до школи Радості. Учні цієї школи творитимуть себе, здобуваючи живі, об’ємні знання, необхідні для гармонійного розвитку Людини інформаційного суспільства.

Майбутнє інформаційне суспільство є природним продовженням минулого та сьогодення. Зародки (зерна) майбутнього – в сьогоденні. Вони можуть дати як прекрасні плоди, так і прорости непотрібним зіллям. Відтак назрілою необхідністю сучасності є ретельна „фільтрація” усіх досягнень цивілізації у контексті потреб нового суспільства. Саме безперервна освіта може і повинна виконати роль світоглядного наукового „фільтру”, орієнтованого на вибіркову оцінку та трансляцію ментальних імперативів соціуму із покоління в покоління та безперервне збагачення і розвиток цих імперативів на засадах інтегративної духовної взаємодії людей і напрацювань людських спільнот. Як справедливо зазначав російський філософ освіти Б.Гершунський, освіта повинна формуватися усвідомлено кожною людиною Віра в те, що істинний смисл життя – можливо більш повна самореалізація усіх її здібностей на користь людям, людській цивілізації загалом. Саме такий синтез Знання і Віри повинні складати основу менталітету і особистості, і соціуму, а формування і безперервне збагачення

193

ментальності, орієнтація на досягнення ментальної сумісності людей, на конвергенцію і духовну інтеграцію народів, все ще розділеного Світу, повинні стати основою цілепокладання, відбору змісту, методів і засобів освітньої діяльності на усіх рівнях освіти⁴ .

3. Людина

Дозволимо собі тривіальне судження, що творцями майбутнього нашої цивілізації будуть люди. Відтак очевидною є їх провідна роль у здійсненні означеної нами коеволюції. Зрештою усе, що стосується буття людини, актуальне лише при наявності її самої.

На зламі тисячоліть сучасна людина втратила багато містичних та ірраціональних канонів сліпої віри у диво, хоча і почала, завдяки синергетиці, більш серйозно відноситись до креативної ролі Випадку та Хаосу. Підтвердженням цього є судження М.С.Кагана, одного із провідних російських філософів культури, про те, що у процесі культурогенезу у людини сформувалася особливого роду потреба виходити за межі повторення створеного, за межі репродукування відомого, за межі традиційних форм поведінки і створювати нове, удосконалювати засвоєне, розгадувати невідоме. Виявлення цієї потреби – прагнення кожної культурної людини до творчості, до подолання стереотипів, шаблонів, до внесення свого вкладу в культуру. Ця потреба породжує і стимулює самоосвіту, самонавчання, самовиховання, духовний саморозвиток⁵ .

Одним із засадничих постулатів синергетики є твердження, що розвиток системного об’єкта це саморозвиток, тобто процес детермінований зсередини, а не ззовні. Відтак стало очевидним, що сучасна наука, проникаючи у найсокровенніші куточки людського організму і, роблячи все нові і нові відкриття, які стосуються його унікальних можливостей, відкриває все більше тих аспектів, які лише означують проблему, не даючи відповіді на неї.

У цьому контексті пригадується так званий "Заповіт" Нобелівського лауреата-етолога Конрада Лоренца⁶ , оприлюднений практично одночасно із відомими футурологічними прогнозами членів Римського клубу. "Заповіт" мав значний вплив на більшість науковців і багатьох політиків Заходу, стимулюючи певні зміни в політиці соціально-економічного прогресу, розвиток енергозберігаючих технологій, а також перетворення екологічної освіти у дуже важливий аспект діяльності середньої і вищої школи.

Леймотив звернення К.Лоренца до людства – схаменіться! Тон його викладу виважений і вільний від емоційних надмірностей, оскільки спирається на досягнення точних наук і велику кількість дуже переконливих експериментів. Він доводить помилковість і безперспективність сучасного менталітету й визначальних засад людської діяльності, називаючи їх окремі аспекти "гріхами цивілізованої людини". Серед них:

1. повна нездатність сформувати і виконати наукову програму регулювання народонаселення;
2. неусвідомлення необхідності толерантності і поваги у стосунках з іншими націями чи національними меншинами;
3. генетична деградація;
4. надмірна схильність до ідеологічної індоктринації;
5. небажання назавжди розлучитися з вродженими програмами дій і відмовитися від безглуздого накопичення матеріального достатку;
6. небезпечний і атавістичний потяг до виграшу змагання з іншими, потяг до першості, пошуку переваг над усіма іншими, намагання довести його накопиченням матеріальних об’єктів чи іншим смертельно небезпечним для біосфери і людства способом.

Хоч К.Лоренц слушно вказує на те, що спустошення довкілля, формування молоді в умовах жахливого скупчення у стандартизованих і бридких помешканнях (характеризуючи їх, він вживає досить міцне слово – “стійло”) загрожує закріпленням неповаги і байдужості до всього прекрасного неантропогенного довкілля. Та найбільше враження на науковців і громадськість Заходу справив аналіз явища невідповідності успадкованих людьми

194

програм дій і поведінки з тими зразками, яких вимагає сучасний стан людства і біосфери. На прикладі діяльності системи рекомпенсації ("приємного і неприємного") у мозку людини К.Лоренц наводить дуже переконливе етологічне обгрунтування того, що правильні у минулому норми індивідуальної і колективної поведінки стали згубними у наш час й неминуче приведуть до загибелі людства навіть за умови припинення "демографічного вибуху" й стабілізації чисельності на сучасному рівні!

Як же слід діяти, враховуючи “Заповіт” К.Лоренца і рекомендації найбільш передбачливих науковців світу?

Сьогодні ультимативно необхідно без жодних зволікань якнайширше розповсюдити серед населення і політичних керівників інформацію про досягнення екології й групи молодих наук про людину та її можливості, про справжні підстави для реакцій, поведінки і дій. Комплексне використання цих наук й класичного доробку педагогіки й психології може прискорити удосконалення систем навчання і виховання, забезпечити появу відповідальних і науково-технологічно підготовлених землян нового тисячоліття з розвиненою екологічно-гуманістичною свідомістю. Незнання ними наукових досягнень, не усвідомлення того, що майже вся (понад 95%) достовірна інформація про закони роботи людського мозку й інші визначальні засади нашої життєдіяльності датується періодом після 1990 року, спричинює нерозуміння плину всепланетних процесів, хибне уявлення про інші народи та їхні пріоритети, підштовхує до силових дій та інших кроків, період доцільності яких минув ще мало не дві тисячі років тому.

Відрадним у цьому контексті є приклад Данії, в якій формується моральний кодекс доцільної індивідуальної поведінки і системи цінностей ХХІ століття. Цей кодекс забороняє накопичення матеріальних доказів особистого успіху, стимулюючи необмежене зростання діяльнісних знань та вмінь у своїй та інших сферах життєдіяльності (професіональної та загальноцивілізаційної компетентності).

Поширення цього кодексу на всю планету – благородне завдання системи виховання і освіти ХХІ століття, оскільки лише інформація, знання і вміння можуть накопичуватися без шкоди для інших людей та біосфери, лише для них можливе одночасне надання всіх землянам без "відбирання" їх у когось іншого.

Саме цю рису суспільств майбутнього (а не голе "продукування інформації") ми вважаємо визначальною і найголовнішою для них, саме вона й дає сподівання на те, що людство "дорослішатиме" досить швидко, швидше, як воно руйнуватиме біосферу й перетворюватиме її в грандіозний смітник з безліччю хвороб і сприятливими умовами лише для найпримітивніших організмів. Сьогодні світова людська спільнота опинилась сьогодні перед нагальною потребою вирішення найпекучіших проблем, серед яких, на думку сучасного російського педагогічного антрополога Б.М.Бім-Бада, - викорінення війн; попередження перенаселеності планети; лікування зраненого техногенною цивілізацією довкілля; створення умов для виважених роздумів та конструктивних рішень; загартування духу і відродження радості буття, яке протистоїть смутку; оберігаюче продовження культури, посередництвом органічної спадковості поколінь⁷ . Тому, ми вважаємо, що найближчі два-три десятиліття є точкою біфуркації:

• або людство збереже ретроцілі, продовжуватиме діяти за стандартами ХХ ст. і пізніше зникне,
• або зусиллями освітян, навчених належним чином журналістів та усіх інших причетних до справ формування нової свідомості у нових поколінь осіб зможе прислухатися до Заповіту К.Лоренца і врятується від загибелі.

Для синергетично мислячих людей є очевидним, що вирішення означених проблем без засад синергетичої парадигми неможливий. Адже, якщо людство не усвідомить важливості вибору в точці біфуркації, воно і далі продовжуватиме йти до прірви. Незнання синергетичних законів розвитку не звільняє від розплати за помилки. Відтак, бачиться, що першими кроками на шляху коеволюції означеної нами тріади, будуть кроки ліквідації синергетичної безграмотності. Необхідно на державному рівні піднімати питання про

195

те, що елементи синергетичного світогляду є життєвонеобхідними елементами світогляду кожної сучасної людини.

Стріла часу, як відомо, незворотня. Шанси, які даються нам сьогодні, необхідно реалізувати. Відрадно, що провідні українські науковці наділені достатніми потенціями і знаннями для того, щоб популяризувати переваги синергетичного світогляду над традиційним. Висловлюю сподівання, що самоорганізаційні синергетичні процеси, які відбуваються у наукових колах України сьогодні, будуть конструктивними на шляху вибору правильних стратегій.

1. Тоффлер Э. Третья волна. – М.: ООО "Фирма "Издательство АСТ", 1999. – 784 с.
2. Реконструкція світоглядних парадигм (Нові тенденції в західній філософії). – К.: Наукова думка, 1995. – С.25.
3. Яковец Ю.В. Циклы. Кризисы. Прогнозы. – М.: Наука. – 1999. – С. 224-225.
4. Гершунский Б.С. Философия образования. – М.: Московский психолого-социальный институт, Флинта. – 1998. – С.393.
5. Каган М.С. Философия культуры. – С.-Пб.: ТОО ТК „Петрополис”. – 1996. - С.314.
6. Лоренц К. Восемь смертных грехов цивилизованного человечества. // Знание-сила. - №1, 1991. – С. 1-11.
7. Педагогическая антропология: учебное пособие / Авт.-сост. Б.М.Бим-Бад. – М.: Изд-во УРАО. – 1998. – С.482.

Віктор Довбня